Хромой, наблюдавший сцену из рядом ливдинского войска, хмыкнул.

- Что, сынок, не понимаешь? - улыбнулся Карикан.

- Откровенно говоря, не понимаю. Что помешает этому щенку нарушить любую клятву?

- Есть клятвы, нарушать которые смертельно опасно.

- И что же? Любой клятвопреступник может всю жизнь дожидаться возмездия, я таких видал немало.

- Этот понесет наказание очень скоро, - Карикан откровенно наслаждался ситуацией. Его драгоценный сын был парнем тертым и ловким, однако не имел ни малейшего представления о нравах благородного сословия. Джейему нужно многому научиться, и Карикан радовался тому, что может объяснить наследнику полезные истины. - Если он нарушит присягу, это поставит его вне закона. Любой местный сеньорчик станет глядеть на него, как на падаль, а любой вассал Рейселей будет считать, что клятва, данная такому господину, ничего не стоит. Пойми, он окажется вне закона - не на словах, а по-настоящему.

- Как ты в свое время?

Карикан не умел смущаться.

- Верно, сын, именно так, как я. Ведь я выступил против сеньора... эх, веселое было время... и, к сожалению, оно возвращается.

- К сожалению? С возрастом ты захотел покоя и порядка, а, папа?

- Не для себя, сынок, не для себя. Во мне пока хватает огонька... Я бы хотел, чтоб тебе с Лерианой выпало доброе мирное время. Ты не спросил моего согласия... погоди, я же не спорю, я не имею права на твое послушание, все верно! Так вот, хотя ты не спросил меня, но если бы мое согласие что-либо для тебя значило, я бы сказал: отличный выбор и прекрасная девушка. Я благословляю вас и желаю счастья. Поверь, все, что зависит от меня, будет исполнено.

Хромой почувствовал, что краснеет. Кажется, впервые в жизни?

Наконец оммаж был принесен, ок-Рейсель отошел к своим людям, ему подвели коня, и юноша сердито вырвал поводья из рук оруженосца. Он был раздражен, так что вассалы приближались к нему с опаской. Но, делать нечего, пришлось вручить господину оружие и щит с отцовским гербом. На первом же привале этим людям предстояло, в свою очередь, принести клятвы новому господину - до сих пор случая не было, молодого рыцаря содержали под охраной в Большом доме. Но на Рейселя и его людей уже никто не смотрел, развлечение завершилось, начинался поход.

Рыцари разбились на группы, кто объединился с приятелями, а кто следовал отдельно от всех, сопровождаемый лишь собственными вассалами. Колонна пехоты, выведенная Эрствином из Ливды зашагала по тракту, солдаты то и дело оборачивались, глядели на угрюмые серые башни, затянутые пеленой дождя... и уж точно не одно сердце екнуло при виде того, как скрывается за серой мокрой завесой родной город... Затарахтели обозные фургоны...

Гремя снаряжением, кавалеристы стали разъезжаться в стороны, чтобы следовать за пешими. Кто пристроился в хвост колонны, чтобы двигаться в арьергарде, а кто двинулся в сторонке, параллельно тракту. На пустоши у Восточных ворот остались лишь люди ок-Рейселя да Хромой с отцом. Карикан с любопытством наблюдал, а Хромой ждал, пока молодой рыцарь облачится в доспехи. Когда ок-Рейсель затянул ремни и поправил ножны на боку, Хромой подъехал поближе и окликнул:

- Эй, добрый сэр! Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я обещал даме сердца твою голову. Вообще-то я собирался исполнить ее просьбу в Леверкое, но ты оказался таким соней...

Ок-Рейсель зарычал сквозь стиснутые зубы. Он был и так раздражен, а теперь пришел в настоящую ярость. Джейем Геведский удовлетворенно ухмыльнулся и продолжил:

- По-моему, сейчас подходящий момент. Что скажешь? Толпа уже отвалила, мы здесь одни, а?

Разумеется, со стен глядели стражники и, не исключено, несколько ливдинских бездельников - кто полюбопытней. Хромому нужны были свидетели, которые подтвердят: противник первым накинулся на него. Но ок-Рейсель то ли был поумней, чем считал Хромой, то ли боялся. Рыцарь молчал - с сердитой миной дергал пряжки ремней и молчал.

