— Все нормально, — сказал Эрик. — Не знаю. Мне совсем не хочется работать в торговле всю свою жизнь.

— Есть работы и похуже, — заметила Чарли. Она прислонилась к своей машине. — Может, я бы и зашла позже вечерком. А пока мы могли бы прокатиться, съездить куда-нибудь, поболтать о торговле.

— Куда, например? Куда ты собираешься? — спросил Эрик. — Ты хочешь отправиться в Турцию? Вот почему Бату учит тебя турецкому языку? — Он будто спал и видел сон. Ему хотелось стоять вот так и задавать Чарли вопросы всю ночь.

— Я учу турецкий для того, чтобы, когда я поеду куда-нибудь еще, все думали, что я — турчанка. Я притворюсь, что говорю только по-турецки. В этом случае никто не будет меня доставать, — призналась Чарли.

— Да, — сказал Эрик. — А я и не знал, что ты пускаешь кого-нибудь еще — ну, понимаешь, других людей — ездить на своей машине.

— Большое дело, — сказала Чарли. — Покатаемся в другой раз. — Неожиданно она вдруг стала выглядеть намного старше.

— Нет, погоди, — сказал Эрик. — Я очень хочу покататься. — «Я хочу поехать с тобой. Пожалуйста, возьми меня с собой». — Просто Бату сейчас спит. Кто-то должен позаботиться о нем. Кто-то должен не спать, чтобы торговать.

— Ну, и ты собираешься работать там всю свою жизнь? — спросила Чарли. — Заботиться о Бату? Думать о том, как бы облапошить мертвецов?

— Что ты имеешь в виду? — удивился Эрик.

— Бату говорит, что «Ночь-Напролет» подумывает о том, чтобы открыть еще один магазин там, внизу. — Чарли махнула рукой в сторону дороги. — По его словам, ты и он проводите крупный эксперимент, изучаете новую форму торговли. Когда-нибудь ребята из «Ночи-Напролет» поймут наконец, что именно пользуется спросом у мертвецов и смогут ли они платить за то, что хотят купить, — вот тогда это будет грандиозно. Еще одно открытие Америки.

— Нет, это не так, — сказал Эрик. В его голосе послышалась вопросительная интонация. Он почти нутром чуял то, что Бату имел в виду, говоря о машине Чарли. Эти самые призраки, эти собаки становились нетерпеливыми. Это и понятно. Они устали от автомобильной стоянки, они хотели отправиться в поездку. — Ты не понимаешь. Не думаю, чтобы ты понимала.

— Бату говорил, что ты имеешь подход к мертвецам, — продолжила Чарли. — Большинство продавцов шарахаются от них. Конечно, ты же местный. К тому же — молодой. Ты, наверное, и в смерти-то пока ничего не смыслишь. Совсем как мои собаки.

— Я не знаю, чего им хочется, — признался Эрик. — Этим зомби.

— Никто никогда не знает, чего ему хочется, — заявила Чарли. — Так почему после смерти должно быть иначе?

— Верно подмечено, — согласился Эрик. — Значит, Бату рассказал тебе о нашем плане?

— Не давай Бату втягивать себя во все это, — сказала Чарли. — Я знаю, мне не следует так говорить, ведь мы с Бату — друзья. Но мы и с тобой могли бы дружить — ты и я. Ты славный. Хорошо, что ты не очень разговорчивый, хотя когда мы разговариваем — тоже хорошо. Почему бы тебе не поехать со мной покататься?

Если бы в машине сидели собаки или собачьи призраки, тогда Эрик услышал бы, как они воют. Эрик услышал, как они воют. Собаки предупреждали его, чтобы он остерегался. Собаки предупреждали его, чтобы он пошел к черту. Чарли принадлежала им. Она была только их убийцей.

— Не могу, — сказал Эрик, страстно желая услышать, как Чарли снова его попросит. — Сейчас не могу.

— Ну что ж, в таком случае заеду попозже. — Чарли улыбнулась ему, и на мгновение он оказался в том самом городе, где никто так и не придумал, как потушить пожар, и все мертвые собаки опять завыли и стали царапаться в грязные окна машины. — За «Маунтин Дью». А ты сможешь немного подумать об этом.

Она взяла Эрика за руку.

— У тебя холодные руки, — сказала она. — Ее руки были горячими. — Вернись в магазин.

