– Здесь, наставница!

Худощавая гибкая девушка вихрем вылетела из-за кормы «Меча», затормозила, вскинула руку в приветствии.

– Лазпушка в порядке! Все проверено! Готова к учебным стрельбам! Они же будут, правда, наставница?

– Ю-ки-му-ра, – процедила Датэ. – Мы в поле. «Лейтенант». Не «наставница».

– Но традиции…

– Юкимура!

Четвертый бортстрелок замолкла. Юкимура Хитоми была самой младшей в экипаже, и самой полной энтузиазма. Борт она делила с не менее эмоциональной Харадой, и Датэ не раз подумывала о том, чтобы кого-то пересадить. Но оба стрелка уже слишком сжились со своими местами.

А еще Юкимура никак не могла избавиться от акемийских традиций в речи – которые Датэ, в принципе, одобряла, но не при исполнении.

– Где все остальные? – уточнила лейтенант.

Катакура спокойно указала в сторону, Датэ развернулась. Ее глазам предстали еще три члена экипажа: те приближались быстрым шагом, тащили какие-то коробки.

– Это еще что? – лейтенант даже растерялась.

– Дополнение к пайку! – с сияющими глазами объявила Тёсокабэ Сэнго и мотнула головой, отбрасывая прядь с лица. – Мы добыли.

– Добыли? – мрачно повторила Датэ. Водитель «Меча безмятежности» блистательно справлялась со своими обязанностями, но лейтенант часто думала, что Сэнго легко бы вписалась на мостик пиратского корабля. Наклонности у нее точно были пиратские.

– Добыли, – подтвердила Нагакура Хана, весело выглядывая из-за крупной коробки. – Командир, да не надо волноваться, тут все по договоренности…

Лейтенант набрала было воздуху в грудь, чтобы профилактически высказать все, что стоило бы – но тут третья из подчиненных аккуратно сгрузила коробки на землю и мягко улыбнулась.

– Все хорошо, командир, – сказала она. – Я специально проследила, никаких нарушений нет, никто не придерется. Все по уставу… просто по малоизвестным его частям. Вот, я даже выписала, вы же любите цитировать, если кто является с воплями…

Датэ вздохнула. На Окиту Аои просто невозможно было сердиться дольше пары секунд – так действовали ее взгляд и мягкая улыбка. Помогало и то, что, невзирая на молодость (только Юкимура была младше), Аои обладала просто потрясающим талантом стрелка и снаряды из главного калибра всегда ложились точно в назначенную область. Экипаж это знал и бессовестно пользовался, выставляя ее для общения с разгневанным командиром.

– Так что нам делать, командир? – вопросила Нагакура.

Лейтенант подумала, после чего снова щелкнула себя по виску, временно отключая аугметику глаза, и повернулась к коробкам правым боком.

Экипаж все понял правильно. Коробки исчезли в недрах«Меча» в мгновение ока.

– Где наши чужеземцы? – поинтересовалась Датэ.

– Антоний в ангаре, Вектия там же, разбирает дополнительные детали, – доложила Сарутоби, которая всегда все и про всех знала. – Диана на совещании у руководства.

– Пойду, всех проверю, – решила Датэ, снова включая глаз.

Долго идти не пришлось: стоило лейтенанту войти в ангар, как на нее нахлынули множество запахи масла и топлива, гудение машин и далека ругань техников. Другой бы смешался, но рождение и детство на планете-крепости вырабатывали умение легко отсекать ненужные ощущения. Вот и сейчас, чуть сосредоточившись и отбросив ненужные запахи и звуки, она одновременно уловила аромат чайных листьев и услышала звон металла. Улыбнувшись, Датэ пошла сперва на запах, взбежала по узкой металлической лестнице и заглянула в боковую комнату.

– Что на этот раз? – спросила она.

– Зеленый гудрунский, – молодой мужчина с совершенно белыми волосами оглянулся через плечо. – Я думаю, вам всем понравится.

Антоний выделялся в экипаже по трем причинам сразу. Во-первых, он не был акемийцем. Во-вторых, он был единственным мужчиной в танке. И, в-третьих, он был псайкером. Сам он даже не брался гадать, что его выделяло больше.

