«Когда я встретилась с ней, когда я пробовала подписать с ней контракт, она только и делала, что всё время охаивала своего мужа, — вспоминает Мадонна. — Она говорила, что «Hole» намного лучше «Нирваны».
После бурной «войны предложений» именно лэйбл «Нирваны», «Geffen», предложил аванс в миллион долларов и беспрецедентные гонорары, которые привели к тому, что «Hole» наконец подписали свой первый контракт с ведущей фирмой звукозаписи, несмотря на отрицание того, что выгодная сделка имела какое-либо отношение к тому, что фирма благосклонно относилась к Курту. В течение многих лет Кортни хвасталась, что она заключила более выгодный контракт на запись, чем её муж.
И Курт Кобэйн, и Кортни Лав мечтали, что никто для очистки совести не признается публично в своей причастности к панк-року. Успех, деньги, обаяние и скорое рождение ребёнка. Казалось, у них было всё. А потом всё рухнуло.
20 августа 1992 года, спустя всего два дня после того, как в лос-анджелесском медицинском центре «Cedars-Sinai» родилась Фрэнсис Бин Кобэйн, в продажу поступил сентябрьский выпуск «Vanity Fair». Тремя месяцами ранее Кортни разрешила уважаемой знаменитой журналистке Линн Хиршберг по долгу службы сопровождать её. Одно из любимых изданий Кортни, «Vanity Fair», было просто арбитром для тех, кто имел успех в индустрии развлечений. Кроме того, Хиршберг не была заинтересована в написании истории рок-н-ролльной пары, которая стала главной темой музыкальной прессы за последние месяцы. Она сказала, что хочет сосредоточить внимание на Кортни, которая в настоящее время желает выйти из тени своего мужа и начать свою собственную карьеру.
Но к тому времени, как Кортни закончила читать сигнальный экземпляр истории Хиршберг, отправленную факсом к ней в больницу до того, как она поступила в продажу, она знала, что получит больше, чем ожидала. В статье приводился потрясающий портрет оппортунистки — пусть даже харизматичной и талантливой — жене «святого» рок-н-ролльщика. О Кортни рассказывали её друзья и конкуренты, которые перешли ей дорогу и отделались от неё, попортив себе немало крови. «У Кортни бред, — сказала Хиршберг давняя подруга Кортни Кэт Бьёлланд. — Вчера ночью мне приснилось, что я убила её. Я была очень счастлива».
Однако Кортни тоже не осталась в долгу, охаив и Мадонну, и жену Криста Новоселича, Шелли, и посоветовав Курту создать новую группу без Дэйва Грола, которого она всегда презирала. В целом, однако, она показала, что довольна своей новой жизнью. «Всё очень хорошо. Всё реализовывается, — говорит она, заранее пророчески признавая, что это может «испортиться в любой момент. — Это нельзя знать наверняка».
Всё это было бы замечательно, подытоживает Хиршберг, «если бы не наркотики». Она цитирует не менее двадцати различных источников музыкальной индустрии, которые утверждают, что Кобэйны «в значительной степени пристрастились к героину». Хотя это был уже не первый раз, когда журналист противостоял Курту или Кортни по поводу того, что по слухам они употребляют наркотики, Курт обычно довольствовался тем, что просто врал. Всего за несколько месяцев до этого он сказал в интервью «Rolling Stone», что «все наркотики — это пустая трата времени», и что его организм не позволил бы ему принимать наркотики, даже если он и хотел бы, «потому что я слишком слаб». Обычная стратегия Кортни состояла в том, чтобы признать, что она баловалась тяжёлыми наркотиками в прошлом, но теперь она разобралась в себе и могла бы только изредка принимать валиум. Однако в интервью Хиршберг, на которое она согласилась, она, видимо, была не в состоянии произвести в уме элементарные математические действия.
Роковые слова входят в цитату, описывающую пребывание пары в Нью-Йорке в январе 1992 года, когда «Нирвана» выступала на «Saturday Night Live». «Мы приняли много наркотиков, — говорит Кортни. — Мы наелись таблеток, а потом отправились в Элфабет-сити, и Курт был в шляпе, я была в шляпе, и мы купили наркотики. Потом мы словили кайф и пошли на «S.N.L.». После этого я пару месяцев принимала героин».
Если это было правдой, это означало, что Кортни всё ещё принимала героин после того, как она узнала, что беременна. Хиршберг взяла интервью у «делового партнера» пары, который подтвердил, что всё было именно так. «Это было ужасно, — свидетельствовал источник. — Кортни была беременна, и она кололась. Курта рвало на людей в машине. Они оба были удолбанные».
