— Ты не обижайся, я просто завидую.

— Обижаться по пустякам глупо. А ты не завидуй. Если хочешь такие же, так и скажи.

— Говорю.

— Прости, но белые штаники с вышивкой и камушками как раз закончились. Но я постараюсь что-нибудь придумать, — рассмеялся дроу, допивая кофе. Аталь одарила его таким многообещающим взглядом, что Кристарн поспешно выскочил за дверь, договаривая уже оттуда:

— Всё, всё, я пошутил. Не вздумай колдовать над моей одеждой. Заставлю собственноручно перекрашивать и отпарывать вышивку, даю слово!

Целительница вкрадчиво объяснила дверям, что она не так легко предсказуема, как полагают некоторые тёмные с убогой фантазией, вышла на крыльцо и застыла, позабыв, о бессмысленном споре.

Открывшееся зрелище было действительно прекрасным. Кристарн понимающе улыбнулся, глядя на прервавшуюся на полуслове девушку, с широко распахнутыми глазами глядящую на рассвет в Волшебном Лесу. Деревья медленно окутывались изумрудным маревом, листья тускло светились под огненными лучами восходящего солнца. Цветы, покрытые сверкающими каплями росы, словно бесценными алмазами, распускались прямо на глазах, приветствуя новый день. Запели птицы. Да так согласно, переливчато и громко, словно целый год репетировали праздничную арию…

Шёлковая трава на поляне слегка зашевелилась, перекатываясь серебристыми волнами, отчётливо вызывая в памяти воспоминания о бескрайнем море. И на этот великолепный ковёр ступили прекрасные обнажённые дриады, чьи тонкие стройные фигурки тоже светились под волшебным солнечным светом.

Взявшись за руки, они пропели приветствие солнцу, из которого лично Аталь не поняла ни одного слова, хотя очень старалась. Зато заметила, как удивительно пение дриад переплетается со щебетанием птиц и тихим аккомпанементом шелеста травы и листьев. Девушки, продолжая петь, продолжили свой путь, уходя всё дальше в лес, и вскоре их хрупкие фигурки растаяли между деревьями.

Огромный красно-оранжевый шар поднимался всё выше, и волшебное сияние вскоре превратилось в обычный солнечный свет. Листья перестали светиться, трава и цветы, сбросив росу, вернули свой привычный окрас, утратив неземное сияние. И только птицы продолжали заливисто петь лесную мелодию, радуясь ясному новому дню.

— Так и знал, что тебя впечатлит, — мягкий голос тёмного окончательно развеял ощущение нереальной красоты происходящего. Аталь подняла на Кристарна восхищенный взгляд.

— Даже слов нет. Я бы с чистой совестью проспала и ничего не увидела, если б ты меня не разбудил… Спасибо! А остальные где? Ты же говорил, что на рассвете объявляется общий подъем!

— Ага, и утренняя зарядка под руководством дриад. Пробежка по лесу, спортивная ходьба и хоровое пение, — подхватил тёмный. — Все давно уже в Сердце Леса. Ждут окончания ритуала Приветствия нового дня. А я знаю, что по времени это долго и нудно. Пока Старейшая попросит у Леса благословения, пока толкнёт прочувствованную речь, пока девушки соберут хоровод и споют на каждой поляне это Приветствие…

В общем, я решил, что ты не будешь возражать, если поспишь немного дольше, а к самому интересному я тебя успею выманить из кровати, — подытожил Крис и удивлённо почувствовал, как ровный поток её умиротворённого восхищения взорвался вспышкой благодарной нежности и через мгновение исчез, оставив глухую тишину. Тёмный пристально глянул на девушку и замер.

На Аталь тускло мерцал щит — отражатель эмоций. Напрашивались естественные вопросы — зачем это украшение и от кого поставленное? И в добавление, если ответы на два предыдущих сойдутся в единственно правильный — как или от кого она узнала?

