– Дюмон!.. – воскликнул Дуговский, вглядевшись.

На подбородке врача багровая ссадина. Он вышел из катера мокрый, без сумки. И без очков. Жестом приказал увести Дюмона. Обратился к окружающим:

– Дайте сигарету.

Жадно закурил. Потом вдруг тоном повыше:

– Вы все свободны, – и к Дуговскому: – Леон, может быть, вы прикажете им разойтись?

Люди разбрелись. «Это как дурной сон! – думал Дуговский. – Бестолковый, невозможный сон!»

– Кон, Дюмон был один в мезоскафе?

– Вы не очень наблюдательны, шеф. Люк мезоскафа закрыт. По-моему, ясно.

– Что с ним? Я с трудом узнал его.

– Делать преждевременные заключения не в моих правилах, – нехотя ответил врач. – Но, учитывая сложность обстановки, я, пожалуй, рискну. Невроз страха. Явные признаки умственного расстройства… Но, повторяю, этим предварительным «диагнозом» вы можете пользоваться только до времени, пока не будет получено более авторитетное заключение психиатров.

– Спасибо, Кон. Мне кажется, иного заключения и не будет…

Врач помолчал, с близоруким прищуром глядя Дуговскому прямо в лицо. Потом спросил.

– Что вы собираетесь делать, Леон?

– Делать?.. – Дуговский приглаживал на лысине несуществующий вихор. – Кон, на первых порах вы должны мне помочь.

– Вы надеетесь, я разрешу вам допрашивать больного?

– Неудачно выбираете слова. Да, мне нужно с ним поговорить. Немедленно. Я понимаю, Кон, мое желание идет вразрез с вашими представлениями о врачебной этике, но посоветуйте мне что-нибудь иное. И поскорее, мешкать нельзя: второй наблюдатель на станции, в километре у нас под ногами, и, вероятно, нуждается в помощи.

Врач выдохнул дым, бросил окурок за борт.

– Хорошо… Но вряд ли что-нибудь из этого выйдет: Дюмон невменяем. Даю вам десять минут. Может быть, меньше. Если я подам знак, вы уйдете.

– Согласен.

– Мне нужно взять в каюте очки. И тогда я к вашим услугам.

– Поторопитесь, Кон! Переодеться можно и после.

…Дуговский вышел, пятясь, и медленно прикрыл за собою дверь с медицинской эмблемой. Змея и чаша… И, как змея, нехорошая мысль: «Не миновала нас чаша сия! Иезус Кристус, Дева Мария, поистине тому, который остался там, в глубине, лучше погибнуть, чем быть лишенным разума в такой же мере, как Дюмон!»

Судно покачивало. Дуговский, широко расставив ноги, смотрел на уходящие в коридорную перспективу ряды плафонов и ждал. Хотя понимал, что ждать, собственно, нечего. Наконец, вышел врач. На белом халате пятна от мокрой одежды.

– Леон, вы получили то, что хотели. Я предупреждал.

– Кон, это было ужасно…

– Да, неприятно. Я сожалею, что не сумел отговорить вас от этой затеи.

– Как он там сейчас?

Врач пожал плечами:

– Спит, конечно. Я ввел ему снотворное. Пока это; все, чем я мог быть полезен бедняге.

Дуговский почувствовал странное облегчение.

– Хороню, я побеспокоюсь, чтобы как можно скорее отправить Дюмона на континент.

– И не позже завтрашнего дня, – добавил врач. – В Сиднее, мне помнится, есть отличная клиника этого профиля. Частная, правда, но я полагаю, наш институт пойдет на любые расходы…

– Разумеется, – перебил Дуговский. – Извините, тороплюсь. У вас тоже сегодня прибавится дел. Я имею в виду Болла. Пришлю его к вам примерно через час, будьте готовы.

– Можно и раньше. Он давно у меня не был, и мне потребуется провести массу анализов.

– Надеюсь, Кон, вы понимаете, что дело срочное.

– Понимаю. Один вопрос, Леон. Болл пойдет туда без напарника?

– Ни в коем случае.

– Правильно, – одобрил врач. Как минимум двое… Но где вы возьмете второго? Болл – единственный на судне человек-рыба.

– Эту проблему мне и предстоит сегодня решить, – сказал Дуговский. И, криво усмехнувшись, добавил: – Решать проблемы входит в мои обязанности, Кон.

