Утро Алекиана началось, как обычно, с молитвы. И снова он взывал к Пресветлому в компании Когера. Пророк смиренно исполнял, что ему велели, и не делал попыток отыскать объяснения, отчего с ним такое приключилось, и почему именно он оказался гилфинговым избранником. Когер следовал с обозом, особу клирика неизменно охраняли гвардейцы - эти также не мучились вопросами и послушно стерегли святого отца, не задумываюсь, к чему такая прихоть императора. Алекиан требовал, чтобы Когера охраняли столь же тщательно, как и его самого, это исполнялось в точности.

По утрам и вечерам Алекиан посылал за клириком, иногда это случалось и днем, в таких случаях Когер спешил на зов, и эти двое, монах с императором преклоняли колени и подолгу шептали молитвы. Это могло произойти где угодно: в храме, у дороги, посреди поля. Охота помолиться приходила Алекиану регулярно.

Вот и теперь они с Когером полчаса молились в алом императорском шатре. Когер бубнил знакомые строки: "О Гилфинг Светлый, Пресветлый..." - до тех пор, пока Алекиан не поднялся с колен, это был знак, что ритуал завершен. После этого Когер с поклоном покинул шатер - это не обсуждалось, только Алекиан решал, когда пришла пора молитвы, и когда ее следует завершить. Клирик вышел из алого шатра, гвардейцы, приставленные охранять его особу, тут же привычно сомкнули строй вокруг него, и серая одежда священника странно смотрелась в окружении позолоченных лат и алых плащей. Впрочем, и к этому все давно привыкли.

Вскоре после ухода Когера из шатра вышел Алекиан. Бросил, ни на кого не глядя:

- Передайте Войсу, мы выступаем.

Взгляд императора был устремлен в серые небеса. Разумеется, оруженосец его величества тут же умчался разыскивать маршала. Ни одно слово, произнесенное Алекианом вслух, не пропадало втуне - всегда наготове оказывались слуги, чьей обязанностью было услышать и исполнить.

Войско начало готовиться к маршу - сворачивали шатры, подтягивали подпруги, укладывали барахло в обозные фургоны. Коклос объявил верному оруженосцу:

- Ну, я к его величеству. Сейчас мне следует находиться поближе к его особе, назревают великие события.

- Чего события-то, ваша милость?

- Ну, в общем, скоро ты мне понадобишься. Будь наготове, вооружись. Совсем скоро нам с тобой предстоит великий подвиг, о котором я тебе столько твердил.

- Э? Вот это самое? Которое?

- В общем, будь наготове.

- Ладно.

Керт помог карлику взгромоздиться в седло - он и теперь возвышался над Коклосом, как башня. Потом великан сунулся в фургон и извлек из-под полога дубину. Здоровенная толстая палка, оба конца окованы железом - таким оружием дрался Керт. Верзила несколько раз взмахнул дубиной, покрутил в воздухе, ловко перехватывая середину древка. Коклос удовлетворенно кивнул. Ему впервые пришло в голову, что верный оруженосец прозвищем обязан вовсе не собственной тупости, а оружию. А что, если он только притворяется идиотом? А на самом деле - хитрец, приставленный маршалом следить за благородным сэром Полгнома? Коклос с подозрением глянул в простодушное лицо великана и отбросил сомнения. Никогда человек этакого роста не сумеет обхитрить карлика! Это противоречит природе, все длинные да рослые - дураки! Не исключая императора. Что ж, маленький Коклос позаботится о братце. Нужно только выбрать подходящий миг.

Армия гномов, оставив позади разоренный Ойверк, маршировала на юг. Гномы шагали, гремя тяжелыми латами, придерживая на плечах массивные секиры, и лица у всех были сосредоточенные. Настоящий гном, чем бы ни занимался, исполняет дело с такой серьезной физиономией, как будто от него зависят судьбы Мира - даже когда этот гном сидит на толчке. Вот и теперь нелюди выглядели так, словно нет на свете ничего важней марша через Анновр, казалось, они душу вкладывают в каждый шаг.

