– Близнецы, – произносит лорд-ксенос с безупречным выговором. Дети остаются неподвижны, не в силах оторвать взгляда от совершенного лица. – Скажите мне, дети людей, вы хотите умереть?

– Нет, – отвечают близнецы одновременно. Они помнят, что ксеносам надо плевать в лицо и цитировать святые слова Императора, но память и воля тают под пристальным черным взглядом.

Какое-то время ксенос медлит, задумавшись. Потом медленно улыбается – словно клинок вспыхивает в ночи.

– Возьмите их, – приказывает он, по-прежнему на готике, чтобы близнецы поняли. – Доставьте на мой корабль целыми и невредимыми. Я буду говорить с ними сам.

– Повелитель? – изумляется ведьма. – Зачем вам эти детеныши мон-кей? Они слабы, тупы и бесполезны!

Архонт Сатриан улыбается снова, и в его глазах на миг отражается будущее, полное плененных душ и залитых кровью улиц человеческих городов.

– Ты разве плохо меня знаешь, Эривия? – спрашивает он. – Я всему нахожу применение.

– Как это понимать? – озадаченно спросил генерал Моррис. – Полковник Мацудайра, что это значит?

Высокий офицер, затянутый в форму 77-го Акемийского полка ответил взглядом, полным сдержанного удивления.

– Что вас смущает, сэр?

Тон был безупречно вежливым, но в глазах полковника читалось легкое пренебрежение – обычное для Имперской Гвардии отношение к силам планетарной обороны.

– Вот это! – генерал указал за окно, на выстроившуюся там маленькую группу людей. – Я понимаю, что у вас смешанный полк, но почему такой состав и на такой машине?

– А, – полковник снисходительно улыбнулся. – Сэр, вы не знакомы с акемийскими традициями, не правда ли?

Генерал недовольно засопел. Манеры полковника были безупречны, репутация полка – тоже. Но Морриса он безмерно раздражал.

– Нет, – процедил генерал. – Не знаком. Поясните, пожалуйста.

– В основе большинства обычаев Акеми лежит традиция преемственности, – охотно объяснил Мацудайра. – Профессии родителей переходят к их детям, и так создаются династии со стойкими традициями и навыками, передающимися из поколения в поколение. И возраст тут не помеха, потому что готовить к будущему занятию акемийцев начинают с самого детства. Особенно военных, потому что, как вы знаете, жизнь солдата опасна.

– Так что, поэтому… – Моррис невольно оглянулся на окно.

– Да, – кивнул Мацудайра. – Их родители погибли, и дети заняли их место в экипаже. Не беспокойтесь, молодость не мешает: они уже не в первый раз участвуют в битвах.

Генерал снова озадаченно уставился в окно – на ровные ряды боевых машин 77-го Акемийского бронетанкового полка. И в особенности на тяжеловесную громаду «Гибельного клинка», затмевавшую все остальные танки.

Перед ней, не двигаясь, стояли десять девушек шестнадцати-восемнадцати лет в униформе танкистов. Неподалеку виднелись еще три фигуры – приданные специалисты.

– Не беспокойтесь, – повторил Мацудайра. – Они столь же способны, как и более взрослые солдаты любого пола. У нас говорят – «ни пол, ни возраст, ни цвет не помешают тебе умереть за Императора».

– Не могу с этим не согласиться, – признал Моррис.

– Сперва я проверю болтер.

– Лейтенант! Это же мой пост.

– Сперва. Я. Проверю. Точка.

– Лейтенант…

– ХАРАДА! Пока я не проверю, что там нет зарядов, я тебя на десять метров к болтеру не подпущу! Только не пока мы стоим на базе, ясно?! Хватит с меня одной твоей истории в стиле «этот шрам я получила, когда неудачно застрелилась из болтера».

Харада Наоко насупилась. Свой боевой пост она обожала, но командир танка регулярно принималась устанавливать железную дисциплину, и не щадила никого.

– Идзуми, – попыталась она зайти с другой стороны, – ты же меня с детства знаешь…

– Во-первых, я тебе сейчас не Идзуми, а лейтенант Датэ, – последовал ответ. – Во-вторых, именно потому, что знаю – не подпущу.