Волна отвращения, вызванная шокирующим признанием Кортни в статье «Vanity Fair» была оглушительным потрясением для молодых родителей. Таблоид «Globe» опубликовал материал под названием «Ребёнок Рок-Звезды Родился Наркоманом» с фотографией деформированного новорожденного ребёнка, якобы Фрэнсис Бин. «Я поняла, что моего мира больше нет. Я умерла, — впоследствии сказала Кортни. — Вот что было. Конец жизни… за то счастье, которое я знала, я должна была бороться до конца жизни».
За день до поступления номера в продажу те, кто работал на супругов, уже трудились в полном режиме минимизации последствий, издав пресс-релиз от имени Курта и Кортни, в котором говорилось, что выпускающаяся статья содержит «много ошибок и искажений». Сначала Кортни утверждала, что её слова переврали, что она никогда не принимала героин за всё время, пока была беременна. «Я не принимала героин во время моей беременности, — сказала она «Melody Maker». — И даже если бы я день и ночь нюхала кокаин, это, блин, моё личное дело». Но у Хиршберг было явно неопровержимое доказательство того, что Кортни действительно признавалась в том, что принимала героин в течение двух месяцев после выступления на «SNL». «Я записала интервью на плёнку, и написала о том, что видела», — настаивала журналистка. «Vanity Fair» решительно защищала материал. Тогда история Кортни изменилась. Она действительно принимала героин первые три месяца, признавалась Кортни, но только до того, как она узнала, что беременна. Эта история явно противоречит тому, что она рассказала Хиршберг — так считает лучший друг Курта, Дилан Карлсон, который рассказал нам, что кололся вместе с Куртом и Кортни перед их свадьбой в феврале, где он был шафером.
Чтобы исказить факты, спустя всего пять дней после рождения Фрэнсис Бин кто-то из больницы анонимно отправил факсом копию медицинских данных Кортни в «Los Angeles Times», свидетельствующих о том, что она получала «суточные дозы метадона, заменителя героина, которым обычно лечат наркотическую зависимость». Поскольку больничная документация опечатана, неизвестно, был ли её ребенок рождён наркозависимым, но, как сообщает статья «Times», при таких обстоятельствах этот факт будет иметь место, если мать регулярно принимает метадон в конце своей беременности. В статье приводятся слова руководителя ближайшего реабилитационного центра для наркоманов, что дети, рождённые зависимыми от химических препаратов, должны проходить метадоновую детоксикацию но что «дети это хорошо переносят».
Последствия были разрушительными. 20 августа, спустя два дня после рождения ребёнка, социальный работник службы защиты детей штата Лос-Анджелес, размахивая копией статьи Хиршберг, приехал в больницу, чтобы взять интервью у Кортни. Молодую мать с ребёнком планировалось выписывать на следующий день, но после интервью с Кортни социальный работник посоветовал оставить Фрэнсис в больнице для обследования. Четыре дня спустя на назначенных штатной службой защиты детей судебных слушаниях судья постановил, что ни Курту, ни Кортни не разрешается видеть своего новорожденного ребёнка без контроля назначенного судом опекуна.
Адвокаты пары убедили суд позволить сводной сестре Кортни стать опекуном Фрэнсис Бин. «[Сводная сестра] едва знала Кортни, — признавался Дэнни Голдберг, президент управляющей компании Курта, — и она её терпеть не могла. Поэтому нам пришлось слегка подкупить её, чтобы та притворилась, что ей не всё равно».
Это суровое испытание стало тяжёлым ударом главным образом для Курта, который с таким нетерпением ждал того момента, когда он станет отцом. «Я чувствовал себя так, словно надо мной надругались», — признавался он впоследствии. Со своей стороны Кортни не жаждала мести, и весь её гнев был сосредоточен на Линн Хиршберг. В 1995 году Кортни призналалась в интервью журналу «Select», что она действительно принимала героин во время своей беременности, «иначе я бы засудила эту задницу [Хиршберг]». Однако это не удержало её от того, чтобы снова и снова угрожать Хиршберг, «Vanity Fair» и издателю журнала, «Conde Nast». Впоследствии Хиршберг призналась, что Кортни постоянно угрожала убить её, наряду с угрозами зарезать её собаку. Хиршберг до сих пор отказывается говорить с журналистами об этой статье, утверждая, что она «боится за свою жизнь».