А еще Антоний безупречно готовил чай. Экипаж тоже умел, но получались у них лишь акемийские рецепты, у каждой – свой. Псайкер же блистательно обращался с любым сортом, который попадал ему в руки, и превращал его в ароматный и приятный напиток.

Возможно, поэтому команда, поначалу настороженно относившаяся к тронутому варпом, приняла его. Да и свою полезность Антоний не раз доказывал за полгода: еретики любили скрываться за покровами колдовских завес, но натренированный в искусстве телепатии разум чуял сами завесы. Да и в плане дисциплины он, пожалуй, вообще проблем не доставлял: психических срывов не было, а во всем остальном Антоний отличался на редкость флегматичным характером.

Датэ покинула комнату, перегнулась через перила и позвала:

– Вектия!

Откуда-то снизу, из-за ящиков с оборудованием высунулся и приветственно помахал мехадендрит. Лейтенант сбежала вниз, обогнула ящики.

Техножрица «Меча безмятежности» орудовала обеими руками и тремя дендритами, перебирая и сортируя детали, умудряясь заодно вполголоса читать бинарные молитвы в ускоренном темпе.

– Нам что, брак подсунули? – сдвинула брови Датэ.

– Нет, – невозмутимо отозвалась Вектия, на миг замерев и потерев левым дендритом органический подбородок. – Но у меня возникли сомнения в степени освященности. Лейтенант, я попрошу вас позднее провести церемонию знакомства деталей с «Мечом».

– Конечно, – кивнула Датэ.

Вектия благодарно наклонила голову и сдавила кончиками пальцев корпус аугметического глаза. Она когда-то упоминала, что до установки аугметики носила очки, с тех времен осталась привычка в задумчивости их поправлять.

Убедившись, что тут тоже все в порядке, Датэ вышла из ангара – и едва не столкнулась с последним членом экипажа.

– Лейтенант, рада вас видеть снова! – сверкнула улыбкой белокурая девушка в комиссарской фуражке и с цепным мечом на поясе. – Надеюсь, весь экипаж готов верно служить Императору.

– Все на Акеми готовы, – уточнила Датэ.

Акемийцы считали вежливым обращение по фамилии, тем более – к комиссару. Однако на фамилии «Лиллиенллаэль» акемийский акцент неимоверно сбоил, так что танкисты переключились на фамильярную, но куда более простую в произношении «Диану».

Та не возражала. Она вообще удивительно легко сочетала традиционную комиссарскую риторику и необычную терпимость к промахам. Особенно это удивительно было потому, что в экипаж недавнего кадета назначили вместе с Антонием – присматривать за псайкером. Сути их взаимоотношений не понимал никто.

Лейтенант и комиссар обменялись еще парой фраз, после чего Диана рванулась к своему подопечному (только ей Антоний готовил не чай, а кофе), а Датэ вернулась к танку.

У них оставалось не так много времени. Максимум через три дня надо было выступать.

Кампания против еретиков длилась не так уж долго, пошло всего лишь третье ее десятилетие. В штабе сектора полагали, что охваченные ересью и поклонением Темным Богам миры получится усмирить скоро – и, как это часто бывало, ошиблись. Армия, управляемая князьями Бледного Безмолвия, оказалась мобильной и хорошо оснащенной – в ход шли колдовство, похищенная у Империума техника, и собственные изобретения служителей Хаоса. Шептались, что на стороне Безмолвных сражаются продавшиеся Темным Богам механикусы, но сами техножрецы это твердо отрицали.

В этих условиях контроль за перемещениями был особо важен. И потому Дезолон Прайм, планета, примечательная только своим расположением, внезапно приобрела большое значение.

Сюда высадились крупные силы Безмолвия, и их вел Аомард, один из князей-колдунов. Сразу же завязались жестокие бои, однако, благодаря прихотям варпа, на помощь СПО очень быстро прибыли несколько полков Имперской Гвардии.

В том числе и 77-й Акемийский.

Высунувшись из люка, Датэ Идзуми внимательно оглядела поле битвы.

Трупы, десятки, сотни и тысячи. Сильный бинокль легко увеличивал изображение и помогал разглядеть каждую рану; лейтенант медленно провела взглядом по полю.