Города и замки спешно готовились к обороне, слухи о прошлогоднем погроме, учиненном коротышками в Фенаде, были еще свежи в памяти, да вдобавок перед нашествием нелюдей прокатилась волна беженцев из Ойверка - эти рассказывали ужасные вещи о кровожадности подгорного народа. Разумеется, ойверские беглецы преувеличивали, они-то сбежали, не успев испытать на себе злобу захватчиков, однако от этого их рассказы не становились менее красочными.

Многие анноврцы поспешно собирали узлы и бежали из родных мест - кто в иные города, кто под защиту стен замка местного сеньорчика, а кто попросту в лес, ибо в народе упорно ходил слух: гномы не любят чащоб и избегают их.

Однако армия Грабедора, оставляла селения позади, не останавливаясь, чтобы грабить и убивать, как поступили бы люди. Нет, гномы, храня на лицах невозмутимую серьезность, маршировала на юг.

Гратидиан Фенадский с отрядом кавалерии ехал в середине походных порядков и предавался мрачным размышлениям. Если предстоят сражения в горах, толку от его тяжелой кавалерии будет немного, так зачем же король-под-горой увлекает "брата" Гратидиана с войском? В качестве заложника? Или в качестве свидетеля собственного триумфа? Неизвестно, что хуже.

Некий юный дворянчик, которому принадлежал замок, расположенный неподалеку, решил поиграть в героя. Должно быть, парню стало обидно, что его не взяли в феллиостский поход на эльфов, и он решил сразиться с нелюдями здесь. Собрав два десятка конных воинов, юноша вывел их из замка и притаился между поросшими молодым лесом холмами. Когда одна из фланговых колонн гномьего войска следовала мимо, кавалеристы с молодецкими криками бросились из засады. Первый натиск оказался довольно удачным, кавалеристы сбили с ног подвернувшихся под копыта гномов, влетели на дорогу - и оказались окружены десятками нелюдей. Коротышки сомкнули круг и стали, размахивая секирами, теснить всадников. Анноврцы сперва пытались бросаться на стенки стального кольца, но теперь они лишились маневра. То тут, то там, всадника валили на дорогу и гномы со все теми же сосредоточенными лицами рубили упавшего. Вдобавок выяснилось, что почти все нелюди, сбитые с ног при первом натиске, живехоньки и даже не получили сколько-нибудь серьезных увечий. Они поднимались, покрытые пылью и рассерженные, чтобы вступить в схватку.

Весть о нападении разнеслась по отрядам гномьего войска, и дружины нелюдей стали сворачивать к полю боя. Оказалось, что число напавших анноврцев сильно преувеличено - сперва-то нелюдям показалось, что им навязывают настоящее сражение. Когда отряды карликов подоспели туда, где их братьям была устроена засада, бой уже окончился. Нескольким воинам во главе с юным рыцарем удалось пробиться из окружения, однако не спаслись и эти.

Гратидиан, услыхав новость, поступил умней гномов - он повел отряд кавалерии в обход, поскольку раньше гномов сообразил, что число напавших невелико и их отразят без труда. Так что, когда анноврцы сбежали от гномов - их перехватили фенадские всадники. Гратидиан сам возглавил атаку, с наслаждением рубился, собственной рукой свалил вражеского предводителя... и ощутил разочарование, когда схватка завершилась слишком быстро. В горячке атаки король хотел бы забыться, хоть на миг оставить тяжелые мысли о собственной незавидной участи... пока сражаешься, думать не обязательно! Однако все было кончено в несколько минут, анноврцев перебили, не ушел ни один.

Когда Гратидиан с кавалеристами возвратился на дорогу, чтобы занять место в походной колонне, с удивлением обнаружил, что армия остановилась. Короля призывал к себе "старший брат" Грабедор.

Отряды гномов сперва остановились, затем поступил новый приказ - дружины покинули дорогу и двинулись, окружая замок. Проезжая, Гратидиан наблюдал спокойное не суетливое движение дружин. Потом на дороге показались боевые машины Крактлина, эти катили прямо к замку.

Короля-под-горой фенадец отыскал на невысоком пригорке. Тот важно восседал на маленькой лошадке и разглядывал замок. Поблизости стояли старейшины - военачальники, командиры дружин кланов.