С тяжёлым сердцем, я направилась вниз к руинам Антарктики. Я больше не оглянулась назад, хотя всё во мне горело. Теперь у меня была уверенность, жестокая, безжалостная уверенность. Боль от потери родителей вспыхнула с новой силой, и всё-таки кроме боли было кое-что ещё.

Я гордилась мамой, гордилась её мужеством пожертвовать жизнью, ради защиты других.

Она приняла тяжёлое решение и оставила всё, чтобы защитить меня. Но не только меня, она также защитила моих брата и сестру. Я почувствовала, как во мне растёт слабая искра надежды, на которую я до сих пор не обращала внимания. У меня ещё есть часть семьи, у меня осталась бабушка, и есть надежда снова встретиться с братом и сестрой.

История не повторилась, и этим я была обязана только Дульсе и Сесилии. Без их жертвы я была бы сейчас мертва, да и Адам, скорее всего, тоже.

Мечта Арпади об их ледяном королевстве была разрушена, а с ней закончилась и их семейная история.

Странное чувство охватило меня, когда я снова подумала об их роли. С самого начала они были пешками в игре Бальтазара, у которой была только одна цель: привести его к власти.

Мы молча прошли через дверь, после того, как я открыла её с помощью вербального заклинания. И когда мы стояли в тёмных руинах старого дома Арпади, а двери позади нас захлопнулись, я оставила всё позади.

Я больше не вернусь в Антарктику. Мои родители нашли упокоение во льду, и там они останутся вместе до конца света.

Грааль патрициев был уничтожен, а снежные гномы вновь обрели свободу.

Мы оставили руины и с нашей тяжёлой ношей направились в Шёнефельде.

- Я связался с Чёрной гвардией, - сказал Адам, когда мы дошли до первых домов.

- Нельзя, чтобы смерть Сесилии замяли. Мир должен узнать, что сделали Арпади, и какую роль сыграл в этом Бальтазар.

Как раз, когда я кивнула, соглашаясь с Адамом, я увидела первых воинов, идущих нам навстречу. Широкие тени упали на улицу: адмирал, Торин, Леннокс и Рамон. И на дорогу приземлялось всё больше наших, молча направляясь к нам.

События, которые произошли потом, я запомнила только фрагментами. Моя бабушка вернулась и позаботилась о Дульсе и её родителях. Адмирал снова и снова просил рассказать меня о том, как Энакин несколько раз заманивал меня в Антарктику, как наложил на меня проклятие и хотел заставить выйти за него замуж. Особенно события последнего дня интересовали его больше всего. Как я узнала, что за всем кроится Бальтазар и что он шантажирует Виллибальда Вернера, потому что похитил его дочь. Публичное признание примуса всё-таки осталось в памяти того или другого.

Я не стала рассказывать только о граале патрициев. Но о судьбе моих родителей не стала умалчивать, так же, как и о цели Бальтазара, захватить власть над миром в свои руки, сделав меня своей магической партнёршей.

Также не стала сдерживаться и неоднократно упомянула, что Адам уже прошлым летом рассказал ему обо всём, и то, что Сесилия теперь мертва, несёт вину и он.

Только когда уже наступил рассвет, и у меня от усталости заплетался язык, адмирал отпустил меня.

В слабом свете начинающегося майского дня, я шла по каштановой аллеи домой.

Моё сердце переполняла печаль. Я горевала по Сесилии, чья жизнь была слишком короткой и я горевала по родителям, которые были безвозвратно мертвы.

Когда я завернула в Каменный переулок, я увидела бабушку, она уже стояла у окна и ждала меня.

Для неё сегодня утром окончательно умрут не только дочь и зять, но также её муж.

Я глубоко вдохнула и зашла в сад, который встречал утро невинными, яркими красками, как будто ничего не знал о том, что я пережила и узнала сегодня ночью.

Сон окутал меня, успокаивая и лаская, направил в прекрасные края забвения, позволяя померкнуть событиям прошлой ночи.

Когда я на следующий день проснулась рано утром, тёмные тени траура не исчезли, но стали немного слабее и более терпимыми.

