В городе было пусто, не горели фонари и светофоры, не светились окна и витрины, но Олег подумал, что это какая-то авария на подстанции и район обесточен. Он был слишком взволнован, чтобы осмысливать детали. По мере того, как иррациональная паника схлынула, до него стали доходить практические аспекты случившегося. Это же убийство! Надо, наверное, сообщить в полицию? Остановив машину, Олег некоторое время вспоминал, как теперь звонят в полицию — не ноль два же? А когда вспомнил, то оказалось, что мобильник не видит сеть. «Видимо, потому что электричества нет», — сообразил он, — «надо звонить по обычному, с проводами…». Попытался вспомнить, есть ли ещё в городе уличные телефоны-автоматы, но не смог. Впрочем, неподалеку жила его хорошая знакомая — матушка Анна, вдова его семинарского однокурсника, умершего два года назад совсем молодым от внезапного скоротечного рака. У неё остались двое детей — девочка пяти лет и мальчик трёх — и Олег помогал ей, как мог. Привозил продукты, иногда, когда позволяли возможности, подкидывал денег, исполнял всякую мужскую работу по дому, охотно играл с детьми. После смерти его жены Анна осторожно демонстрировала готовность развивать отношения, и чем дальше, тем больше эта мысль казалась ему правильной. Анна была привлекательной статной блондинкой, спокойной и уравновешенной, к тому же привычной к непростой доле жены священника. Возиться с детьми Олегу тоже нравилось — и, раз уж Господь не дал своих, то вовсе неплохо принять под опеку этих. Младший уже пару раз, оговорившись, называл его «папой», и это было очень трогательно.

В доме, где жила Анна, было темно. В подъезд он зашел с фонариком, который удачно хранился в бардачке «Волги». Звонок, разумеется, не работал, и он собрался уже стучать, когда заметил, что дверь приоткрыта. «Анна, Анна, ты здесь?» — прокричал он в темноту коридора, но сердце уже обмирало от дурных предчувствий. В коридоре на полу валялась одежда, как будто сброшенная с вешалки, но в комнатах был всё тот же строгий порядок, которым отличалось её хозяйство. И только на кухне был перевернут стол, раскрыто окно, а на полу разлита жидкость. Сначала она показалась Олегу чёрной, но потом он понял, что она тёмно-красная. Кровавая лужа была размазана по светлому линолеуму, и на полу отчётливо виднелись отпечатки крупных звериных следов. «Волк? На неё напал волк?» — Олег в панике осматривал кухню, пытаясь понять, что тут произошло. Под окном лежал окровавленный нож, на подоконнике красный отпечаток руки — Анна защищалась, а потом выпрыгнула в окно? Первый этаж, решёток на окнах нет — вполне вероятно. Олег осторожно вылез — на рыхлом газоне остались следы ног, контрастно выделенные начавшей сыпаться с неба лёгкой снежной крупой. Ночь выдалась холодная. Дальше в кустах он нашёл пушистый домашний тапок — Анна выскочила в чём была, не успела обуться. Рядом были всё те же следы крупного зверя, собаки или волка, и капли крови на жёлтой осенней листве. Её это была кровь или звериная — не понять. Второй тапок он нашёл метров через тридцать — Анна бежала к заправке через улицу, видимо, надеясь там укрыться или получить помощь.

Подойти ближе Олег не смог — большая собачья стая крутилась рядом, пытаясь раскопать что-то очень похожее на свежую могилу, отмеченную странным крестом. Собаки зарычали и двинулись в его сторону. Он был вынужден бежать к машине, которая снова мучительно не заводилась, и он терзал стартер, обливаясь нервным потом под рычание собравшихся вокруг собак. А потом пришли они…

— У Анны были длинные светлые волосы? — спросил я священника.

— Да, а откуда… — он непонимающе смотрел на меня.

— Она погибла, соболезную. Крест, уж простите, связал из двух швабр, ничего лучше не попалось.

— Вы похоронили её?

— Как сумел. Утром, как рассветёт, можем съездить туда, вы сделаете… ну, что там обычно делают священники.

— А дети, где её дети? — он схватил меня за рукав куртки.

— Детей не видел. Вполне вероятно, что они пропали, как пропали все остальные.