– Желаю удачи. Да, кстати, мой вам совет: Боллу и его будущему напарнику вовсе не обязательно знать о несчастье, постигшем Дюмона. То есть, дать кое-какую информацию, конечно, потребуется, но постарайтесь оттянуть разговор до самого погружения. И без этих… – врач ткнул пальцем в дверь, – живописных подробностей.

– Все уже знают.

– Не все. Час довольно ранний… Предупредите своих коллег и корабельную команду.

– Сомнительное предприятие… Но вы, наверное, правы.

Дуговский кивнул и повернулся, чтобы уйти. По коридору навстречу шел сменившийся с вахты радист.

– Шеф, вас разыскивает помощник капитана, – сказал он, как только они поравнялись. – Всплыл радиобуй-автомат типа «Ремора». Нет, нет, никакой передачи, тоже одни позывные. Он всплыл по графику, я проверял.

– Кто там у вас на вахте?

– Го Пин и Ян Неедлы. На радарах – Окада Сокура.

– Хорошо, Фриц, отдыхайте, – сказал Дуговский.

Суеверно подумал: «Несчастливый радист. Только заступит на вахту – жди неприятностей».

Распахнув двери штурманской рубки, Дуговский зажмурился: через широкое окно переднего обзора проникали лучи утреннего, но уже горячего солнца, обещая знойный тропический день.

– Доброе утро, Джеймс. Впрочем, недоброе…

Неразговорчивый штурман кивнул. Кивнул, то ли соглашаясь – «недоброе», то ли здороваясь. Открыл рот, но только для того, чтобы вставить в него незажженную трубку. Дуговский окинул взглядом приборы, стенды навигационных машин, шагнул к наклонному экрану карт-вариатора. Впился глазами. Штурман развернул вращающееся кресло к пульту. Спросил, не выпуская трубки из зубов:

– Какой квадрат, сэр?

– Вся акватория Индийского океана.

Штурман недоуменно посмотрел Дуговскому в спину, пожал плечами и потянулся к верньерам.

– Готово, сэр.

– Нет, Джеймс, мне нужен батиальный вариант. И, будьте любезны, дайте фильтр на окно – солнце мешает.

Штурман отложил трубку в сторону, опустил руки на клавиши. Полость между стеклами быстро заполнилась коричневой на просвет жидкостью – светофильтром. Все в рубке окрасилось в йодистый цвет. На мелкомасштабной карте Индийского океана проступила кружевная паутина изобат.

Обращаться за помощью на континент Дуговскому не хотелось. Он даже не взглянул на серую краюху западного побережья Австралии. Он знал, что мельбурнский комитет по глубоководным исследованиям весьма неохотно откликается на подобные просьбы: у самих, дескать, дел по самое горло. Поможет разве только SOS. И то, извольте, видите ли, объяснить им все открытым текстом, а уж они там сами решат, стоит ли торопиться. Нет, это на крайний случай, когда иного выхода не будет…

В рубку вошел помощник капитана. Прямо с порога:

– Шеф, мезоскаф взят на борт. Какие будут дальнейшие распоряжения?

– Послушайте, Ивен, – Дуговский потер переносицу, что-то припоминая. – Вы, кажется, делите вашу каюту с мистером Боллом?

– Да. Но я не в претензии.

– О, дело не в этом. Вы видели его на палубе сегодня утром?

– Нет, шеф. Мистер Болл обычно просыпается в восемь. По местному времени. В этом отношении он пунктуален.

– Вот что, Ивен… По причинам, о которых вам нетрудно догадаться, он пока не должен знать подробностей ночного происшествия. Надеюсь, вы меня поняли.

– Разумеется, шеф.

– Я прошу вас предупредить об этом моих коллег и команду судна. Лучше по радио. Чтобы слышали все, кроме Болла. Я на вас полагаюсь.

– Будет сделано, шеф.

– И последнее: распорядитесь найти и выловить радиобуй-автомат тина «Ремора». Он только зря засоряет эфир позывными. У меня все.

– Слушаюсь, шеф.

Помощник вышел.

– Джеймс, – обратился Дуговский к штурману. – Дайте команду радистам обшарить эфир. У меня есть основания предполагать, что где-то в районе глубоководной впадины Кокос, а может быть, и ближе, в районе нашей западно-австралийской, проводятся научно-исследовательские работы океанологического профиля.

Штурман вынул трубку изо рта и, не меняя позы, ткнул дымящимся мундштуком в сторону карт-вариатора:

– Взгляните, сэр. Это, кажется, то, что вам нужно. Курс локально выделен в более крупном масштабе.