Терон сжимает мою ладонь, и я отвлекаюсь от тревожных мыслей. Он не просто представитель Корделла, не просто сын своего отца. Он молодой мужчина, который смотрит на меня с той же пылкостью, с какой смотрел в темных коридорах дворца Ангры перед нашим поцелуем. Подобный взгляд я видела у него за последние месяцы десятки раз.

У меня перехватывает дыхание. Не знаю, жду ли я этого поцелуя? Я хочу успокоиться, хочу отвлечься или хочу его самого?

— Прости, — мягко произносит он. — Но мы должны продолжать попытки… Ведь рудники принесут пользу и твоему королевству. Мне претит, что отец прав, но нам нужно…

— Ноуму не нужен Винтер, — обрываю я его. — Ему нужен доступ к источнику магии. Почему ты считаешь, что он прав? — Я медлю пару секунд. — Ты согласен с ним?

Терон придвигается ближе, от него исходит тонкий аромат лавандового мыла. Он скользит ладонями вверх по моим рукам, и рукава его камзола задираются, обнажая запястья и неровные розовые шрамы.

Я чувствую себя виноватой. Он получил эти шрамы, пытаясь спасти меня. Терон прослеживает мой взгляд и, резко отстранившись, одергивает рукава. Я сглатываю. Нужно сказать что-нибудь об этом: о его шрамах, о его реакции. Но он всегда меняет тему прежде, чем я…

— Я не считаю, что он прав во всем, — говорит Терон, чуть запинаясь. — По крайней мере он не прав в том, что хочет за свою помощь. Винтеру необходима поддержка, которую Корделл может ему оказать. И если мы найдем источник магии, то всем от этого будет только лучше.

Он удерживает мой взгляд, безмолвно моля о том, чтобы я в запальчивости не наделала глупостей.

Я смягчаюсь. На время.

— И что же тогда, по-твоему, должен получить Ноум за свою помощь?

Стоит мне задать этот вопрос, как сам собой приходит ответ. Мое тело вспыхивает от желания, и я тянусь к Терону. Принц наклоняется ко мне.

— Я хочу, чтобы отец восстановил наше соглашение. — Слова падают тихо, как снежинки вокруг. — Если наши королевства объединятся, то ни одно из них не будет господствовать над другим. Мы будем едины, сильны. — Он замолкает, выдыхая облачко пара. — Защищены.

По телу пробегают ледяные мурашки, хотя в глубине души я понимаю, что нам с Тероном вместе быть не суждено. Ноум разорвал нашу помолвку, потому что долг Винтера перед Корделлом является достаточным основанием для связи между нашими королевствами. А может, еще и потому, что посчитал себя обманутым Генералом. Ведь он хотел устроить свадьбу между сыном и винтерианской пешкой, а не винтерианской королевой.

Ноуму нужны наши рудники, нужен доступ к источнику магии. И он знает, что получит их. Сказать по правде, я чувствую облегчение оттого, что сейчас мне не надо беспокоиться еще и о замужестве.

Однако Терон много раз четко и ясно давал понять, что недоволен решением отца. Он по-прежнему берет меня за руку, если я нервничаю, и говорит такие слова, от которых я таю. Словно в подтверждение моих мыслей, выражение его лица меняется, и он еще ближе придвигается ко мне.

— Я всегда буду сражаться за тебя. Всегда буду защищать тебя, — добавляет он.

В его тоне и обещание, и признание, и мольба. От его слов по телу бегут мурашки. Мои мысли снова возвращаются к шрамам на его запястьях — воплощению страхов, которые он не смеет высказать вслух даже шепотом.

«Защищать тебя».

Он тоже страшится нашего прошлого. Страшится, что случившееся может повториться.

— Тебе не обязательно защищать меня, — тихо отвечаю я.

— Но я могу тебя защищать. И буду. — Терон заявляет это так непреклонно, что у меня сжимается сердце.

Не хочу нуждаться ни в нем, ни в его отце, ни в Корделле. Не хочу, чтобы мое королевство нуждалось в ком-либо. Даже во мне.

Я касаюсь своего медальона. Бесполезное украшение для меня, символ магии Винтера для всех остальных. Люди думают, что как только две половинки соединились, медальон снова стал королевским накопителем. Все считают чудом исцеление Генерала и мальчика в рабочем лагере Эйбрила и то, как я смогла придать сил порабощенным винтерианцам. Никому и в голову не может прийти — как и мне до этого, — что магия способна выбрать своим носителем человека.

