— Мы принимаем ваше приглашение.

— Я рада, — просто сказала первая дриада. — Кли, проводи наших гостей.

Зеленоглазая довольно кивнула и, коснувшись земли, протянула светящуюся тропку.

Аталь устало побрела рядом с Кристарном, отчётливо понимая, что если будет ещё одна экскурсия по полянам и лесам, она заснёт прямо на ходу. К счастью, долго идти не пришлось. Тропинка под ногами растаяла, приведя их к небольшому деревянному домику.

— У вас тут даже постройки есть? — неподдельно удивился Витаррэль.

— А ты думал, мы своих гостей по свободным дуплам распихиваем? — насмешливо отозвалась дриада.

— Меня интересует, как вы строите дома, если не можете срубить дерево? — одарив язвительную дриаду высокомерным взглядом, уточнил светлый эльф,

— Запросто: покупаем древесину у людей по мере надобности. И ничего смешного тут нет. Ведь наш Лес — живое существо, со своей душой, телом и огромным добрым сердцем. Просто другим не дано это видеть. Хотя ты, светлый, должен понять. Лес — наш друг и покровитель. Мы не можем ни обидеть его сами, ни позволить другим…

Клеена игриво щебетала, по пути выделяя каждому отдельную комнату. Всего в домике их было около десятка, внутри он оказался гораздо просторнее, чем выглядел снаружи. Каждая из комнат выходила в один общий зал, бывший то ли гостиной, то ли столовой, то ли и тем и другим одновременно. Комнатки были весьма скромных размеров, но тёплые, уютные, оснащенные необходимой мебелью и вкусно пахнущие свежей древесиной.

Свободную комнату, которая, естественно, была самой дальней от той, что была предложена Кристарну, Аталь получила последней. Впрочем, иного она и не ожидала. К сожалению, ванной здесь не обнаружилось но, увидев огромную мягкую кровать, девушка решила, что с остальными удобствами она разберётся позже. Кивнула, показывая, что её всё устраивает, и захлопнула дверь перед носом любопытной публики.

Вяло подумала, что её так и не просветили, чего можно, а чего нельзя делать на земле дриад (ну, кроме зверского убийства комаров и вырубки деревьев, конечно). Попыталась вспомнить, не относится ли к запретным делам использование магии, мысленно плюнула и решительно зачаровала двери.

— Ничего. Я уверена, что Кристарн, если что, с ними договориться, — с непонятным для самой себе раздражением проговорила она, сердито сдернув покрывало с постели. Быстро разделась и, постанывая от удовольствия, зарылась с головой в мягкую, пахнущую свежескошенной травой и какими-то цветами, постель. Удовлетворённо вздохнув, мгновенно заснула.

И проспала до самого утра, не слыша ни шелеста ветра, ни лёгкого постукивание веток о закрытые ставни, ни весёлого щебета дриад из гостевых комнат домика…

Аталь снился её любимый сон. Где она вольной птицей парила в небе, весело ныряя в пушистые белые облака. Земля была очень далеко, виднеясь внизу голубыми пятнами озёр, тонкими ниточками рек, зелёной дымкой лесов и разноцветными лоскутами полей. Но девушке совершенно не было страшно, напротив, она чувствовала себя по-настоящему беззаботно, как бывает только в детстве или во сне.

А может и потому, что рядом с ней летел тот, кому можно доверять. Кого так же пьянила радость полета, переполнял восторг от этой совершенной, бескрайней свободы. Кому не нужно объяснять, почему тебе в порывах ветра слышится музыка, и как упоительно прекрасна эта мелодия. Потому что он чувствует то же самое. И сможет защитить от всего на свете, укрыть, заслонить, уберечь, не заперев в ограждающей клетке. Напротив — подарит крепкие крылья, так необходимые для полёта, чтобы увлечь за собою в бесконечное синее небо…

И только проснувшись утром с прекрасным настроением и улыбаясь непонятно чему, она неожиданно вспомнит, что впервые во сне заглянула в глаза тому, кто летел рядом. И они оказались вовсе не карие, как она всегда думала, а тёмно-зелёные…

Осознав масштабность этой новости, Аталь озадаченно плюхнулась обратно на кровать. Мысли зудящим коконом окутали её, словно давешние комары, неприятно покусывая и не давая сосредоточиться на одной, единственно возможной… и невозможной одновременно.

