— Нет, я просто девочка. Меня зовут Ярослава Осташкина, я живу в Посёлке. Я не хочу вам зла, мы хотели подружиться с вами. И я не стану обманывать вас, как это делает он!

И она бросила гневный взгляд на Игоря. Отцы начали горячо переговариваться. Игорь прикрыл глаза и стиснул зубы. Может быть, от злости, а может быть, подумал: «Глупая девчонка, я же тебя предупреждал». Вождь поднял руку, и шёпот стих.

— Ты знаешь этого человека? — спросил Роську Вождь.

— Да.

— Кто он?

— Его зовут Игорь Онтов. Его родители тоже живут в Посёлке, а он., он специально пробрался к вам, чтобы… чтобы… Я не знаю, для чего, но хорошего от него не ждите!

Вождь сдвинул брови, а Игорь вдруг рассмеялся, и мы поняли, что Роська сказала что-то не то.

— Девочка, — вздохнул Вождь. — Этот человек приведёт нас к морю, а это главное для анулейского народа. У тебя божественное имя, но, видно, оно досталось тебе по ошибке.

— Нет! — раздался звонкий голос. И на широкие перила беседки вскочил Локи.

Он был совсем тощий, будто ничего не ел целый месяц. На голове — ежик волос непонятного цвета, а кожа была выскоблена, правда, оставалась серой от въевшегося гуталина. Одет он был не в шорты, а в анулейскую одежду из мешковины. Он спрыгнул с перил, приложил руку к сердцу и сказал почтительно:

— Да пребудут с вами Дождь и Солнце, мудрые Отцы. Выслушайте меня.

Все всполошились. Они, конечно, понимали, что видят ведуна Ньюли Бона, но теперь не могли не узнать в нем Локи. У Игоря исказилось и побелело лицо, он сделал шаг назад, собираясь уйти, пока все заняты Локи, но за его спиной неслышно выросли два Хвоста, и Игорь замер с неподвижным лицом. Локи сказал величественно, как будто сам был Вождем:

— Прошу вас всем сердцем: выслушайте меня. А я приму любое ваше решение.

И Локи рассказал свою историю, которую мы уже знали. А когда закончил, открыто посмотрел Игорю в глаза:

— Прости, ты спас мою жизнь, но ты хочешь смерти моих друзей и зла моему народу. Тогда, когда ты прервал мой путь в Небесный Дом, ты сказал, что это Боги послали тебя мне на выручку, потому что мне суждено вместе с тобой вернуть энко нашего народа. Ты сказал, что Богам больно смотреть на мои мучения. Я поверил тебе тогда, но теперь знаю, что это не так. Ты, наверное, жил в Старом Городе, подкрадывался к нам, как дикий зверь, смотрел на нас, принюхивался. Когда зверь охотится, он осторожен. И ты был очень осторожен. Нет, Боги не пожалели меня. Но и ты не пожалел. Ты просто увидел, что если спасешь меня от огня, то сможешь сжечь в огне весь мой народ.

Отцы поверили Локи. Но они почему-то ни о чем не стали спрашивать Игоря, а когда тот хотел заговорить, Вождь жестом велел ему замолчать, а потом приказал Хвостам взять его под стражу и отвести в палатку. Роське Вождь сказал:

— Ты и твои братья не можете быть гостями в нашем Городе, и вы должны понять нас. Локи, ты будешь наказан, и, надеюсь, не надо объяснять почему. Пусть Ино, Отец твоего рода, придумает тебе наказание, которое будет тебе по силам и послужит во благо народу. Твоих же друзей мы просим уйти завтра к себе и забыть дорогу в наш Город. Так будет хорошо всем. А теперь… — и Вождь улыбнулся, — беги к деду, малыш, да смотри, чтобы он не умер от счастья.

Вечером на площади разожгли огромный костёр. Весь город собрался здесь. Вождь рассказал народу про Локи и Игоря. Что делать с Игорем, никто не знал. Пока он сидел под стражей в своей палатке. Анулейцы не были злы на него, ведь он не успел сделать ничего плохого, только обманул их.

— Надо отпустить его, пусть уходит, — сказал Вождь. — Но дети из чужой земли и наш Локи боятся его; говорят, что он хочет сжигать в огне дельфинов. Мне трудно в это поверить, но дети клянутся, что говорят правду. Что ж… завтра Совет Отцов соберется вновь и решит, что делать с этим странным человеком.

