Читатель, окажи любезность мне,
Вообрази-ка город совершенный.
Вода там вместо улиц, а в воде,
Куда ни глянь, все карпы золотые,
Изогнутые, что твои бананы,
Скользят под днищем у стеклянных лодок.
Ныряльщики там все стихи читают,
А иногда русалки-баловницы
Срывают ласты с них рукою легкой
И пятки им безжалостно щекочут.
Как много в этом городе любви…
Вообрази, в гондоле полосатой
Плывешь ты, на подушку (рытый бархат!)
Облокотясь лениво и привольно,
И чувствуешь толчок, когда весло
О ламантин подводный задевает.
Гашиш турецкий куришь, а с балконов,
Из залов мраморных роскошнейших палаццо
Любовный лепет, легче ветерка,
Доносится до слуха твоего.
И мерно, сонно, сладостно вода
Облизывает темные пилоны,
Увенчанные свечками, касаясь
Так нежно, как не всякий из влюбленных
Умеет ко другому прикоснуться.
Там занавеси легкие, прозрачны,
Колеблются над окнами повсюду.
Архитектура повторяет контур
Коралла, ракушки послушно и прилежно.
А лодочники все мурлычут песни,
Причем, как на подбор, одни регтаймы,
Но — умудряясь опытным веслом
Все так же мерно взмахивать. Старухи
Там на соленых досках крендельки
Морщинистыми пальцами готовят.
А из печной трубы лишь пузырьки
Тихонько в воздух свежий подлетают.
У каждой раковины по три крана там:
Горячий, шоколадный и холодный.
А по ночам там смотрят все кино —
Немые фильмы, только нет экрана,
Есть облако, которое висит
Над площадью с фонтаном неподвижно.
По выходным всегда там фейерверки,
А женщины исправно там рожают
Багровых малышей — да прямо в воду
Бассейнов, где танцуют пузырьки
И чистоту блюдут гольянов стайки,
Питаясь потонувшею плацентой.
Там места нет абстракциям, там все
Конкретней некуда. Вот, например, мосты
Над узкими каналами взметнулись —
Из кокона, что бабочку лелеял.
Когда по водам тихого канала
Скользишь в гондоле, серые мартышки
В тебя швыряют горсти макарон.
На башнях в этом городе зияют
Пустоты там, где некогда часы
Исправно время били, но теперь
Их вынули и сдали в переделку,
И получилось множество прекрасных Плавучих игр.
Не бреется никто В том городе.
А если день погожий,
Какая-нибудь бойкая старушка,
Пожалуй, в церковь сплавает на круге
Иль на матрасе легком надувном,
И будут вслед свистать ей старики,
Похожие на вяленую рыбу,
Сосущие по берегам в кафе
Всю ту же ежедневно минералку.
Поистине сей город совершенен.
Вот посуди, ведь там в уборной каждой
Имеется свисточек оловянный,
Пристроенный, чтобы свистел при сливе.
Какие там общественные бани!
В мозаике все вдоль и поперек!
Когда же собирается гроза,
То угорь электрический обычно
К воротам городским у них подвешен
И гордо он сияет в свете молний,
Висит себе в стеклянной полой трубке,
А прочее все время отдыхает.
Такой вот в граде том громоотвод.
О чем бишь я забыл тебе поведать?
Конечно! Карнавалы для слепых!
Еще бывают гонки на дельфинах,
Еще колеса мельничные крутят
Нарочно, чтобы радугу вздымать
Над струями, сияющими дивно.
Там есть бассейн, полный самоцветов —
Кому они нужны-то, в самом деле,
А есть канал, в котором, не поверишь,
Лежит на дне, как мертвая акула,
Величественный белый «мерседес», —
Пред ратушей, у площади у главной.
Но вижу, вижу, впрочем, я — довольно!
Глаза твои горят от вожделенья.
Того гляди, ты рухнешь на колени
И станешь умолять — мол, отвези
Меня в тот город дивный и прекрасный,
Возьми что хочешь — дом, жену, машину
И даже телевизор и джакузи.
О, я хочу увидеть тех русалок,
И карпов, и балконы и отведать
Соленых крендельков, и даже пусть
В меня швырнет спагетти обезьянка!
Ах, как хочу любиться я в палаццо,
Где окна все раскрыты нараспашку!
Ах, отвези меня в тот город, умоляю,
Не мучай же, не медли ни мгновенья!
