И пошёл вперёд.

Я вздохнула, его странная беспричинная ненависть уже откровенно раздражала меня, но возможность отдохнуть перевешивала все.

Ещё четверть часа пешком и мы остановились возле высоких ворот поместья, которые просто открылись перед нами, при появлении эйра рядом, мы даже шага не сбавили. И вновь я не почувствовала никакой магии.

До главного дома мы шли недолго. Нам навстречу вышел крупный человек в ливрее слуги, он склонился в поклоне перед эйром:

— Дор Лорган? Вы прибыли раньше, но дом готов, вы один или ваши друзья навестят нас позже?

Меня он принципиально не замечал.

— Здравствуй, Фиррен, я отправил сообщение своим воинам, они прибудут через три дня. Я привёз новую айку, покажите ее старшей, чтобы определить брюхата ли она. Если нет, наденьте браслет и ждите дальнейших указаний. Кто ещё в доме?

Слуга поклонился:

— Ваша матушка, дорина Виньета, и ваша невеста, дорина Аэрина, дор Лорган.

— Хорошо, Фиррен, я устал, хочу принять ванну и поспать. Оповестите женщин о моем прибытии.

— Да, дор Лорган! — слуга вновь поклонился и шустро цапнул меня за рукав, пресекая мою попытку пойти за эйром.

— Ты пойдёшь со мной — прошипел он.

— Отпусти, — грозно сдвинула я брови. Тот отпустил, но все также подозрительно глядел.

— Иди за мной, дам тебе новую одежду, эта уже воняет, — он сморщил нос, — а говорили кошки чистоплотные…

— Я чистоплотная, — начала оправдываться я, но меня никто не слушал, слуга уже отошёл, и мне пришлось двинуться за ним. Он привёл меня в длинный барак, где стояли много коек. Показал на угловую рукой и сказал:

— Твоё место, кошка! Пошли, отдам тебя старшей.

Я положила сумку на застеленную лежанку и снова пошла за мужчиной, а после вернулась и забрала сумку, кто знает, может здесь тоже процветает воровство, не рискну оставлять все своё имущество без присмотра.

Старшую мы застали на кухне — она царственно восседала на высоком стуле и пила какао, отчего у меня забурчало в животе.

— Кто это? — спросила она немного растягивая слова.

— Новая айка, хозяин сказал посмотреть брюхата ли она.

Старшая слезла со стула, оказавшись одного со мной роста и подошла очень близко, касаясь своим рыхлым животом моего. Она глядела мне в глаза и я не могла прервать контакт, потом она положила на мой живот свою руку и спустя несколько мгновений вынесла вердикт:

— Пустая. Веди к кузнецу!

Кузнец обитал неподалёку, это был пожилой эйр весьма мощной наружности, с небольшой бородкой и длинными, собранными в несколько хвостов волосами темно бордового цвета.

— Вы не родственник случайно Лоргану? — рискнула я обратить на себя внимание, ожидая как минимум презрительного взгляда или оговорки. Фиррен же, услышав мой вопрос, пренеприятно ткнул меня в спину:

— Не твоё дело, кошка!

Но старый эйр неожиданно окоротил его:

— Давно ли ты, Фиррен, стал блюсти честь этого дома? А? Перевертыш? Иди отсюда, я сам приведу ее — и потом уже мне, — не слушай его, девочка, он не со зла, выслужится хочет, да все случая нет, иди сюда, старый Пакр тебя не обидит.

Я подошла ближе, давая возможность кузнецу осмотреть себя со всех сторон.

— Ты спросила не родственник ли я хозяину дома, я тебе так скажу, не родственник по крови, но родственник по клану. Мы, огненные эйры, очень ценим каждого члена нашего народа, вот и я, когда потерял в войне с перевертышами свою семью, чтобы не сойти с ума от тоски, пошёл в услужение к дору Лоргану. Здесь я не чувствую себя одиноким.

Проговаривая все это, он ловко освободил меня от куртки, поцокал языком при виде кровавых подтёков и раны на плече. Принёс откуда-то кувшин с водой и чистую тряпку, аккуратно промыл рану, чем заставил меня поморщится от боли. Кузнец успокаивал меня тихим спокойным голосом:

— Терпи, девонька, это не боль, вот как душа заболит, так и узнаешь, что такое боль.