Нам не разрешили подойти к священному костру, но мы сидели на парапете у Белой дороги и смотрели, как медленные хороводы плывут вокруг костра под звуки тростниковых дудок. Они то распадались на линии и полукруги, то собирались вновь. Это было очень красиво. Похоже на смену узоров в калейдоскопе. Потом дудочки умолкли, замер большой хоровод — весь анулейский народ стоял в одном кругу у костра.

— Ао! Гейо! — вскричал Вождь, и тут же тишина взорвалась бешеным ритмом — это заиграли десятки бубнов и барабанов. Началась невообразимая пляска, и мы еле усидели на месте — ух, как хотелось танцевать. Так анулейцы прогоняли обман из своего Города.

Когда костёр погас и люди стали расходиться по домам, к нам подбежал разгорячённый и счастливый Локи.

— Какой камень лежал на моей голове и на моём сердце! — сказал он. — Так трудно обманывать людей, которых любишь! А они мне всё простили, стоило мне вернуться. И за это я люблю их ещё сильнее!

Он заглянул каждому из нас в глаза.

— Вы сделали для меня то же, что и Посланник — спасли мою настоящую жизнь. Что вы попросите взамен?

Мы с Максимом рассмеялись, а Роська рассердилась:

— Нечего сравнивать нас с ним! — и увидев, как её гнев огорчил Локи, смягчилась. — Нам ничего не надо. Лишь бы ты был счастлив, Локи.

Уснули мы успокоенные и радостные. Завтра утром Хвосты и Локи проводят нас до Старого Города, мы сядем в свою «Ласточку» и — ура, Посёлок! Даже страшно подумать, что там творилось все эти дни.

А ночью случилось то, что опять перевернуло всё с ног на голову. Сбежал Игорь. Он поджёг палатку, взорвал беседку Отцов и часть городской стены и устроил настоящий фейерверк в Городе. Видимо, у него был запас взрывчатки, петард и ракетниц, чтобы при случае было чем удивить или напугать анулейцев. Вот ими-то он и воспользовался, чтобы поднять панику в Городе. От палатки заполыхали кусты и деревья, загорелась пожелтевшая на жарком солнце трава. Если бы дома анулейцев были не из камня, то к утру от Города осталось бы одно пепелище. Лес вокруг Города был охвачен пожаром, и много бы его сгорело, если бы не внезапно начавшийся ливень. Этот ливень стоял стеной два дня. Трудно, наверное, пришлось Игорю в лесу.

Эти два дня никто не приходил к нам в чудом уцелевший шалаш, даже еду не приносили, и от голода сводило желудок. Шалаш стал протекать, и, как мы ни старались найти сухое место, к вечеру второго дня всё было мокрое внутри и снаружи. Впрочем, наружу нас не пускали. У входа опять застыли Хвосты, их поливал дождь, но они даже не переговаривались между собой, стояли, как каменные идолы, а когда Максим попытался выйти из шалаша, молча скрестили перед его носом свои здоровенные дубинки. В туалет приходилось выбираться через ход в задней стенке шалаша, который мы с Максимом проделали, но и он стал известен Хвостам. После первой же вылазки нас поймали, и по этому делу мы ходили теперь с провожатыми.

Мы ничего не понимали и негодовали.

— Может, они дождя боятся, как вертолёта? — предположила Роська.

— Да плевать я хотел! — взорвался всегда спокойный Максим. — Я домой хочу! Помыться, поесть и вообще: меня шуршуны ждут!

— И научные достижения… — закончил я.

Я тоже хотел поесть и помыться. И меня мама ждала. И папа. И Гаврюша.

Всё объяснилось, когда кончился дождь. Пришёл Локи — мрачнее тучи, с запавшими, потемневшими глазами. Встал посреди шалаша, опустил голову и смотрел куда-то вбок.

— Все люди были сегодня в доме Вождя. Одни кричат, что Дождь разгневался на нас за то, что так обошлись с его Посланником. Другие кричат ещё громче, что Дождь спас нас от злого огня, который выпустили на волю. Но есть такие, которые кричат громче всех. Они говорят, что Боги сердятся за то, что чужеземцы остались в Городе. Вождь не знает, как успокоить народ.

Локи всхлипнул.

— Вождь сказал: отправим чужих детей к Богам, пусть сами разбираются.

«Отправим к Богам»?! Это… Это как Локи тогда? На костёр! Этого не может быть!