Четыре гудка и следом чей-то голос:

— Wei.

— Алло, — сказала Рейчел.

— Wei, — повторил голос. — Wei.

— Алло, вы говорите по-английски?

Вместо ответа — тишина в эфире. Рейчел нахмурилась и посмотрела на Спида.

— Алло, слушаю, — произнес голос в телефонной трубке.

Рейчел решила, что это тот же голос, говорили с акцентом, но четко и понятно. Голос не был похож на человеческий, у него был какой-то неестественный, дребезжащий тембр.

— Это Рейчел Болл. Я получила письмо, в котором говорится, что мне следует позвонить по этому номеру по поводу… э-э, — Рейчел сверилась с письмом, — приношения мертвым. — При жизни она читала не особенно хорошо, но эта проблема, как и некоторые другие, после смерти решилась сама собой.

— Так. Рейчел Болл. Секунду.

— Да.

— Есть. Значительная сумма денег, а также имущество. Желаете заявить свои права?

— Да, — ответила Рейчел.

— Не вешайте трубку, — определить, мужской это голос или женский, было невозможно.

— Ну, что там? — спросил Спид.

Рейчел только отмахнулась.

— Уважаемая прародительница, ваше заявление зарегистрировано. Вы можете приехать и предъявить свои права в любое время в течение девяноста дней с настоящего момента, — сообщил странный голос.

— Приехать туда? К вам? — переспросила Рейчел.

— Да, — ответил голос.

— А вы не можете прислать это?

— Увы, — ответил голос, — не можем. — На этом связь прервалась.

Спид с задумчивым видом наблюдал за Рейчел. Она взглянула на свои босые ноги и поджала пальцы.

— Поедешь? — спросил он.

— Наверное. Хочешь со мной?

— Я при жизни вдоволь наездился. — Таков был ответ.

Рейчел при жизни отъезжала от Свон Понд Холлоу не дальше чем на двадцать пять миль, а после смерти и того меньше. А Спид во времена Великой депрессии был «хобо»,[46] ни слова не говоря жене и детям, он покидал дом и отправлялся колесить по стране в поисках заработка. Рейчел не знала, как Спид оказался «на небесах», или почему кто-то был здесь, а кто-то — нет, и где все остальные. Для себя она решила, что этот вопрос ее не волнует, потому что она уже мертва.

Умерла Рейчел в 1927 году в местечке Свон Понд, штат Кентукки, предположительно в результате осложнения, наступившего после перенесенного менингита. Одно время она верила, что Роберт, ее муж, когда-нибудь с ней воссоединится. Но в жизни Роберт очень быстро женился в очередной раз и нарожал еще семерых детей, двое из которых умерли в младенческом возрасте. Рейчел видела его время от времени, но ничего, кроме слабой привязанности к бывшему мужу, не испытывала. Он отдалился от нее при жизни, и даже после смерти это был уже не ее Роберт.

А вот сейчас что-то шевельнулось в душе, какое-то чувство неудовлетворенности, досады. Амелия Шогнесс… Это ее внучка. Дочь Эвелин. Амелия сделала пожертвование на ее имя. Рейчел в задумчивости прикоснулась пальцами к губам, поправила волосы.

Кто говорил с ней по телефону? Какой-нибудь китайский дух? Не ангел, это точно.

— Расскажу обо всем, когда вернусь, — пообещала она Спиду.

Рейчел ничего не взяла в дорогу, даже не закрыла дверь.

— Рейчел, — окликнул ее Спид. Она остановилась у ворот. — Ты не хочешь обуться?

— Думаешь, мне это нужно?

Спид только пожал плечами. Гуси собрались в серую пушистую стайку в огороде возле дома и что-то выискивали в зарослях рассады помидоров. Прекратив поиски, они дружно повернули головы в сторону хозяйки.

Рейчел вышла за ограду. Дорога была покрыта мягким слоем светлой, похожей на тальк пыли. Ступать по ней было приятно, и Рейчел порадовалась, что не надела туфли.

Она спустилась вниз по склону, вышла из лощины, прошла мимо фермерского дома с амбаром и силосной ямой. Казалось, она не просто идет по дороге, а движется вперед во времени. Из окон дома доносится репортаж с бейсбольного матча между «Редс» и «Падрес». У дома припаркован черный «рэмблер», во дворе вывешено сушиться белье, ветер раздувает паруса белых простыней.

Неподалеку от того места, где дорога сливается с шоссе, выстроен кирпичный дом с подъездной дорожкой. В тени дерева разлеглась пастушья овчарка. На крыше дома установлена похожая на громоотвод антенна. Овчарка увидела Рейчел, но лаять не стала.