Спорить было бесполезно. Харада с ворчанием полезла вниз, пока ее командир проверяла спаренный тяжелый болтер. Простого осмотра было недостаточно, так что Датэ щелкнула себя по правому виску, пробуждая скан-системы аугметического глаза и тщательно проверила и ствол, и систему подачи зарядов. Довольно кивнув, лейтенант ловко перелезла по корпусу к громадному стволу главной пушки.

Любые «Гибельные клинки» несут на борту целый арсенал, и «Меч безмятежности» исключением не был. Чудовищная сотрясающая пушка, три спаренных тяжелых болтера, две лазпушки, десять человек экипажа плюс трое приданных – машина была исполином 77-го Акемийского.

Удовлетворившись осмотром, лейтенант спрыгнула вниз, ласково погладила броню танка. Сунула руку в карман, коснувшись прохладного металла, мимолетно улыбнулась, но тут же вернула на лицо суровый взгляд. Датэ Идзуми искренне считала, что подчиненные должны быть умны, инициативны, деятельны и регулярно получать по ушам – чтобы все эти качества направлялись в нужное русло. И получалось; невысокий рост ничуть не мешал лейтенанту Датэ внушать уважение к себе.

Конечно, на фоне своей машины она терялась. Но кто бы не потерялся рядом с танком четырнадцати метров в длину, почти семи – в высоту и девяти – в ширину? Разве что космодесантник.

Датэ мысленно повторила про себя характеристики танка и довольно улыбнулась. Она искренне гордилась тем, что командует такой машиной – причем непростой. Танк не зря носил такое название: относясь в целом к категории «Гибельных клинков», он принадлежал к классу «Гибельных мечей». Второй пушки, как у обычных «Клинков», он не нес – зато главное орудие могло сносить чуть ли не по половине полка за раз.

Завернув за «Меч безмятежности», Идзуми сразу наткнулась на идиллическую картину: трое ее подчиненных мирно пили чай, поставив чашки прямо на броню танка. Датэ машинально глянула в сторону: нет, третья чашка, откованная из стали, тоже была. Дух машины никто не обижал, и никакое чаепитие не обходилось без подношения ему.

– Сидите, как будто дел совсем нет, и все выверено! – мрачно заявила лейтенант. – Катакура! Что у тебя с лазпушкой?

– Все в порядке, – безмятежно отозвалась Катакура Юко. – Каждый узел проверен Вектией. Дополнительные батареи доставлены. Запчасти обеспечены. А, за лишними снарядами я на склад наведалась, клянутся через три часа подвезти.

Датэ довольно кивнула. Юко могла разочаровать всех любителей поорать на солдат: все, что от нее требовалось, она обеспечивала, предугадывая все приказы, и лейтенант не зря поручила ей следить за припасами.

– Маэда? – лейтенант повернулась ко второй девушке.

– Медчасть в порядке, снаряды на месте, рельсы вычищены, – четкому тону рапорта несколько противоречили тонкая фарфоровая чашка в руке и мягкая улыбка. Маэда Мидори исполняла сразу две функции: командного медика и второй заряжающей. Погибшей год назад Нагамасе так и не нашлось замены.

Первая заряжающая, Тода Морико, сидела рядом и традиционно молчала. Она вообще не любила много говорить, в бою отделывалась краткими фразами, вне боя – выразительными жестами.

Лейтенант снова кивнула, подумала, и чисто для порядка придралась:

– Сидите, чай пьете, а командира даже никто не подумает обеспечить? Я тоже без дела не сижу, вот…

Идзуми нарочито драматичным жестом выбросила руку в сторону – и в ней моментально оказалась дымящаяся чашка. Лейтенант ошеломленно моргнула, потом резко повернулась.

– Сарутоби! Тьфу, прекрати подкрадываться.

– Я следую пути радиоволн, – с совершенно серьезным лицом ответила связист. Сарутоби Мадока обладала каким-то немыслимым умением скрываться из глаз и быть незаметной – а потом появляться в самый нужный момент.

Датэ вздохнула и пригубила чай, удовлетворенно зажмурилась.

– Антоний варил?

– Как всегда, – заверила Сарутоби.

– Вот он точно не подводит… – лейтенант сделала еще глоток. – Так, где остальные? Где, например, Юкиму…