Катерина принялась самозабвенно бороться за справедливость, и мишенями для ее борьбы становились все новые и новые любимчики судьбы, преуспевающие в том, в чем она сама преуспеть не могла. Удары Катерина наносила осторожно, аккуратно, так, чтобы никто и не заподозрил, что у нее есть личные мотивы.

Особо не заморачиваясь, свои статьи Катерина клепала, пользуясь специальными шаблонами для критиков. Но об этом никто не догадывался. Точно так же, как не догадывались и об истинных мотивах создания сих пасквилей придирчивой, строгой, но, по общему мнению, честной, прямой и объективной журналисткой.

Иногда старания Катерины приводили к тому, что ее мишени позорно сбегали из Вершины в какой-нибудь Градбург. Правда, такой исход борьбы гиену не радовал, так как в каком-нибудь Градбурге бездари очень быстро завоевывали славу и популярность благодаря фальшивым талантам, жлобам-покровителям и безобразному вкусу толпы. В подобных случаях несовершенство Вселенной не давало Катерине спать, а ощущение собственного бессилия (до какого-нибудь Градбурга ее ядовитое перо дотянуться не могло) сводило с ума… Ей хотелось, чтобы выскочки оставались в Вершине, испытали сокрушительное падение с высот недолгой славы и страдали – по возможности, всегда. Потому что в борьбе за справедливость она не знает ни устали, ни пощады! Кем бы ни был выскочка. Даже если он – приезжий знаменитый сыщик.

Гиена стиснула зубы и яростно сжала кулаки. Зря вы так поступили, господин Проспер… Очень зря.

Раздался стук в дверь. Глубоко погруженная в себя, Катерина вздрогнула, выкарабкалась в реальность, приняла дружелюбный вид и крикнула:

– Войдите!

В комнату ураганом ворвалась тощая высокая тигрица средних лет, облаченная в модный наряд, призванный скрывать особенности пола и вида, а также любые недостатки и достоинства внешности. Такие одежды обычно носят самки, желающие максимально походить на самцов, и самцы, желающие максимально походить на себя. За ураганной тигрицей вплыл пожилой тигр-коротышка, внешне принадлежащий к тому неприметному типу зверей, о существовании которых забываешь, даже если смотришь на них в упор. Вот и сейчас новоприбывший тигр занял позицию у стены, немедленно превратившись в часть интерьера. Зато его энергичная спутница оперлась лапами о стол, нависла над Катериной и зычно воскликнула:

– Это черт знает что! Вы обязаны принять меры!

Растерянная Катерина нервно сглотнула и выдавила:

– Мы примем. Обязательно. Да вы садитесь.

Тигрица рухнула на стул и кинула через плечо:

– Профессор!

От стены отделилась невысокая фигура, удивив журналистку своим существованием. Фигура приблизилась и уселась рядом с тигрицей.

– Слушаю вас, – сказала Катерина.

– Вы, конечно, знаете, кто мы такие, – без намека на вопрос произнесла тигрица.

– Конечно, – осторожно согласилась Катерина, не имевшая ни малейшего понятия, кем являются посетители. К счастью, ей на выручку пришел какой-то тигр, сидевший, как оказалось, напротив:

– Я профессор Микроскойб. А эта дама – Регина Патронаж из гуманитарной организации.

– Из какой именно? – спросила Катерина.

– Из самой крупной в городе, – сухо ответила дама. – Гуманитарная организация «Гуманитарная организация». На нашей совести тысячи гуманитарных акций!

– А, ну да, ну да, – кивнула журналистка, действительно припомнившая, что есть такая организация.

– У меня с собой цифры. Вы поразитесь, когда их увидите, – Регина Патронаж раскрыла перед Катериной папку с бумагами. – Сейчас… Вот! Пятнадцать тысяч. Семьсот. Одиннадцать.

– Невероятные цифры, – согласилась гиена. – Ну, и к чему это?

– Скажите, дорогая Катерина, – строго изрекла Регина Патронаж. – Почему пресса бездействует? Почему вы молчите, а не бьете в набат, когда происходят такие ужасные вещи?

– Ужасных вещей много. Какие именно вас беспокоят? – спросила Катерина.

Регина Патронаж адресовала гиене полный осуждения взгляд. Рядом с тигрицей тоже что-то укоризненно моргнуло.

