— Ты груб. Он не был идиотом. Он был очень хорошим.

Взгляд этих зелено-карих глаз скользнул по мне. Он не выглядел удивленным. На самом деле, его челюсть была плотно сжата, и он выглядел немного раздраженным.

— Ты его защищаешь? — Он говорил так, словно не мог в это поверить.

— Ага. Он был очень хорошим. Он единственный мужчина, с которым я когда-либо встречалась, Рей. Мы, наверное, все еще были бы вместе, если бы я хотела иметь детей сразу после колледжа.

Култи резко вскинул голову, чтобы посмотреть прямо на меня.

— Что? — спросила я, удивленная выражением его лица.

— Ты поддерживаешь с ним связь?

Я пожала плечами.

— Он иногда звонит мне, когда у него перерыв в отношениях, но не более того.

— Чтобы снова быть вместе? — Я не могла понять, почему его голос был таким тихим, и бросила на него серьезный взгляд.

— Да, но этого не случится. Он слишком со многими переспал с тех пор, как мы расстались. Я не из тех девушек, которые считают мужчин, переспавших с сотнями женщин, сексуальными. Это отвратительно. Я не делюсь своим телом с кем попало. И мне не нравится мысль о том, что целая куча девушек знает, как выглядит пенис того, кого я люблю, понимаешь?

Мускул на щеке Култи дрогнул, и, клянусь, его глаз дернулся. Потом я поняла, что только что наговорила.

— Я не хотела тебя обидеть. Это только твое дело, как тебе жить. Я не собираюсь никого судить. Я просто старомодна и придирчива. Наверное, поэтому у меня не было никаких отношений с тех пор.

На этот раз его глаз определенно дернулся, и мне стало стыдно за то, что я практически назвала его непривлекательным мужчиной-шлюхой.

— Послушай, мне очень жаль. Просто потому, что я не могу представить себе близость с кем-то, кого я не люблю, не означает, что в этом есть что-то плохое. Это просто не для меня. На вкус и цвет...

Глаз Култи снова дернулся. Я не пропустила то, как сильно он укусил и втянул свою щеку.

— Что? — спросила я, когда он ничего не ответил.

Немец молчал.

Он откинул голову назад и закрыл глаза, сжимая пальцами переносицу. Один вдох, один выдох. Еще один вдох, еще один выдох.

Что, черт возьми, с ним не так?

— Рей, ты в порядке?

Он открыл один глаз, его грудь вздымалась.

— Перестань говорить о сексе.

Господи.

— Ладно. Извини. Я не считала тебя ханжой.

Он поперхнулся, открыв второй глаз. Но сказал ли он хоть слово в ответ? Нет. Я сидела и ждала, возможно, он все-таки скажет что-нибудь, но нет. Я действительно не воспринимала его как человека, который так легко может обидеться. Слово на «с» даже не слетело с моих губ, не говоря уже о чем-то похабном. Так что я не совсем понимала, почему он так остро отреагировал.

Когда он продолжил молчать и смотреть на опору верхней койки, я заерзала.

— Теперь я могу увидеть твою татуировку? — Он слишком старался скрыть ее, и я весь день гадала, что, черт возьми, он скрывает.

Мистер Секрет чуть сдвинул в сторону подбородок, а потом почти воинственно кивнул. Положив планшет на кровать, он отстранился и осторожно задрал рукав футболки. Там, где менее сорока восьми часов назад была татуировка креста, почти такая же старая как я, теперь словно по волшебству была закрыта очертаниями птицы. Это была красивая, царственная птица.

— Феникс, — объяснил Култи, словно прочитав мои мысли.

— Я совершенно не вижу твою старую татуировку, — сказала я ему, все еще разглядывая огромные красивые крылья и эксцентричный гребень на голове. — Это потрясающе, Рей. — Я хотела дотронуться до нее, но кожа все еще была немного раздражена, и я боялась случайно поцарапать ее и испортить до того, как она заживет. — Серьезно, гораздо лучше, чем тот крест, который был у тебя раньше. Что заставило тебя решиться на это?

Немец пристально посмотрел на меня, когда вернулся на свое место и одернул рукав.

— Кое-кто сказал мне, что я не могу изменить то, что уже сделал, но то, что делаю с этого момента, имеет значение. Это казалось подходящим.

Черт возьми. Я ненавидела, когда он действительно слушал меня, но все равно улыбнулась и сменила тему, когда он не посмотрел мне в глаза. Ладно.