Кристарн лихорадочно соображал, где и чем мог себя выдать, но никак не припоминалось. И напрямую ведь не спросишь. Аталь, может и ответить, но с этим щитом он всё-равно не поймёт, правду ли ему говорят. Зато такой вопрос полностью подтвердит её подозрения, если они ещё не превратились в уверенность. И самое скверное, что если отбросить Лаэлию, как самый невероятный источник информации, оставались только Артисерэль и король Реинир. Но первый давал Нерушимую клятву, а второй был надёжно мёртв. Хотя, возможно, его сын или Дар, перешедший к Аталь…

Додумывать мысль было противно. Но чувствовать, что он мог так сильно ошибиться в этой девушке — было ещё гаже. Тёмный молча махнул рукой в сторону оставленной для них дороги и первым ступил на сияющую тропку.

В Сердце Леса, несмотря на раннее время, народу было много. Аталь с любопытством оглянулась и, увидев Витаррэля, взлохмаченного и невыспавшегося, побежала здороваться. Кристарн проводил её взглядом и внимательно оглядел толпу, прислушиваясь к царившим эмоциям. Радость, восторг, предвкушение праздника, любопытство и томительное ожидание… сплошной позитив.

Как дриады умудряются находить исключительно доброжелательные личности для своего праздника — уму не постижимо. Впрочем, рисковать, приглашая в Сердце Леса злобно настроенные существа, было бы верхом глупости, а на поиски подходящих кандидатур у них был целый год.

На полянке материализовались дриады, разбавив толпу приглашённых гостей мелодичным щебетанием. Клеена, подхватив Кристарна под руку, начала расписывать красоты поляны, недоступные острому эльфийскому взору. Дроу с удивлением услышал хвалебные отзывы о Аталь и искреннее восхищение, которое дриада и не подумала скрывать, впрочем, как и недавнюю неприязнь. В который раз, подивившись странному устройству дриадского мышления, Крис честно попытался представить, чего тут такого прекрасного смогли натворить светлый эльф, паривший на крыльях влюблённости, и человечка в приступе вдохновения.

Фантазия развела руками и признала своё поражение. В центр поляны вышла Дубравия, радушно поприветствовала собравшихся, и пригласила всех за праздничный стол. Гости согласно зашумели и устремились к краю поляны, где причудливыми узорами расползлись по траве накрытые столики.

Аталь с удовольствием оглядела вчерашнее творчество и снова пожалела, что Кристарн не сможет оценить её работу. Зато остальные гости были просто в восторге от волшебной поляны, даже не догадываясь, что половина цветов и птиц, радующих взор сумасшедшей расцветкой, волшебным сиянием и скромными магическими спецэффектами (например, растаять разноцветными искрами или появиться на дороге из радуги) — просто качественная иллюзия.

Впрочем, Эльберия уверяла, что некоторые растения дриады вполне способны воплотить в жизни. Витаррэль искренне пытался помочь, отыскивая на задворках памяти чудом сохранившиеся крохи информации о эльфийских способах творения новых видов растений. Получалось не очень, но хватало, чтобы дриада внимала ему с восторженно-влюблённым взглядом, а Аталь до боли прикусывала губы, удерживая рвущийся смех. Слушать рассуждения о практическом садоводстве от эльфа, которого на занятия можно было отправить только под конвоем Светлого Повелителя, было необычайно весело.

Эльберии безумно понравились белоснежные колокольчики, которые при малейшем дуновении ветерка, начинали светиться небесно-голубыми переливами. Аталь настаивала начать с прекрасного, но неизвестного пока науке растении, придуманного в соавторстве с Витарром. Загадочный цветок был похож на половину гигантской ромашки, имел большую желтую сердцевину и пять разноцветных лепестков. Огромная ладошка приветственно помахивала всем проходящим, и складывала лепестки в весьма удачные подобия человеческих жестов, особенно изощряясь при попытках его потрогать или понюхать.

Пробравшись к свободному столику, Аталь оглянулась в поисках остальных спутников. Увидев тёмных в окружении целого облака дриад, она заняла место рядом Эльберией. Та, понятливо проследив за взглядом девушки, услала Витаррэля за лёгким дриадским мёдом.

— Почему ты не составишь компанию своему мужчине? — с улыбкой спросила дриада.

— Как только найду его, так сразу и составлю.

— Неужели я ошиблась? — удивлённо подняла безупречные брови Эльберия. — Зря, значит, велела Клеене оставить Криса в покое?