— Улф, успокойся, ты же знаешь, я не могу засветить всю нашу работу.

— Я иду туда сам. — Он вскочил с пыльного ящика, на котором сидел, и стал расхаживать по сараю, собирая оружие, готовясь к битве.

— Не смей, слышишь меня? Это приказ! Это будет прямое нарушение, понял меня? Жизнь одного гражданского не стоит жизни такого профи как ты. Не смей! Линдберг… твою мать.

Улф вытаскивал квадроцикл и уже завел мотор, когда услышал:

— Внимание, майор Улф Линдберг попал в окружение, срочно высылайте полную группу. Жизнь старшего офицера шведских королевских вооруженных сил под угрозой. Высылаю координаты. Выполнять. Уровень опасности — красный.

Улф бросил квадроцикл за несколько километров до предположительного местопребывания Сони. Дальше пробирался неслышно, двигаясь незаметно, перемещаясь от дерева к дереву. Будто волк, вышедший на охоту. Он неторопливо приближался к врагу, планируя напасть одним броском. Результат — молниеносное умерщвление жертвы. Улф собирался притупить бдительность врага, заманить и наконец преследовать, при этом избегая длительной погони. Вот каков был его план. Майор прищурился, выглядывая из-за толстого ствола старого поеденного насекомыми дерева.

Если жертва ранена, то волк не спеша её травит, ожидая момента, когда жизнь покинет ее окончательно. Действительно, зачем ему тратить энергию в атаке, если добыча и так скоро упадет без сил к его лапам. Улф дышал глубоко и часто, вдыхая носом и выдыхая ртом. Он прекрасно понимал, что в схватку с неизвестным противником необходимо вступать отдохнувшим и тщательно размявшимся, а не после марафонского бега по пересечённой местности в экстремальных условиях. Но если он хотел спасти девушку, то выбора у него не было.

На поляне между двумя поваленными соснами стояла большая, высокая кемпинговая палатка с тамбуром и окнами. Улф точно знал, что у нее приличная вместимость и внутри можно встать в полный рост. Он прижался к стволу, покрытому зелено-коричневым мхом. В нос ударил запах сырости. Здесь довольно низменная местность, а значит, будет скользко, и это нужно было учесть. Двое ублюдков сидели на бревне, справа от палатки, у разведенного костра. Еще двое, одетые в байки и охотничьи жилеты, стояли за палаткой и что-то бурно обсуждали, указывая в сторону леса. Один ходил вокруг с ружьем наперевес, патрулируя территорию.

Улф предполагал, что двоих уложил в лесу, пятеро были возле палатки, в таком случае оставалось еще трое. Если, конечно, он посчитал правильно и их действительно десять человек, а не больше. Улф решал, как лучше поступить, прикидывая план нападения, когда из палатки вышел здоровый мужик в высоких резиновых сапогах. Вся его одежда, руки и даже обувь были в крови. Майор сжал зубы и ногтями вцепился в кору дерева, не заметив, как отодрал целый кусок. Сомнений в том, чья эта кровь, не было. Ну, что же, тем лучше, теперь он знал, что Соня именно там.

Майор подобрался еще ближе, залез на толстую ветку и стал выжидать, когда тот, что патрулировал территорию, окажется под его деревом. Улф бесшумно спустился и нанес удар в точку, расположенную в центре задней части черепа, в месте сочленения нескольких костей. Он пытался нанести повреждение такой силы, чтобы жертва получила сотрясение и потеряла сознание. Если переборщить, то это может привести к кровоизлиянию и смерти. Улф не хотел их убивать, они должны ответить за содеянное. Мужик с ружьем даже не вскрикнул и медленно осел на землю, майор ловко затащил его за куст и снова спрятался.

Тот, что вышел из палатки, огляделся и, ничего не поняв, отправил двоих на поиски патрульного. Они разбрелись в разные стороны. Улф свистнул, и один из них зашел за плотный куст. Рукояткой ножа майор ударил по надбровной дуге. Через эти области проходят кровеносные сосуды и нервы. Глаза жертвы тут же налились кровью, и она потеряла сознание. Увидев рухнувшее тело друга, еще один кинулся за все тот же высокий куст и наткнулся на выставленный нож. Улф надавил сильнее, глядя противнику в глаза, тот осел и улегся рядом с приятелем. Похоже, лидером был самый старший ублюдок, вышедший из палатки, он зычно заорал, схватив ружье и скомандовав тем, что у костра, стрелять в направлении Улфа. Но майор не растерялся и ловко вытащил из-за спины автоматическую винтовку калибром двенадцать с лишним миллиметров, оснащенную оптическим прицелом с десятикратным увеличением. Оружие держалось на ремне через плечо, медлить было нельзя. Он уложил парня возле костра с одного выстрела, ловко попав ему прямо в лоб.