— Ты готов лечь спать?

— Я собираюсь посмотреть фильм, — объяснил он, указывая на свой планшет. Тень от кровати наверху скрывала половину всего, что было внизу, и я не могла хорошо разглядеть его лицо. — Хочешь посмотреть?

Была ли я сонной? Да. Но…

— Конечно, во всяком случае, пока не начну засыпать, — согласилась я.

Он соскользнул на сантиметр и наклонился ко мне. Хорошо. Я подвинулась к нему так близко, что наши локти соприкоснулись. Култи положил планшет обратно на согнутые колени, а я заправила подол футболки между бедер. Она задралась, но он не мог видеть мое нижнее белье, и это не было похоже на то, что он не видел мои ноги практически каждый день. Я поправила подушку за спиной и легла на кровать так, чтобы мое плечо касалось его бицепса.

— Что мы смотрим? — спросила я.

Очевидно, этот человек не был скрягой, потому что мы не пошли смотреть фильм на «Нетфликс». Вместо этого он купил цифровую копию какого-то недавно выпущенного напряженного триллера.

Думаю, я смотрела фильм минут двадцать, прежде чем заснула. С ощущением тепла его тела по одну сторону, даже через барьер простыни, которую он натянул на себя, и удобной кровати подо мной, я отключилась.

Проснувшись, я обнаружила, что мои согнутые колени упали на бедро Култи, а футболка каким-то образом задралась выше бедер, оставив нижнее белье на виду. Мои руки были скрещены на груди и спрятаны под подмышками, а вся правая сторона моего тела была прижата к левому боку Немца.

Я села и сонно зевнула.

— Я иду спать. — Я сжала его согнутое колено, прежде чем вылезти из кровати. — Спокойной ночи, Рей.

— Сладких снов.

Сладких снов? Неужели он действительно сказал это? Наверное, я заснула с улыбкой на лице, думая о том, как он произнес эти слова.

— Ты надела платье.

Я обернулась и нахмурилась, разглаживая перед синего сарафана, который надела пять минут назад.

— Да. — Будет ли это еще хуже, чем реакция моих родителей. Когда они увидели мой наряд, то вели себя так, будто никогда не видели меня ни в чем, кроме спортивных штанов или шорт.

Теперь мне предстояло услышать это и от Немца.

Он стоял в дверях в тех же джинсах, что были на нем, когда мы покидали Остин. Еще он надел черную рубашку в синюю клетку и кроссовки.

Я улыбнулась.

Он ничего не сказал. Он только продолжал смотреть на меня, будто не видел в более открытой одежде множество раз. Я даже подумала, что это делает меня похожей на нудистку. Я дернулась.

— Что? Я иногда наряжаюсь. Дни рождения, День благодарения, Рождество, Новый год. — Я натянула подол легкого платья, которое почти доходило мне до колен… ну если я пригнусь и дерну его еще ниже.

Взгляд Култи скользнул обратно к моему лицу после того, как я перестала возиться с юбкой, и он моргнул, медленно, медленно, медленно.

— Ты накрасилась.

— Я пользуюсь косметикой. — Немного, но достаточно.

— Без каблуков? — Он посмотрел на мои ноги, обутые в черные замшевые ботильоны до щиколоток, которые родители купили мне на день рождения пару лет назад.

— Поверь мне, ты бы провел весь вечер, поднимая меня с пола или смеясь над моей походкой новорожденного жирафа.

Он встретился со мной взглядом, и легкая улыбка тронула уголки его губ.

— Ты хороша во всем, что делаешь.

Я фыркнула.

— Хотелось бы. Позже я составлю тебе список всего того, в чем я ужасна. — Я схватила свою сумочку с угла кровати и повесила ее через плечо. — Ты готов идти?

— Да, — ответил он, на долю секунды опустив взгляд на вырез моего платья.

У меня были веснушки на груди, но он не мог не замечать их раньше.

Я выбросила из головы мысли о том, как он смотрел на меня, и сделала глубокий вдох, чтобы расслабиться. Сегодня утром он проснулся, когда я снова была полуобнаженной — только в спортивном лифчике и нижнем белье — и он не сказал ни слова, пока я натягивала остальную одежду. Конечно, я могла бы пойти в ванную, чтобы переодеться, но решила придерживаться той же мысли, что и раньше. Мне нечего было стыдиться. Я приняла свое тело таким, каким оно было, и, если бы начала сейчас вести себя нелепо, это выглядело бы просто глупо.