Версию «чёрт унес» я озвучивать не стал — при священнике это звучало не так забавно. Но какое странное совпадение — найденный нами случайно Олег знает найденную мной погибшую женщину. Два человека в пустом городе… Какова вероятность? Чего-то я не понимаю. Точнее — не понимаю ничего.

— А звонили-то зачем? — неделикатно поинтересовался Борух.

— Демонов увидел, — смущённо признался Олег, — уж и не знаю, как их ещё назвать… Черные твари, и злоба от них такая лютая идёт…

— Как будто люди в балахонах? — уточнил майор. — В чёрных таких клобуках, почти бесформенных, и лиц не видно…

— Да, — подтвердил Олег, и я кивнул согласно.

— Ты их тоже видел, Борух?

— Не здесь, — коротко ответил военный и о чём-то глубоко задумался.

— Слава Господу, когда эти пришли, машина всё-таки завелась, — закончил свой рассказ священник, — правда, я её потом разбил. Скользко стало, колёса лысые, я нервничал… Занесло, врезался в столб. Выскочил — темно, холодно, собаки лают всё ближе… И вижу — собор совсем рядом.

Он грустно улыбнулся и развёл руками.

— Куда ещё бежать попу, как не в церковь, под покров божий?

— Птицы, значит… — задумчиво сказал Борух. — Птицы — это плохо. Как-то сразу кажется, что каски не хватает…

Он почесал лысину и добавил:

— Да много чего не хватает. Плохо мы экипированы и с запасами швах. Боекомплект мал, вооружение слабовато… Этим твоим недокарабином — он презрительно кивнул на «Вепрь», — только в жопе ковыряться.

— Да ладно! — обиделся я за героев своих пиздецом. — Нормальный э… Как его правильно назвать?

— «Ублюдок» назови. Плод жестокого полового насилия гражданского над военным. А, впрочем, тебе всё равно — ты его до сих пор не зарядил даже…

Да, мои пизецомники сейчас смотрят на меня как на говно — они бы уже всё стрелявшее разобрали, почистили, смазали и собрали обратно, заново набив все магазины и всунув в ствол один «патрон сверху». А я даже набор для чистки прихватить не догадался.

— Ну ладно, как рассветёт — поищем что-нибудь получше… — сказал я обиженно, — заодно и продуктов прихватим.

— А с чего ты взял, что рассветёт? — внезапно спросил Борух. — Который сейчас час?

— Восемь семнадцать, — посмотрел я на экране смартфона, — странно, уже утро, оказывается…

— Брешет твоя техника, — майор посмотрел на свои «командирские», — полдвенадцатого.

— Десять ноль две, — сообщил Олег, достав из кармана старый кнопочный мобильник.

Мы растерянно переглянулись.

— Ладно, в любом случае давно пора быть рассвету, — сказал Борух, — и где он?

Узкие высокие окна оставались тёмными. Я вышел на улицу — полная непросветная темнота, но при этом такое ощущение, что по небу как будто чёрные чернила размешивают. Аж мутит от такого, и голова кружится.

— Хрень какая-то, — сказал я вышедшему за мной майору, — и холодно, как будто зима уже, а не ноябрь.

С чёрного неба неторопливо падал белый снег, празднично сверкая в луче фонаря.

— Надо отопление запустить, — спохватился я, — пока трубы не порвало. Внутри ещё плюс, но быстро остынет.

— А тут есть отопление?

— Ты удивишься, что тут есть!

Я повёл Боруха на экскурсию — слегка гордясь, как будто это мой собственный дом, а не занятая без малейших на то оснований чужая недвижимость.

В подвале за суровой железной дверью расположился слегка запылившийся, но вполне исправный дизель-генератор размером с полпаровоза. Несколько здоровенных аккумуляторов вдоль стены, пульт с рубильниками и лампочками, аккуратные сборки толстых кабелей — конструкторы автономной системы поработали не зря. На пульте только одинокая зелёная лампочка готовности батарей. Я решительно вдавил большую красную кнопку с недвусмысленной надписью «Start engine». Утробно рыкнул стартер, и затарахтел, набирая обороты, дизель. Под потолком моргнули и начали набирать яркость лампочки, а на пульте стрелочки поползли в зеленые сектора.