Я выжила, и это единственное, что имело значение. Даже если я зарекалась не верить в то, что Бальтазар исчез из этого мира, всё же как проснулась, я поймала себя именно на этой мысли. Также и другая мысль посещала меня всё чаще. Бальтазар не нашёл Лидию и Леандро. Они ещё живы и прячутся где-то в этом мире, и я отправлюсь на их поиски.

Мысль о бабушке заставляла меня волноваться гораздо больше. Вчера мы часами обсуждали и вспоминали события. Я рассказала каждую деталь, комбинируя ее с воспоминаниями бабушки.

Таким образом мы проследили истории Арпади и Бальтазара до тех пор, как они встретили маму, и в конце концов оказались в Антарктике.

Бабушка была вчера спокойной и выслушала все, не теряя самообладания. Однако я не знала, что сотворят с ней воспоминания, сможет ли она спать и вообще успокоиться ли когда-нибудь.

Я пошла в душ и лила горячую воду на голову и спину так долго, пока мне не стало так жарко, что мысли об Антарктике больше не вызывали холодка на коже.

Затем я прошла на кухню и с беспокойством отметила, что бабушки здесь нет. Ну ладно, я бросила взгляд на часы. Было начало девятого, может ей просто хотелось поспать подольше.

Но когда я обернулась и обнаружила на кофеварке небольшое письмо, у меня закрались опасения, что она ушла, что информация о судьбе нашей семьи заставила ее вернуться в Темаллин, где она может все забыть. И я даже не могла упрекнуть ее в этом.

Тихий звонок прервал мои мрачные раздумья о том, стоит ли мне открывать письмо или нет. Я выбежала в коридор и уже по теплому покалыванию в животе поняла, кто стоит за дверью. Было так прекрасно и упоительно снова иметь это ощущение.

Но теперь настал момент выложить все карты на стол. У нас еще не было времени поговорить, но я должна наконец признаться Адаму, что Скара шантажировала меня и я вписала ее имя в заявление о намерении вступить в брак, и что он женится на ней, а не на мне.

Я медленно открыла дверь и в последний раз обрадовалась его сводящей с ума улыбке. Как только Адам узнает, что я сделала, он перестанет улыбаться. Такое большое предательство невозможно простить.

Адам выглядел отдохнувшим, его черные волосы слегка кучерявились на затылке. Мой взгляд скользнул по плавному изгибу его носа и губ. У него видимо не было времени побриться, но с трехдневной щетиной он выглядел даже привлекательнее.

Я вздохнула, когда мои глаза встретились с его синими глазами, смотревшими на меня с легкой иронией.

- Доброе утро, Сельма, не хочешь пригласить меня войти? - улыбнувшись спросил он.

- Да, конечно,- запинаясь сказала я.

С каких пор я снова вела себя как влюбленный подросток? Мы уже почти полтора года были парой и знали друг друга лучше, чем кого-либо другого в этом мире.

- Почему ты заходишь с главного входа? У нас что получилось, и Объединенный Магический Союз отменил разделение на патрициев и плебеев?

В моем вопросе сквозили издевательские нотки, но, когда Адам прошел в коридор и заключил меня в объятия, во мне окончательно укрепилось неприятное ощущение, что между нами скоро все будет кончено.

- Что с тобой? - нахмурившись спросил Адам, заметив мое напряжение. - Произошли ужасные вещи, но к моему собственному удивлению, мы еще живы. Одно это уже является достаточным поводом для безграничной радости. Однако ты не рада, тебя что-то тяготит. В твоих прекрасных, зеленых глазах я вижу не радость жизни, а панику.

Я закрыла глаза и вздохнула. Он настолько хорошо меня знал, что видел, как я себя чувствую еще до того, как я сама это понимала.

- Я должна поговорить с тобой, - тихо сказала я, открыла глаза и высвободилась из его объятий.

Больше не было никаких причин переносить наш разговор. Я не смогла убедить Виллибальда Вернера отменить заявление о намерении вступить в брак, так же как не смогла вернуть ему дочь, потому что не знала, где Бальтазар прячет девушек. На этот счет он был не особо разговорчив.