Рейчел остановилась на обочине шоссе и вскоре увидела приближающийся автобус дальнего следования. Было слышно, как урчит на поворотах извилистой дороги его двигатель, то замедляя, то ускоряя ход. На лобовом стекле табличка: ЛЕКСИНГТОН. «Стало быть — это следующий пункт в маршруте», — решила Рейчел.

Автобус, вздохнув, остановился напротив Рейчел, и двери с шипением открылись.

К тому времени, когда они достигли Лексингтона, автобус модернизировался — в нем появился санузел, а стекла приобрели дымчатый оттенок. Двадцать пятое шоссе превратилось в Семьдесят пятую автостраду. За окном мелькали коневодческие фермы, по зеленым холмам поднимались и опускались белые изгороди, гривы лошадей сверкали на солнце.

— Аэропорт, — объявил водитель, судя по говору — северянин. — Следующая остановка — автостанция, направления: Цинциннати, Нью-Йорк и Саусалито, Калифорния.

Выйдя из автобуса, Рейчел ступила на теплый гудрон, ветер коснулся шен, колоколом раздул юбку.

«Надо было надеть шляпу», — подумала Рейчел.

Страшно не было — что с ней может случиться? Она ведь мертва. Стеклянные двери терминала открылись сами собой по какой-то невидимой подсказке. В противоположном конце просторного помещения располагалась стойка «Гонконгавиа», за ней стояла миниатюрная китаянка в зеленом костюмчике и крохотной шляпке-таблетке с золотистой каемкой. На бейджике китаянки значилось — «Нефритовая девушка», хотя кожа у нее была белее фарфоровых зубов.

Впервые с тех пор, как она покинула дом, Рейчел усомнилась в правильности принятого решения. Эта внучка и ее приношение… К чему все это обязывает? Более семидесяти лет, а это дольше, чем срок ее жизни, Рейчел провела в домике у истока ручья в Свон Понд Холлоу. Она затосковала по дружелюбным крикам своих гусей; тоска была такой щемящей, что Рейчел в испуге подняла руку к своему давно умолкнувшему сердцу.

— Чем могу вам помочь? — осведомилась китаянка за стойкой.

Рейчел молча показала ей конверт.

— Миссис Болл? Ваш рейс через два часа. Но ваш билет у меня.

С этими словами «Нефритовая девушка» протянула Рейчел ярко-красную пластиковую карточку с золотистыми драконами. Руки у китаянки были очень красивые, а у Рейчел — руки женщины, работающей на земле, — чистые, но неухоженные и загрубевшие.

Когда Рейчел прикоснулась к билету, внутри у нее что-то вздрогнуло и она испугалась. Да, испугалась. Она не боялась уже больше семидесяти лет. К тому же в этот момент она была босиком и без шляпы.

— Может, вы желаете сделать кое-какие покупки, — предложила девушка и указала на таблички над стойкой: «Терминал А/Вход 1–24А», затем стрелка и «Терминал В/Вход 1–15В». — Магазины в главном зале.

Рейчел сверилась с билетом, где среди иероглифов было написано по-английски: «Вход 4А», и, еще раз взглянув наверх, поблагодарила служащую «Гонконгавиа».

Страх улетучился, Рейчел снова почувствовала себя уверенно. «Что это было?» — подумала она и, следуя указателям, направилась в ярко освещенный зал. Там были книжные и цветочные магазины, киоски, торгующие открытками, наборами для специй и всевозможными чучелами. Продавали и пластиковые сандалии — яркие, разноцветные. На Рейчел была светло-голубая юбка, и она выбрала в тон — синие, с ремешками, которые продевались между пальцами ног. Ощущение непривычное, но Рейчел решила, что, если уж ходить в них будет совсем неудобно, шлепки всегда можно снять и нести в руках.

Продавца в магазине не было. Рейчел выбрала открытку с симпатичной лошадкой и, взяв со стойки авторучку, написала: «Дорогой Саймон, поездка автобусом прошла хорошо». Саймон — это настоящее имя Спида. Рейчел задумалась, не зная, что еще добавить. Хотелось рассказать о тех странных ощущениях, которые она испытала, взяв в руки билет, но как это выразить в словах, она не знала и поэтому просто написала: «Вылетаю в Гонконг через два часа. Твоя Рейчел» — и адресовала: Саймону Филпоту, Свонд Понд Холлоу. У входа в магазин был установлен почтовый ящик, Рейчел опустила письмо и подняла флажок. Когда она представила, как Спид вынимает открытку из новенького почтового ящика, призрак сердечной боли снова шевельнулся в ее сердце. Рейчел решительно развернулась, как нынче утром от собственных ворот, и пошла прочь… Новые сандалии тихонько шлепали по полу. Пройдя ползала, она решила еще кое-что написать Спиду и вернулась к почтовому ящику. Дописать она хотела: «Не уверена, что полечу», но флажок уже был опущен и открытки в ящике не было.