Пожилой латник протянул ок-Рейселю подшлемник, парень тряхнул головой, сбрасывая с волос дождевую влагу, покрыл голову, потом водрузил шлем. Вассал сунулся помочь с пряжками, парень оттолкнул чужие руки и, сопя, стал застегивать сам.

Хромой наблюдал за ним несколько минут. Потом пожал плечами и нарочито громко заявил:

- По-моему, он опять уснул. Что ж поделать... всякий раз, как судьба сводит нас, этот паренек спит. Эй, соня! Если что, дай знать, а уж я всегда к твоим услугам, а?

Ок Дрейсель снова издал нечленораздельное рычание.

- Уснул и храпит, - огорченно протянул Хромой, разворачивая коня. - Что ж, подожду, пока этот молодчик проснется.

Отец и сын пустили коней рысью, нагоняя голову колонны, чтоб присоединиться к свите Эрствина. Пластины мокрой земли с вдавленными смятыми стебельками травы полетели из-под копыт.

- Зачем ты его дразнишь? - окликнул Карикан.

- Долгая история! Рано или поздно ее придется заканчивать, так я хотел сразу. Не хочу в походе оглядываться.

- А что, этот славный парень может оказаться за спиной?

- Точно.

- Эх, сынок, зачем же тогда поднимать шум? Разве ты не можешь оказаться у него за спиной прежде, чем это сделает он? Всегда можно сыскать возможность!

- Это было допустимо, пока я не встретил тебя, папа. Хромой меняла легко мог уладить дельце таким путем, но Джейему Геведскому - не к лицу.

- Много ты понимаешь! Эх, сынок, сынок...

А ок-Рейсель наконец закончил снаряжаться и тоже повел своих людей за ушедшей армией. Он так и не произнес ни слова... глухо стучали копыта, звенели кольчуги и с хрустом сминали подковы мокрую траву.

После первых схваток с эльфами настроение в союзном войске резко изменилось. Деймут Анноврский умел быть беспощадным, и быстро гневался - лишь это сдерживало сеньоров, а вообще-то многим бы хотелось повернуть вспять. Вместо веселой прогулки за трофеями они попали на войну - настоящую, жестокую и кровавую. Нелюдей оказалось слишком много! И они вовсе не были разбиты - напротив, об армии Белого Круга не имелось никаких известий.

Но Деймут не собирался поворачивать вспять. Он потратил немалые средства, он созвал вассалов... в конце концов ради этого похода король пошел на немалый риск - ослабил фенадскую границу. И что же теперь - возвратиться без славы и добычи? Анноврец был слишком честолюбив и, положа руку на сердце, следует признать - слишком мелочен, чтобы смириться. Деймуту требовалась хоть сколько-нибудь ощутимая компенсация.

Он собирался продолжать поход, и ради успеха предприятия был готов хотя бы и силой принудить к участию остальных - по той причине, что одних только собственных воинов Анновр выставил недостаточно.

Отец Тройт вполне одобрял рвение вспыльчивого союзника, монах с готовностью смирял гордыню и терпел злобу Деймута, лишь бы тот продолжал увлекать армию к Великой... ради этого Тройт с удвоенной настойчивостью понукал своих людей, старательно исполнял все распоряжения короля и даже сверх того - по собственной охоте заставлял белых братьев совершать рейды и вылазки, даже если не было приказа.

Армия продолжала марш на север, однако теперь воины держались вместе, при малейшей тревоге останавливались и смыкали ряды, готовясь отразить атаку. Эльфы были совсем близко, после первых стычек они уже не скрывались, а тревожили войско людей то тут, то там, совершали короткие налеты, держали противника в напряжении. Люди Тройта несколько раз сражались с небольшими отрядами нелюдей, иногда им удавалось одержать верх, иногда приходилось отступать.

Деймут упорно вел армию по старой дороге к столице марки. Он уже не надеялся победить и изгнать нелюдей, но полагал, что в Феллиосте найдется достаточно добычи. Анновр немало повоевал с эльфами, и король неплохо представлял себе образ действий легкомысленных нелюдей. Наверняка они не разграбили город дотла, это же скучно! Стало быть, в Феллиосте сыщется, чем поживиться. Добраться к городу, взять добычу - а там можно и возвращаться, так рассуждал король.