Я тут же опустил свой велосипед на землю. Только этого мне еще не хватало для полного счастья!

Мои чувства, должно быть, ясно выразились на лице, потому что Шуга сказал:

— Да не бойся ты так. Я сделаю все, чтобы тебя защитить. Ты неожиданно стал очень важной частью этой дуэли. Знания, скрытого в твоей памяти, может быть как раз и не хватает для успеха.

— Шуга, но я же глупец! Ты настолько часто говорил это, что это не может не быть правдой. Я с этим согласен. Я глупец. Ты не мог ошибиться в своем суждении обо мне. Какая же польза от меня может быть?

— Лэнт, — произнес Шуга, — ты не глупец. Поверь мне. Иногда из-за своей нетерпимости я склонен к поспешным высказываниям. Но касательно тебя у меня всегда было самое высокое мнение. Лэнт, ты не глупец.

— Нет, я глупец, — настаивал я.

— Ты — нет! — возразил Шуга. — К тому, же здесь не требуется никаких особенных интеллектуальных качеств, чтобы вспомнить те простые операции, которые ты описал. Даже такой идиот, как ты, может это сделать.

— Ах, Шуга, думай что хочешь, а мне, пожалуй, позволь вернуться к семье.

— И пусть другие мужчины деревни считают, что ты трус?

— Это не такой уж большой груз, я его вынесу...

— Никогда! — перебил меня Шуга. — Никогда ни один из моих друзей не будет заклеймен пятном труса! Ты останешься здесь, Лэнт! Можешь мне поверить, здесь, со мной! И ты будешь благодарен мне за то, что я, как твой друг, о тебе позабочусь.

Он опять склонился над оборудованием, разложенным на земле. Я вздохнул, смирившись, и присел на землю, ожидая дальнейшего развития событий.

Рассвет уже забрезжил на востоке. Шуга повернулся ко мне.

— Твое участие будет минимальным, Лэнт. Нет причин бояться...

— Но опасность...

Он жестом заставил меня замолчать.

— Никакой опасности, если ты в точности будешь следовать инструкции, которые я тебе дам.

— Я буду следовать твоим инструкциям.

— Хорошо. Тогда никакой ошибки не предвидится. Даже малейшая ошибка может стоить нам жизни.

— Но ведь ты только что сам сказал, что никакой опасности не будет...

— Конечно не будет, если ты будешь следовать инструкциям. Большая часть тяжелой работы уже выполнена. Не забывай, чтобы составить уравнение, мне было необходимо приготовить составные части. Я должен был разработать символику, чтобы заставить различные мистические формулы и снадобья действовать. Все, что предстоит тебе, это разместить их в соответствующих местах и в соответствующее время.

— Я думал, что все, что я тебе должен был помочь сделать, это открыть гнездо...

— Конечно. Но раз ты будешь рядом, то можешь помочь и в остальном.

— О-о! — выдохнул я.

— И что бы ты не делал, ты не должен пытаться со мной заговорить. Это очень важно. Как только Солнце взойдет, мы начнем, а как только мы начнем, мне нельзя будет отвлекаться. За исключением тех моментов, когда это будет необходимо для проклятий. А так вообще я не буду разговаривать. Ты понял?

Я кивнул.

— Хорошо. Теперь слушай. Есть еще одна вещь. Вещь очень важная. Это не относится к проклятию, Лэнт. Но для своей же собственной безопасности, ты должен быть очень внимательным, чтобы не леснерить.

— Леснерить? — переспросил я. — Что это значит — «леснерить»?

Но вместо ответа Шуга указал на восток. Над холмами густо-голубыми сполохами пробивался день. Шуга опустился на колени и забормотал. Проклятие началось.

Первым шагом было самое тщательное ритуальное очищение, чтобы мы не могли загрязнить проклятие каким-нибудь давно забытым заклинанием.

Затем шло освящение, молитва о покровительстве, обращенное к Солнцам, Оуэлсу и Вирну, к Лунам всем одиннадцати — сейчас они образовали конфигурацию Экке-Человек (этот человек так хорошо служил богам, что сам стал богом).

