— Что это? — спросил я.

— Это толкатель воздуха, — ответил Вилвил.

— Делатель ветра, — добавил Орбур.

— Что он делает?

— Он делает ветер, — сказал Орбур. — Хочешь покажу? У нас есть другой, прикрепленный справа.

Он начал перебираться через лодку на другую сторону.

— Эй, — воскликнул Вилвил, — поосторожнее!

— Не ворчи, — бросил Орбур и продолжал карабкаться.

— А это безопасно забираться на них? — спросил я.

— Вполне, — ответил Орбур сверху. — Они для того и придуманы. Тот кто будет приводить в действие воздушные толкатели, должен пробраться сюда, чтобы сесть на велосипедную раму.

— Ну-ну! — воскликнул я.

Орбур протиснулся на сидение, объясняя:

— В воздухе здесь не на чем будет стоять, кроме как на выносных снастях. Мы с Вилвилом практикуемся перебираться на лодке сюда и обратно.

Я кивнул.

— Да, в этом есть смысл.

— Встань позади машины с лопастями, но не слишком близко.

Я так и сделал. Вилвил прекратил мазать, чтобы тоже посмотреть. Орбур начал вращать педали, воздушный толкатель начал вращаться. В мое лицо подул ветер. Сильнее и сильнее. Это был крошечный ураган, и шел он от Орбура, от этого устройства с лопастями! Я отшатнулся назад, прикрыв глаза рукой. Мои сыновья засмеялись. Орбур оставил в покое велосипедные педали. Вращение замедлилось, а с ним стих и ветер.

— Видишь? — сказал Орбур. — Оно делает ветер. Когда мы поднимемся в воздух, то опустим толкатели на ремнях вниз. Они будут висеть на высоте человека ниже корпуса лодки. Мы сядем на велосипеды и начнем крутить педали. Шкивы начнут вращать валы, а лопасти делать ветер. Ветер начнет толкать воздушную лодку, и она двинется вперед.

— Ага, — сказал я, — но почему здесь два толкателя?

— Два нужны для того, чтобы управлять лодкой.

— Но это значит, что еще кому-то придется полететь с Пурпурным?

— Двоим, — поправил Вилвил. — Один человек не сможет привести лодку назад. Ведь Пурпурный останется там...

— Но... но... кто... неужели найдется такой глупец, чтобы...

— Отец, — сказал Орбур. — Ты совсем не слышишь, что мы тебе говорим. Это мы собираемся лететь с Пурпурным.

Меня будто ударило.

— Вы... что?

— Кто-то должен. А кто знает летающую машину лучше нас?

— Но... но...

Орбур слез с велосипедной рамы. Потом с подставки для лодки и подошел ко мне. Нежно опустил руки на плечи и стал осторожно подталкивать в сторону спуска с холма.

— Иди домой, отец, и подумай над этим. Ты увидишь, что это самый мудрый выбор. Кто-то должен видеть, что Пурпурный улетел. Кто-то должен в этом удостовериться.

И я пошел. Они были правы.

Я побрел вниз с холма в деревню. Повсюду были разложены разнообразные конструкции воздушной лодки. Огромные полосы сверкающей ткани были разложены на неиспользуемом склоне. Грим Портной сшивал их вместе, чтобы сделать первый огромный мешок Пурпурному. Эта ткань была уже обработана кровью домашнего дерева и проверена на воздухонепроницаемость. Когда мешок будет сшит, его швы обработают еще раз.

Ткань была легкой и воздушной, и порывы ветра образовывали складки на ее поверхности, несмотря на грузы, которыми она была придавлена.

Я и не представлял, что мы зашли так далеко. Мне казалось, что потребуется много рук дней, прежде чем у нас окажется достаточно ткани. Очевидно предсказания Пурпурного оказались правильными.

Можно было подумать, что потребуется много времени, прежде чем появятся хоть какие-то результаты, но когда это произойдет, нам кажется, что это было только вчера.

И теперь воздушная лодка, совершенно неожиданно, оказалась почти готова. Первый из мешков заканчивали шить, а Пурпурный строил большой делатель газа.