Было почти 4.00 утра, и Чарли так и не появилась, когда Бату вышел из задней комнаты, потирая глаза. Черная пижама исчезла. Теперь он надел пижамные штаны, на которых по ночному полю бегут лисицы к дереву, вокруг которого уже сидят, поджав задние лапы, другие лисицы. Растянувшиеся хвосты бегущих лисиц массивны, как дирижабли, запятые пламени зависли над ними. Внутри каждого огонька пламени — «Гинденбург»,[26] с еще одним огоньком над ним — поменьше, и так далее. Некоторые пожары просто невозможно потушить.

Пижамная куртка была неизвестного Эрику цвета. На ней изображены тоскливые, неприятные, лежащие люди. Взглянув на них, Эрик почувствовал слабость.

— Мне приснился шикарный сон, — сказал Бату.

— Ты проспал около шести часов, — отметил Эрик. Когда Чарли приедет, он отправится с ней. Он останется с Бату. Он нужен Бату. Он поедет с Чарли. Он поедет и вернется. Он никогда не вернется. Он будет присылать Бату открытки с медведями. — Слушай, так что это было, с зомби?

— Не знаю, о чем ты говоришь, — ответил Бату. Он взял яблоко с фруктовой витрины и потер его о свой неевклидовый пижамный верх. Яблоко приобрело слегка ядовитый блеск.

— Чарли проезжала?

— Да, — сказал Эрик. Он и Чарли поедут в Лас-Вегас. Они купят для Бату пижаму с люрексом. — Думаю, ты прав. Похоже, она в самом деле собралась покинуть город.

— Да, но это невозможно! — сказал Бату. — Это выбивается из плана. Слушай, вот что мы сделаем. Ты будешь стоять и ждать ее снаружи. Смотри, чтобы она не сбежала.

— Она же не объявлена полицией в розыск, Бату, — возразил Эрик. — Она нам не принадлежит. Пусть себе уезжает, если захочет.

— И тебе что — все равно? — удивился Бату. Он яростно зевнул, и еще раз зевнул, и потянулся так, что его жуткая пижама задралась, и Эрику опять стало тошно.

— Не совсем, — ответил Эрик. Он уже выбрал для себя зубную щетку, зубную пасту, сувенирные зубы, которые остались после Хэллоуина, он мог бы, наверное, подарить их Чарли. — А ты как? Ты снова, что ли, ляжешь спать? Можно задать тебе несколько вопросов?

— Каких вопросов? — Бату опустил веки — не то спит, не то хитрит.

— О нашей миссии, — выпалил Эрик, — О «Ночи-Напролет» и о том, чем мы тут занимаемся рядом с Расщелиной Озабл. Я должен понять, что недавно произошло с зомби и пижамой, и является ли случившееся частью плана, и принадлежит ли нам этот план, или кто-то другой его придумал, а мы — просто пешки в чьем-то большом эксперименте над розничной торговлей. Что мы представляем — новое качество или просто все то же старье?

— Неподходящее время для вопросов, — заметил Бату. Он дернул головой, многозначительно кивая в сторону камеры наблюдения. — Разве я хоть раз соврал тебе за все время, что мы работаем вместе? Вводил в заблуждение?

— Что ж, — сказал Эрик. — Это я и хотел бы знать.

— Возможно, я тебе не все рассказал, но это тоже часть плана. Когда я говорил, что мы собираемся переделать все заново, что мы изобретем новую систему торговли, — это все правда. Наш план все еще в силе, а ты по-прежнему — часть плана, как и Чарли.

— А что ты скажешь о пижамах? — спросил Эрик. — Как же канадцы и кленовый сироп, а также те, кто заходит к нам купить виски?

— Ты в самом деле хочешь знать это? — поинтересовался Бату.

— Да, — ответил Эрик. — Непременно.

— Ну хорошо. Так вот, мои пижамы — экспериментальные пижамы ЦРУ, — произнес Бату, скривив губы на одну сторону. — Как батарейки. Ты заряжал их для меня, пока спал. Это пока все, что я могу сказать. Забудь о канадцах. Они — просто так, для тренировки. Это-то как раз — самая малая часть плана, и как бы то ни было, план иногда меняется. Та пижама, что зомби дали мне накануне, — что бы это значило, как по-твоему?

Эрик отрицательно покачал головой.

Бату сказал:

— Если они способны давать нам пижамы, значит, они могут дать нам другие вещи. Все дело в общении. Если мы поймем, что им нужно, тогда мы сможем заставить их давать то, что нужно нам.