— Мне после майны Фууры мало что страшно.

— Майна Фуура? Не та ли, что была инспектором инквизиции? — неожиданно заинтересовался кузнец.

— Та, только она ее теперь возглавляет, — я подставила ладошки под воду и наскоро умылась.

— Надо же, с амбициями была девочка, доросла все же… — бормотал кузнец, кладя мне руки на плечо и вдавливая их прямо в рану, заставляя меня вскрикнуть от неожиданности и режущей боли.

— Что вы делаете, Пакр?! — надеюсь ему было понято, что я возмущена.

— Все, девонька, сейчас все пройдёт, потерпи…

И правда, боль исчезала медленно, уменьшаясь скачками, в конце сходя на нет. Я взглянула как могла на плечо и для верности ещё и ощупала — кроваво-багровой с вспухшими краями раны не было, все, что напоминало о ней — это толстый темный шрам. Неприятно, конечно, если бы дали возможность зажить ране самой-шрама бы не было.

— А вы как это?! — растерялась я, снова не почувствовав никакой магии.

— Мы, эйры, дети Всеблагого, владеем чуточкой его божественной силы, она и позволяет нам врачевать. Значит так, снять поводок дора может только сам дор, а он этого не сделает, пока я не надену на тебя браслет повиновения.

— Что это за браслет?

— Принцип действия у него подобный как и у поводка, только браслет не завязан на хозяине, он завязан на место. Ты будешь жить в Йоррамионне, значит браслет позволить тебе ходить до городской стены.

— А если я захочу выйти?

Пакр посерьёзнел:

— Видела безруких рабов? Вот они уже пытались, не советую, деточка, без разрешения дора Лоргана даже и к стене подходить, мало ли что. Браслет покажет всем, что ты айка дома Огня.

— Айка?

— Почетная рабыня, — кузнец шумел мехами, разжигая огонь в печи.

— Вот сейчас совсем непонятно, — я присела на подвернувшуюся чурку, ноги гудели, а организм требовал отдыха, — разве рабство может быть почётным?

— В нашем мире знать, что ты защищён и тебя всегда накормят — дорогого стоит. Стать айком мечтают многие свободные слуги.

— Почему? Что привлекательного в подчинении?

Пакр вздохнул, опечаленный моей непонятливостью, держа в руке широкий металлический браслет с мудрёным орнаментом:

— Я так и не спросил твоего имени, кошка…

— Нима… Пернима… — я морщилась, пытаясь разобрать косу, волосы больше напоминали свалянную овечью шерсть.

— Перррррнима, — покатал на языке моё имя Пакр, — красивое имя, здешнее, на языке тёмного означает "счастливая".

— Счастливая? — горько усмехнулась я, — скорее "гонимая".

— Ты уже дома, деточка, это ли не счастье? — Пакр с осторожностью взял мою левую руку и закрепил на ней браслет, явно мне большой. Но под голыми руками кузнеца украшение меняло свою форму и размер будто было из сырого теста. Когда Пакр удовлетворено отодвинулся от меня, браслет сидел на руке как влитой.

— Мое счастье — это свобода, — я покрутила полосу железа туда сюда, браслет был едва теплый и отозвался на прикосновение лёгким жжением.

Кузнец убирал инструменты и гасил огонь:

— Ты ещё так неопытна, счастье — это гармония с миром и не важно кто ты: дор или айка. Пойдём Пернима, я отведу тебя к Старшей. Она заведует рабами.

— А имя у неё есть?

— Имя она оставила за пределами дома, здесь она Старшая, читающая намерения. Она из жриц, только они способны видеть сокровенное.

— Я думала, что у вашего Бога служители мужчины.

— Жрицы нашего тёмного Бога замаливают обиду вашей Богини, будучи женщинами. Когда они становятся старыми — они могут уйти из храма, теряя все свои привилегии, но обзаводятся новыми. Наша Старшая не любит говорить на эту тему.

Пакр довёл меня до уже известных мне дверей и прошёл вперёд, по его поведению было видно, что здесь он не в первый раз. На этот раз Старшую мы застали около зажженного камина в какой-то комнате, она медленно и аккуратно высыпала золу в жестяное ведро.

— Старшая, я закончил, — Пакр оставил меня у дверей, — забирай Ниму.