Я ухмыльнулась ему, прежде чем потянуться вперед, чтобы похлопать его по плечу.

— Поверь мне, я не один раз умирала от желания врезать тебе по лицу.

— Вот он, этот взрывной темперамент. Милая девушка никогда даже не подумала бы о том, чтобы ударить кого-нибудь, — сказал он с глупой ухмылкой. — Скольких людей ты била раньше?

— Никого, — Господи Боже, — по крайней мере, за последние лет десять. Я хотела сделать это сотни раз, но на самом деле ни разу не ударила. Ну, серьезно.

Он одарил меня взглядом, потом приподнял бровь, давая понять, что думает обо мне, желающей кого-то ударить.

Мудак.

— Это слишком очевидно, и ты это знаешь. Это не сошло бы мне с рук.

Немец кивнул в знак согласия.

— Верно. Скольких игроков ты толкала локтями?

— Достаточно, — честно ответила я, зная, что мое число все равно всегда будет лишь малой частью от его числа.

— У тебя больше всего фолов в команде, — заметил Култи, что меня до чертиков удивило. — Больше, чем у Харлоу.

Теперь была моя очередь пожать плечами.

— Да, но это не потому, что я толкаю людей локтями направо и налево. Я не делала этого с тех пор, как была ребенком, и меня выгнали из лиги за это, — объяснила я ему с усмешкой.

— Столько ярости в таком маленьком теле. — Легкая улыбка тронула его губы. — Твои родители? Что они сказали тебе на это?

— Моя мама за это отругала меня. Отец тоже, но только пока она была рядом. Когда она ушла, он дал мне пять и сказал, что другая девушка сама виновата. — Мы оба рассмеялись. — Я люблю этого мужчину.

Култи мягко улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы взять из шкафа две миски. Я бросила на него взгляд, высыпала по половине попкорна в каждую и последовала за ним к дивану, где мы заняли те же места, что и раньше.

Зная, что испытываю свою удачу, я все равно спросила.

— А как же твои родители? Они ходили на твои игры? — Я вспомнила, что, когда была моложе, а он был на пике карьеры, камеры во время игр увеличивали изображение пожилой пары, сидящей на трибунах, с подписью, что это родители Рейнера Култи.

— Мой отец довольно много работал, а когда я уехал в академию, это было слишком далеко от дома. Они ходили на столько игр, сколько могли, но чаще смотрели по телевизору, — сказал он с набитым попкорном ртом.

Что ж, на сегодня информации было более чем достаточно. Чего он не сказал, так это того, что его родители не часто ходили на его игры, когда он был ребенком, но, когда стал старше, они ходили, если он платил за билеты. По крайней мере, я так предположила, судя по тому, как он это сформулировал.

— Это работало для всех нас.

Я уверена, что не заметила ни капли язвительности в его словах. Очевидно, мне нужно было перевести разговор на более безопасную тему.

— Еще один вопрос, и я перестану любопытствовать. — Он, наверное, кивнул, но я была слишком занята поеданием попкорна, чтобы быть уверенной. У меня не было ни единого шанса задать этот вопрос с непроницаемым выражением лица.

— Ты облажался на той игре с Португалией перед уходом на пенсию, или действительно болел?

Его ответ был именно таким, как я и ожидала. Он швырнул мне в лицо подушку.

Следующие две недели прошли нормально. Тренировки проходили хорошо, Харлоу и Дженни наконец-то вернулись со своих игр с национальной командой, и «Пайперс» выиграли еще две игры в сезоне. Я работала, занималась спортом, и Култи приходил почти каждый вечер. Мы смотрели телевизор или злились друг на друга, играя в «Уно» или покер, в который он научил меня играть. Пару раз он появлялся, когда я собиралась заняться йогой. Он помогал мне передвинуть диван и занимался вместе со мной.

Все было прекрасно, весело и легко.

Я любила рутину и знала, чего мне ожидать большую часть времени.

Во всем этом существовало только два недостатка, и оба они относились к девушкам.