На крики и шум из палатки выбежал еще один, и тоже в крови. Улф прицелился, но промахнулся. Мимо засвистели пули, все трое побежали к нему. Он надеялся лишь на то, что успел и они забыли о своей пленнице, бросив ее, а не убили, перерезав горло. «Откуда столько крови?» — поморщился Улф и на секунду потерял бдительность. Левую руку опалило огнем, к плечу будто поднесли газовую горелку. Улф узнал это ощущение, он однажды уже получал огнестрельное ранение. Скривившись от боли, он рванул вперед, перестрелку продолжать было нельзя, в палатке оставался еще один мудак. На счастье, у того, кто сидел у костра, кончились патроны и он стал перезаряжать. На этот раз старший офицер не промахнулся, и враг буквально отлетел, получив смертельное ранение.

Улф ловко метался между деревьями, заставляя ублюдков беспорядочно тратить патроны, истерить и терять контроль. Все орали, матерились и стреляли куда попало. Майору Линдбергу удалось ранить еще одного, тот согнулся пополам и закряхтел, прижимая руки к животу. Из палатки выбежал последний, но все они расположились таким образом, что место, где держали Соню, находилось на линии огня, и Улф кинулся в рукопашную. Он выбил оружие у одного, ударил кулаком в лицо, послышался стон, у последнего не было ружья, но Улф не успел отреагировать, когда именно он вытащил охотничьи нож, и по животу полоснуло огнем. Он зарычал и кинулся на врага, свернув тому шею. Видит бог, он этого не хотел, но на войне либо ты, либо тебя.

Улф бросился к палатке. Он влетел в тамбур и разорвал ткань, что служила дверью. Майор сразу же увидел ее, она лежала на боку, привязанная к стулу. Израненная, избитая, почти неузнаваемая. Он надеялся только на то, что она еще дышала. Но чего Улф никак не ожидал, так это того, что просчитался с количеством людей: их было не десять, а одиннадцать человек. Один из нападавших отходил по малой нужде и на разведку и, увидев кровавое месиво из своих товарищей, ринулся к палатке. Улф оказался к нему спиной.

Соня уже ничего не понимала. Она была где-то за гранью. Неожиданно стало легко и спокойно, все тело как будто вспорхнуло, поднялось вверх. «Наверное, так и умирают», — решила Соня. На нее продолжали орать. Один из нападавших ударил по ножкам стула, к которому она была привязана, и девушка повалилась на бок. Грязь залепила правую сторону лица и теперь булькала в ухе. А потом Соня услышала выстрелы, грохот, голоса, шум и снова выстрелы. Возможно, ей просто очень хотелось их услышать и у нее начались галлюцинации, предсмертные видения. В любом случае, звон в голове не прекращался, она буквально раскалывалась от боли на части. На руку давила спинка стула, и Соня видела, как сильно посинела конечность, она попыталась чуть развернуться, но все ее тело уже превратилось в сплошную гематому, какая собственно разница? Боковым зрением опухшего глаза, из которого что-то сочилось, девушка увидела силуэт. Нечто липкое не давало ей разлепить ресницы, она не могла пошевелиться, перед глазами все плыло, но Соня узнала бы его из тысячи.

— Пришел, — едва слышно прохрипела Соня из последних сил, — пришел.

Но в следующую секунду снова раздались выстрелы, и Соня увидела, как лесник медленно падает на колени, а затем лицом в грязь как подкошенный.

Данила не знал, как именно добрался до зала номер четыре, о котором всю дорогу толдычил Елесеев. Он не шел, а плелся, даже походка изменилась, стала какой-то кривой и косолапой. Перед самой дверью он запнулся, попал носком ботинка в расколотый межплиточный шов на полу и чуть не упал. Он винил себя во всем. В том, что не смог сохранить их семейное счастье, в том, что отправил ее одну, не уберег. Муж должен заботиться о супруге, хранить ее покой и морально, и физически. Данила шептал губами ее имя, молился, чтобы судьба подарила им хотя бы еще одно мгновение вместе. Он то и дело представлял ее образ. Как это банально ни звучало, но он оценил, что имел, лишь тогда, когда потерял.