Другие молитвы были посвящены речному богу и богам ветра, богам силы и магии, разума, хищным птицам, дуэлям прошлого, настоящего и будущего, небес, морей и приливов. И, конечно, Элкину — богу грома. Мы произнесли молитвы всем им и просили благословить наши старания. Мы просили винить чужака, а не нас за нанесенные им оскорбления. После чего мы произвели очищение снова.

Затем отобрали колдовское оборудование и начали карабкаться вверх по склону, туда, где поджидало нас жилище свихнувшегося волшебника. Туман, покрывший на рассвете все низины под нами, исчезал по мере того, как выше поднимались оба светила. Массивное красное Солнце придавало туману розоватый цвет, а крохотное голубое заставляло его быстро испаряться. Теперь мы могли видеть на многие мили вокруг.

Мы медленно взобрались на возвышенность. Немного ниже, на противоположной стороне виднелось черное гнездо волшебника, угрюмо и угнетающе поджидающее нас в утренней тишине. Оно стояло закрытым. Но вот пустое ли оно?

Я хотел спросить Шугу, что нам делать дальше, но его последние наставления так меня напугали, что я даже боялся дышать без разрешения. Шуга, должно быть, почувствовал мою растерянность, так как сказал:

— Теперь мы подождем...

Солнце поднялось еще выше в небе. Остатки тумана развеялись. Яйцо продолжало безмолвно стоять на площадке. Единственным звуком, нарушавшем утреннюю тишину, было журчание источника.

Дверь гнезда внезапно открылась, и появился Пурпурный. Он неторопливо потянулся, сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул. Я подумал, плавает ли еще в воздухе возбуждающий порошок. Если он все еще сохранился в воздухе, то теперь Пурпурный до предела наполнил им свои легкие. Хотя никакого эффекта не наблюдалось, пока он закрывал свое гнездо. Если порошок подействовал, то слабо.

Мы затаили дыхание — Пурпурный начал подниматься по склону холма. Вскоре он исчез за его вершиной, а мы остались одни, взирая на гнездо. Шуга встал и энергично направился к нему, и я тут же, не мешкая, последовал за ним, но совсем не так охотно. Шуга внимательно осмотрел гнездо, трижды обойдя вокруг и, наконец, остановился возле оранжевого овального контура, обозначавшего вход.

Первый шаг был самым важным и критическим. Шуге предстояло войти в гнездо Пурпурного. Если он этого не сумеет, то все остальные тщательные приготовления окажутся напрасными. Он окажется не в состоянии завершить заклинания.

Поэтому теперь все зависело от заклинания, возвращающего память...

Шуга поместил меня на том же самом месте, на котором я стоял, когда наблюдал за тем, как Пурпурный открывает свое гнездо. Затем он достал стеклянное устройство, поднес к моим глазам и приказал смотреть на него.

Я подумал, что напряжение последних дней оказались для моего друга чрезмерными. Внутри стеклянного устройства я не увидел никаких ответов. Но я сделал так как он приказывал, продолжая внимательно пялиться вовнутрь. Шуга своим высоким каркающим голосом начал произносить что-то мягкое, медленно, нараспев. Я попытался было сосредоточиться на его словах, но стеклянный предмет мерцал и светился перед глазами, мешая сделать это.

Я не мог сфокусировать взгляд на устройстве. Оно, казалось, таяло и исчезало, хотя Шуга продолжал держать его передо мной. Я попытался было следовать за устройством глазами, когда оно уплывало из вида, но оно было быстрее. Звуки голоса сплетались со световыми вспышками, они вместе, казалось, вращались и сворачивались, смешивались и распадались... и мир стал...

Неожиданно я очнулся.

Ничего не произошло.

Заклинание, раскрывающее память, не удалось.

Я ничего не вспомнил. Я раскрыл было рот, чтобы сказать это, но Шуга остановил меня.

— Ты сделал все замечательно, Лэнт, просто замечательно.

Я удивился, не понимая о чем он говорит, но Шуга уже опять возился со своим оборудованием. Движения его стали уверенными, почти что веселыми. Он нашел, что искал — кусок мела и принялся рисовать магическую формулу на квадратной выпуклости возле двери. Не прекращая своего занятия, он сказал:

— Ты рассказал мне почти все, что необходимо знать, Лэнт. Почти все. Остальное я должен понять сам.