Столь же важное значение капитала открывается в постановлениях Правды, относящихся к области гражданского права, в её статьях об имущественных сделках и обязательствах. Правда, т.е. право, ею воспроизводимое, смутно понимает преступления против нравственного порядка; в ней едва мерцает мысль о нравственной несправедливости; зато она тонко различает и точно определяет имущественные отношения. Она строго отличает отдачу имущества на хранение (поклажа, кажется, перевод греческого ????????) от займа, простой заём, бескорыстную ссуду, одолжение по дружбе, от отдачи денег в рост из определённого условленного процента, процентный заём краткосрочный от долгосрочного и, наконец, заём от торговой комиссии и вклада в торговое компанейское предприятие из неопределенного барыша или дивиденда. Далее, в Правде находим точно определённый порядок взыскания долгов с несостоятельного должника при ликвидации его дел, т.е. порядок торгового конкурса с различением несостоятельности злостной и несчастной. Замечаем следы значительного развития торговых операций в кредит. Русская Правда довольно отчётливо различает несколько видов кредитного оборота. Гости, иногородние или иноземные купцы, «запускали товар» за купцов туземных, продавали им в долг. Купец давал своему гостю, купцу-земляку, торговавшему с другими городами или землями, «куны в куплю», на комиссию, для закупки ему товара на стороне; капиталист вверял купцу «куны в гостьбу», для оборота из барыша. Обе последние операции Правда рассматривает как сделки товарищей по доверию; юридическая их особенность та, что при передаче денег доверителем доверенному, комиссионеру или товарищу, не требовалось присутствия свидетелей, «послухов», как при займе из условленного процента: в случае спора, иска со стороны доверителя, дело решается присягой доверенного. При конкурсе предпочтение отдаётся гостям, кредиторам иногородним и иноземным, или казне, если за несостоятельным купцом окажутся «княжи куны»: они получают деньги из конкурсной массы полным рублём, а остаток делится между «домашними» кредиторами. Встречи гостей с казной в конкурсе Правда, кажется, не предусматривает, и потому не видно, даёт ли она предпочтение казне пред иноземцами, как это было установлено в позднейшем законодательстве, или, наоборот, как в подобном случае постановил смоленский договор с немцами 1229 г. Можно отметить при этом некоторую внутреннюю несоразмерность в Русской Правде: воспроизводя правовое положение личности, она довольствуется простейшими случаями, элементарными обеспечениями безопасности; зато, формулируя имущественные отношения, ограждая интересы капитала, она обнаруживает замечательную для её юридического возраста отчётливость и предусмотрительность, обилие выработанных норм и определений. Видно, что житейская и судебная практика доставляла кодификаторам неодинаково ценный материал в той и в другой области.

Таковы главные черты Правды, в которых можно видеть выражение господствовавших житейских интересов, основных мотивов жизни старого киевского общества. Русская Правда есть по преимуществу уложение о капитале. Капитал служит предметом особенно напряжённого внимания для законодателя; самый труд, т.е. личность человека, рассматривается как орудие капитала: можно сказать, что капитал — это самая привилегированная особа в Русской Правде. Капиталом указываются важнейшие юридические отношения, которые формулируют закон: последний строже наказывает за деяния, направленные против собственности, чем за нарушение личной безопасности. Капитал служит и средством возмездия за те или другие преступления и гражданские правонарушения: на нём основана самая система наказаний и взысканий. Само лицо рассматривается в Правде не столько как член общества, сколько как владетель или производитель капитала: лицо, его не имеющее и производить не могущее, теряет права свободного или полноправного человека; жизнь женщины ограждается только половинной вирой. Капитал чрезвычайно дорог: при краткосрочном займе размер месячного роста не ограничивался законом; годовой процент определён одной статьей Правды «в треть», на два третий, т.е. в 50%. Только Владимир Мономах, став великим князем, ограничил продолжительность взимания годового роста в половину капитала: такой рост можно было брать только два года и после того кредитор мог искать на должнике только капитала, т.е. долг становился далее беспроцентным; кто брал такой рост на третий год, терял право искать и самого капитала. Впрочем, при долголетнем займе и Мономах допустил годовой рост в 40%. Но едва ли эти ограничительные постановления исполнялись. В упомянутых вопросах Кирика епископ даёт наставление учить мирян брать лихву милосердно, полегче — на 5 кун 3 или 4 куны. Если речь идёт о годовом займе, то вскоре после Мономаха милосердным ростом считали 60 или 80%, в полтора раза или вдвое больше узаконенного. Несколько позднее, в XIII в., когда торговый город потерял своё преобладание в народнохозяйственной жизни, духовные пастыри находили возможным требовать «лёгкого» роста — «по 3 куны на гривну или по 7 резан», т.е. по 12 или по 14%. Такое значение капитала в Русской Правде сообщает ей чёрствый мещанский характер. Легко заметить ту общественную среду, которая выработала право, послужившее основанием Русской Правды: это был большой торговый город. Село в Русской Правде остаётся в тени, на заднем плане: ограждению сельской собственности отведён короткий ряд статей среди позднейших частей Правды. Впереди всего, по крайней мере в древнейших отделах кодекса, поставлены интересы и отношения состоятельных городских классов, т.е. отношения холоповладельческого и торгово-промышленного мира. Так, изучая по Русской Правде гражданский порядок, частные юридические отношения людей, мы и здесь встречаемся с той же силой, которая так могущественно действовала на установление политического порядка во всё продолжение изучаемого нами первого периода: там, в политической жизни, такою силой был торговый город со своим вечем; и здесь, в частном гражданском общежитии, является тот же город с тем, чем он работал, — с торгово-промышленным капиталом. Мы кончили довольно продолжительное и детальное изучение Русской Правды. Участвуя в нём после разбора Начальной летописи, вы, вероятно, не в первый раз спрашивали себя, соблюдаю ли я соразмерность в изложении курса, ограничиваясь беглым обзором исторических фактов и так долго останавливая ваше внимание на некоторых исторических источниках. Я вижу эту несоразмерность, но допускаю её не без расчёта. Следя за моим обзором исторических фактов, вы усвояете готовые выводы; подробно разбирая при вашем участии важнейшие и древнейшие памятники нашей истории, я желал наглядно показать вам, как эти выводы добываются. В следующий час мы сделаем ещё один опыт подобного разбора.

Церковные уставы первых христианских князей Руси. Церковное ведомство по уставу Владимира Святого. Пространство церковного суда и совместный церковно-мирской суд по уставу Ярослава. Перемены в понятии преступления, в области вменения и в системе наказаний. Денежный счет Ярославова устава; время его составления. Первоначальная основа устава. Законодательные полномочия церкви. Хорд церковной кодификации. Следы ее приемов в уставе Ярослава. Отношение устава к Русской Правде. Влияние церкви на политический порядок, общественный склад и гражданский быт. Устройство христианской семьи.

Разбирая Русскую Правду, я назвал её довольно верным отражением русской юридической действительности XI и XII вв., но отражением далеко не полным. Она воспроизводит один ряд частных юридических отношений, построенных на материальном, экономическом интересе; но в это царство материального интереса всё глубже врезывался с конца Х в. новый строй юридических отношений, едва затронутый Русской Правдой, который созидался на ином начале, на чувстве нравственном. Эти отношения проводила в русскую жизнь церковь. Памятники, в которых отразился этот новый порядок отношений, освещают русскую жизнь тех веков с другой стороны, которую оставляет в тени Русская Правда. Беглым обзором древнейших из этих памятников на короткое время я займу ваше внимание.