Девушки в «Пайперс» странно смотрели на меня и перешептывались, когда думали, что я не слышу. Иногда мне требовались все мои силы, чтобы не обращать на них внимания, а иногда я просто улыбалась им и напоминала себе, что могу спокойно спать по ночам, зная, что не сделала ничего такого, чего стоило бы стыдиться. Некоторые дни проходили легче, чем другие, но пока мы продолжали хорошо играть вместе, как команда, я смирилась и держала свой большой рот закрытым. С другой стороны, у Харлоу не было никаких проблем с тем, чтобы сказать младшим девочкам заняться своими делами и сосредоточиться на футболе, а не распространять сплетни. Она сделала это, ни разу не спросив меня о том, что происходит между мной и Култи.

Электронные письма снова начали приходить. Все началось с одного-двух посланий от поклонниц Немца, но вскоре дошло до трех-четырех. К тому времени, как начали распространяться фотографии, сделанные моим отцом за ужином, сообщения стали настолько частыми, что я перестала читать электронные письма от людей, которых не знала.

Я никому ничего не сказала. Я не хотела рассказывать. Чем меньше внимания они будут уделять мне и Култи, тем лучше.

— Черт возьми.

Я обернулась, чтобы посмотреть, из-за чего это учительница шестого класса сказала «черт возьми», и застыла.

Серьезно, я застыла.

— Черт возьми, — повторила я те же самые слова, что только что сорвались с губ другой женщины.

Это был Немец, идущий через поле средней школы, что было бы чем-то невероятным, если бы я уже не привыкла видеть его все время. Но рядом с ним шли двое мужчин. Один тоже был немцем, которого я видела много раз в детстве, а другой — испанец, которого я встречала раньше, и который снялся в рекламе одеколона, что часто шла по телевизору.

Они какали. Они все какали. Все до единого.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на четырех учителей, которые вызвались помочь с организацией футбольного лагеря в это субботнее утро. Примерно полчаса назад были поставлены две пары маленьких ворот для двадцати детей, которые предварительно зарегистрировались на занятия.

Боже милостивый, он привел этих людей и когда мы виделись в последний раз ни словом не обмолвился о том, что собирается сделать это. С другой стороны, никто из нас не упоминал о его предложении о помощи с тех пор, как мы впервые заговорили об этом две недели назад. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным что-то делать.

И все же, он был здесь с друзьями. Не просто друзьями, а с этими друзьями.

Не было ни единого шанса, что я смогу воспринять это абсолютно спокойно. Култи не мог не заметить, что я в восторге. Судя по тому, как сжались его губы, когда он остановился всего в нескольких метрах от меня, не обращая внимания на двух учителей, стоящих рядом со мной, он знал все.

Я схватила его за предплечье, как только он оказался достаточно близко, и крепко сжала, надеясь, что он поймет все, что я чувствовала, все, что хотела сказать, но не могла. По крайней мере, в тот момент я ничего не смогла сказать.

— Привет, — выдавила я голосом, который звучал так же, как мой собственный, а не так, будто я была на грани того, чтобы выкакать маленького пони. — Спасибо, что пришли.

Немец склонил голову в знак приветствия.

Обратив свое внимание на других мужчин, я снова подумала про себя: какашки, какашки, какашки. К счастью, я справилась со своими эмоциями.

— Привет, Алехандро, — сказала я почти застенчиво.

Испанцу потребовалось несколько секунд, пока он смотрел на меня, прежде чем до него дошло, что мы знакомы.

— Саломея? — спросил он нерешительно. Честно говоря, я была удивлена, что он помнил мое имя. Я не сомневалась, что он встречал тысячу людей с тех пор, как мы виделись в последний раз, и не похоже, что мы были лучшими друзьями. Нашим спонсором была одна и та же компания спортивной одежды. Около двух лет назад у нас были запланированы фотосессии в одно и то же время.

— Рада снова тебя видеть, — сказала я, протягивая руку в знак приветствия.