Когда я подошел поближе, то заметил Шугу, который работал вместе с Гримом. В руке он держал... экземпляр рисунка Пурпурного. Казалось, Шуга руководит чем-то. Я подошел поближе, начиная понимать, что Шуга или сверяется с рисунком, или...

Нет, вскоре все стало ясно. Он руководил переносом образца на ткань. Зная, что в надутом виде мешок должен был принять сферическую форму, Шуга хотел сделать соответствующие волшебные метки на ткани. Поэтому он использовал самое лучшее летающее заклинание из ему известных — заклинание Пурпурного. В конце концов разве не представляли его рисунки воздушный корабль? Шуга затребовал себе двух подмастерьев, и те наносили линии на широкие полотнища.

Я продолжал свой путь в деревню и там столкнулся с группой недовольных жителей. Они раскидывали палатки под своими деревьями.

— Не собираюсь я жить на колючем растении, — бормотал Триммел. — Я категорически отказываюсь.

Другие одобрительно бормотали.

Я попытался их успокоить. Это было самое лучшее, что я мог сделать в этой ситуации.

— Как ваш Глава... — начал я.

— Ты тоже плясал!

— Ну, Главе необходимо находиться в хороших отношениях с волшебником, — ответил я. — Пурпурный пригласил меня танцевать. Мне нельзя было отказаться.

— Ладно, — пробурчал Сверг, — что ты теперь собираешься делать?

— И делать ничего не собираюсь. Это забота Шуги. Он обещал снова освятить все ваши домашние деревья. Как только представится такая возможность.

— Как только ему представится возможность? А если это случится через много-много дней?

— Не волнуйтесь, — ответил я. — Он поручил раздать вам голубые волшебные символы.

Они еще поворчали, конечно, но особенно не возражали. Волшебные символы были теперь в обороте в обеих деревнях.

Кто-то спросил:

— Ну, где символы?

— Мои подмастерья их делают, — ответил я и поспешил на свою рабочую поляну и быстренько замазал несколько костяных плашек голубой краской. После чего приказал своим подмастерьям накрасить столько же голубых символов Шуги, сколько было красных символов Пурпурного. В будущем они все нам потребуются.

Я вернулся в деревню и начал распространять символы. Тут началось новое ворчание и еще более сильное — из-за бригад сборщиков сока. Некоторые жители говорили, что волшебник не имеет права брать кровь их домашнего дерева, даже если теперь они и считались колючими растениями. Я заплатил им символами Пурпурного, и они успокоились.

Вскоре все разбрелись по своим гнездам спать.

А я пошел дальше к поляне ткачей. Ткачи роптали, потому что Шуга не явился сегодня для утреннего благословения. Вместо благословения пришлось раздать им пригоршню голубых символов.

— Это волшебные символы. Волшебные символы Шуги. Они имеют ту же цену, что и символы Пурпурного. Только отвечает за них Шуга.

Ткачи осторожно рассматривали голубые плашки. Им не особенно нравились и пурпурные, но они были вынуждены принимать их. Теперь же им предлагались еще одни символы, и они нравились им еще меньше.

Но я все-таки уговорил их.

— Шуга их оплатит, как только у него выдастся время. Это только обещание заклинания. Как только он покончит с другими делами, он придет и освятит ткань. Идите и работайте.

Они, недовольно поворчав, разошлись по своим станкам. Теперь они получали плату и пурпурными и голубыми плашками. Я поглядел, остались ли в карманах символы, нашел несколько штук пурпурного и голубого цвета и отправился обратно в деревню. То и дело встречались люди, которых я ранее пропустил и выражали нежелание жить в колючих растениях. Каждому я давал по два символа. По голубому — на заклинание, благословляющее дерево, и по пурпурному — за использование крови домашнего дерева.

Решив эти проблемы, я почувствовал, что отработал свою плату в качестве Главы и двинулся вниз по склону, чтобы навестить Анга Сетевязальщика.

— Анг, не найдется ли у тебя рыбы мне на обед?

Рыбак достал замечательную плоскую и уже вычищенную рыбину.

— Я могу обменять ее на что-нибудь, — ответил он.

— На костяную утварь?

— Нет, — он покачал головой. — Кость здесь гниет.

— Гм, как насчет воздушной ткани?