…Анрэй всегда настаивал на совместных походах в театр. Ему, как официальному покровителю и радетелю за развитие искусств «было положено» посещать «лицедейские притоны» хотя бы раз в луну, чтобы подавать пример подданным. Но идти туда без Аталь он наотрез отказывался.

Девушка бесилась, называя себя «собачкой на выгуле», и без устали комментировала сценические страдания язвительными репликами, чтобы испортить коронованному тирану всё удовольствие. Особенно доставалось любовно-романтическим драмам. Она искренне считала подобное «искусство» пустой тратой времени, доказывая, что в жизни подобных страдающих дур просто не бывает, а артисты, выступающие на площадях, гораздо интереснее и талантливее прославленных (непонятно за что) зануд, которые считают себя великими звездами…

Долго доказывала, пока Анэ со смехом не признался, что и сам далеко не в восторге от процесса «приобщения к прекрасному», но стоически готов терпеть, если его любимая спутница будет с таким же усердием превращать драму на сцене в фарс в королевской ложе…

Наверное, за жестокое непонимание чужих, пусть и сценических, страданий ей и пришлось в полной мере ощутить себя героиней самой наигранной театральной постановки на королевской свадьбе. Чувство было не из приятных, и она с радостью выкинула его из головы, покинув дворец. А вот сейчас оно вернулось.

Человечке влюбиться в тёмного эльфа — гениальная идея для слезоточивой драмы и ужасная глупость для жизни. Но, похоже, что доводы разума здесь уже бессильны…

Отогнав неутешительные мысли, девушка решила отложить толкование своих сновидений на неопределённое время и, для начала, найти спутников. Хотя бы одного, зеленоглазого (чтоб ему провалиться!).

В гостиной-столовой ни гостей, ни еды, ни друзей не обнаружилось. Припомнив, что её поселили по соседству с Витарром, она оживилась и весело забарабанила мотив всем известной песенки-побудки, бесцеремонно распахивая приотворившуюся дверь (раз не запирается — значит и скрывать нечего, не так ли?). Но мелодия оборвалась, не достучавшись до финала, и рука повисла в воздухе.

— А… извините, что помешала. Я искала, где тут можно умыться… — невпопад выпалила Аталь. Пунцово-красный Витаррэль при виде подруги накрылся покрывалом с головой, а прекрасная обнажённая дриада, в которой целительница не без удивления признала Эльберию, со смехом повернулась к ворвавшейся девушке.

— Доброе утро, Аталь! Не хочешь к нам присоединиться?

— Нет уж, спасибо! Как-нибудь в другой раз и в какой-нибудь другой жизни, — автоматически ответила девушка, заметив, что Витаррэль начал закапываться под подушки. Видимо, решил прорыть себе подземный ход наружу, не вылезая из кровати. Снова раздался заразительный смех дриады, и до Аталь, наконец, дошло, что над ней просто подшучивают. Ещё раз пробормотав нечто извинительное, она решительно отступила назад.

— Купальня позади домика! — прокричала вслед Эльберия.

Аталь благодарно кивнула, тщательно прикрыла за собой дверь и глубокомысленно изрекла:

— Как, однако, шустра эльфийская молодёжь!

И тут же повернулась на звук другой открывающейся двери. Из комнаты Тебара вылетел весёлый смех вперемешку со звонким щебетанием, а затем показался и сам тёмный, в обнимку с двумя очаровательными дриадами. Заметив целительницу, он белозубо улыбнулся, и, громогласно пожелав доброго утра, вышел за порог.

— И не только, молодёжь, как я посмотрю! — переведя подозрительный взгляд на комнату Кристарна, она почувствовала, как ещё недавно хорошее настроение медленно, но уверенно падает до отметки «совсем нехорошее».

— Ну-ка? Удиви меня! — выжидающе просверлила взглядом неприступную дверь. Дверь скромно промолчала, оставив любопытную человечку без ответа. Аталь вспомнила, что, собственно говоря, собиралась купаться, а не следить за моральным обликом всяких там эльфов, разыскала полотенце и немедленно покинула весёлый домик. Обойдя их пристанище аккуратно по стеночке, увидела лёгкий парок, поднимающийся из-за густых кустов.