– Так я и думала, – с горечью произнесла дама. – Вас не беспокоят чужие страдания. Конечно, у вас самой же все в порядке. Какое вам дело до того, что тысячи несчастных голодают и мучаются. Вам наплевать, если их дети…

– Какие тысячи несчастных? – удивленно перебила Катерина. Вершину, конечно, не назовешь самым благополучным местом на свете, но от голода здесь пока никто не умирает.

– Вот! Видите? А ведь они живут по соседству с нами! Можно сказать, в параллельной Вершине!

– Да о ком вы говорите?

– О крысах, разумеется! Крысы голодают!

– Ах, о крысах! А почему они голодают?

Ноздри Регины Патронаж раздулись от возмущения:

– Потому что им нечего есть!

– Это я поняла. Но в чем проблема? Почему они не могут себя прокормить?

– Вы шутите? – поразилась тигрица.

– Ирония здесь неуместна, – строго раздалось рядом с ней. «Профессор Микроскойб», – догадалась Катерина.

– Я не шучу.

– Они могут себя прокормить, – сказал профессор Микроскойб. – Но лучше их до этого не доводить.

– Короче, вы обязаны вмешаться! – повторила Регина Патронаж. – Следует образумить этих эгоистичных Башенок!

– Башенок? – вздрогнула Катерина. В ее мозгу молнией пронеслось: «Башенки-Теодор-Проспер-предательство!»

– Ну разумеется! Ведь именно их крысы умоляют поделиться едой. И что, вы думаете, Башенки проявили сострадание? Думаете, они вошли в положение наших несчастных собратьев, страдающих от голода? Как бы не так! Сами-то Башенки – обеспеченные, довольные. Какое им дело до справедливости и чужой беды!

– Да, я понимаю, – медленно произнесла Катерина с блеском в глазах.

– Но это еще не все! – продолжала гуманитарная организаторша. – Эти Башенки, между прочим, хорошо вооружены! И не стыдятся угрожать оружием беззащитным, изнывающим от голода крысам!

– Ох… – Катерина укоризненно покачала головой, хотя на морде у нее было написано удовольствие. Эти посетители – просто находка! Нет, она бы, конечно, и сама разобралась в этой истории с крысами и Башенками, но теперь и разбираться не надо. Ах, негодяи, а еще помощи у нее просили! Ни стыда, ни совести!

– В нашем городе каждый имеет право на еду, – прозвучало рядом с Региной Патронаж. «Профессор Микроскойб», – предположила Катерина.

– Сильные должны защищать слабых, богатые – делиться с бедными, – продолжал профессор. – В этом основа справедливого сосуществования тех, кому хорошо, и тех, кому плохо. Поэтому Башенки должны поделиться едой с крысами. И вот из-за такой ерунды – замечу, справедливой ерунды! – они хватаются за оружие!

– А между прочим, терпение крыс не безгранично, – добавила Регина Патронаж. – Они могут обидеться и выплескивать свое разочарование на ни в чем не повинных горожан.

В подтверждение ее слов профессор Микроскойб так энергично закивал головой, что Катерина даже перевела на него взгляд.

– Это не пустые слова, – тревожно затараторил он. – Я вчера вернулся домой и обнаружил, что из холодильника исчезли все продукты, зато появилась записка от крыс. «Это вам за Башенок».

– Ого! – обрадовалась Катерина, старательно рисуя на морде сочувствие.

– Да-да! Почему это я должен отвечать за эгоизм и жадность Башенок? Я-то тут при чем? У меня с крысами всегда были прекрасные отношения!

– Вот Башенки уверяют, – Регина Патронаж презрительно скривилась, – что крысы воры. Надо четко дать понять этой зарвавшейся семейке, что мы не согласны! Мы не считаем крыс ворами!

– Вот именно! – поддакнул профессор. – У нас же они ничего не украли!

– А как же холодильник? – полюбопытствовала Катерина.

– Это не воровство! – возразил тигр. – Они так поступили от отчаяния, от того, что их недостаточно уважают и не признают их право на еду!

– Любой на их месте выразил бы протест! – твердо заявила госпожа Патронаж. – Мы должны им помочь!

– Призвать Башенок к порядку.

– Разоружить их.

– Собрать еду для голодающих крысят.