Честно говоря, Корделл беспокоит меня меньше, чем магия, которая находится внутри меня. Она может быть опасна.

Я кладу руку на грудь Терона. Здесь только мы, падающий снег, порывистый холодный ветер и гулко бьющееся под моей ладонью сердце. Я позволяю нам насладиться этим мгновением. В такие моменты мы можем позабыть о политике, титулах и прошлом. Это помогает не рассыпаться под тяжестью всего, что на нас свалилось.

Я приподнимаюсь на цыпочки и ловлю его губы своими. Он стонет, крепко прижимает меня к себе и отвечает на поцелуй со страстью, от которой я теряю голову.

Терон ласково проводит пальцами по моему виску и скуле, убирает за ухо выбившиеся пряди волос. Я льну к его ладони и пальцами оглаживаю запястье. Меня пронзает острое желание. Сердце бешено стучит и, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Я отстраняюсь, и наше дыхание образует облачко пара.

— Терон, что с тобой случилось в Эйбриле?

Слова едва слышны, но они наконец-то сорвались с языка и закружились среди снежинок. Терон медлит, будто не расслышал вопрос, потом вздрагивает. Ужас, отразившийся на его лице, уступает место смятению.

— Ты там была…

— Нет, я спрашиваю о том, что было… до этого. — Я вздыхаю. — Ты уже пробыл какое-то время в Эйбриле до нашей встречи. И… ты можешь поделиться со мной пережитым. Если тебе нужно. Знаю, вспоминать очень тяжело, но я… — Мысленно простонав, опускаю голову. — Я не особо хороша во всем этом.

Терон тихо смеется.

— В чем?

Я вскидываю на него глаза и улыбаюсь прежде, чем осознаю, как лихо он отмахнулся от моего вопроса.

— Ну… в наших отношениях.

На его губах расцветает улыбка, которая лишь напоминает мне о том, что она за собой прячет.

— Ты ошибаешься. Ты намного лучше в них, чем тебе кажется, — тихо говорит он, высвобождая свою руку из моей, чтобы пробежаться пальцами по моему лицу и шее, а потом опустить ладонь на плечо.

Слабо улыбнувшись, я качаю головой.

— Рудники. Мне пора идти.

— Да, — кивает Терон. Его лицо освещается надеждой. — Может быть, на этом руднике нам все-таки повезет.

«Это вряд ли», — чуть не вырывается у меня.

Мы открыли больше половины винтерианских рудников, и ни в одном из них не нашли ничего, кроме залежей ископаемых. Меня злит уверенность Ноума в том, что он отыщет магический источник. Ведь он был утерян в недрах королевств Сезонов столетия назад.

Ноум заставляет моих людей отдавать те крохи сил, которые у них есть, на работу в горах. Винтерианцы шестнадцать лет провели в лагерях Ангры. Им нужно восстанавливать здоровье, а не искать магию для человека, и так обладающего ею в достатке. Во мне опять вспыхивает ярость, и я, развернувшись, иду прочь от рассыпавшихся «тел» мнимых врагов.

Терон молча шагает бок о бок со мной. Перед нами возникает Гаос. Он выглядит так же, как Дженьюри, каким мы застали его несколько месяцев назад. С того времени столицу Винтера уже частично подлатали. В Гаос перебралось мало людей, поэтому мы восстановили только небольшую часть у рудника. Город лежит в руинах. Заброшенные дома постепенно разрушаются, тут и там громоздятся груды булыжников. Часть руин скрыта под серебристо-белоснежным покровом снега. На миг я замираю, охваченная грустными мыслями. Терон тут же обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Со временем здесь все обустроится, — уверяет он меня.

Я искоса смотрю на него и отчаянно сжимаю в ладони шакрам. Рука Терона соскальзывает на мое бедро, теплая на безбрежном холоде Винтера.

— Спасибо.

Терон улыбается, но не успевает ничего ответить.

— Моя королева! — доносится до нас крик Нессы, а за ним — хруст снега под ногами и крики ее братьев.

Развернувшись, я вижу, что она уже на полпути к нам. Порывистый ветер взметает ее юбку и мешает идти. Покачнувшись, Несса останавливается и улыбается, тяжело дыша. Наконец-то на ней начали сказываться месяцы свободы: лицо и руки приобрели здоровую округлость, щеки — нежный румянец.