Спустя двадцать часов Курт пришёл в себя в римской Американской Больнице, куда его перевезли по просьбе Кортни. На следующий день его врач, Освальдо Галлетта, провёл пресс-конференцию, чтобы сообщить, что Курт оправился от «фармакологической комы, возникшей не из-за наркотиков, а из-за комбинированного действия алкоголя и транквилизаторов, которые в виде лекарства были прописаны врачом». Только в ANSA, Итальянском национальном информационном агентстве, сказали, что это за транквилизаторы, потому что люди начали задавать вопросы.
Сообщалось, что Курт смешал шампанское с прописанным транквилизатором под названием роипнол. В Риме этот препарат наиболее известен как успокоительное или снотворное средство, поэтому упоминание его наименования не привлекло большого внимания. Но в Соединённых Штатах роипнол был уже больше известен под своим зловещим прозвищем: «Препарат Насилия На Свидании». В особенности в университетских городках транквилизатор стал печально известен из-за использования в качестве незаконного средства сексуального завоевания. При добавлении в напиток таблетка без запаха быстро растворяется и может вскоре вызвать провал в памяти или уменьшить сопротивление. Придя в себя, жертва часто не в состоянии вспомнить, что произошло. В полицейские участки на всей территории Соединённых Штатов обращались женщины, просыпающиеся голыми в студенческих общежитиях или в незнакомой обстановке, жертвы сексуального нападения, будучи под воздействием этого наркотика. Только в 1996 году Американское Агентство По Борьбе С Наркотиками сообщило о более тысячи таких случаев в национальном масштабе. По сообщению Национального Института Наркомании, роипнол, особенно при смешивании с алкоголем или другими наркотиками, может привести к угнетению дыхания, аспирации и даже смерти.
Мог ли кто-то добавить дозу роипнола, сделавшую Курта недееспособным, в его напиток без его ведома? Именно об этом размышляет Том Грант: «Я думаю, что Кортни подмешала роипнол в напиток Курта, чтобы вызвать передозировку. Я твёрдо уверен, что это была её первая попытка убить его».
Поддерживая теорию Гранта, позже сообщалось, что роипнол на самом деле был прописан Кортни, а не Курту. После его смерти в британском музыкальном журнале «Select» сообщалось, что один из его журналистов брал интервью у Кортни в её лондонском гостиничном номере 3 марта, за час до того, как она вылетела в Рим к Курту. Один отрывок из этой статьи кажется зловеще многозначительным:
В лондонском гостиничном номере Кортни Лав в центре комнаты на большом столе из красного дерева среди разбросанных бумаг и пачек сигарет лежит коробка роипнола. «Слушай, я знаю, что это — контролируемое вещество, — улыбается она, высыпая один из тех шипучих порошков от расстройства желудка в бокал с водой и разводя роипнол. — Это мне дал врач. Это как валиум».
После смерти Курта, когда Кортни впервые заявила, что в Риме произошла неудавшаяся попытка самоубийства, транквилизаторы играли значительную роль в историях, которые она рассказывала об этом инциденте. По её версии, она «нашла две пустых прозрачных упаковки роипнола рядом с Куртом — он принял шестьдесят таблеток размером с аспирин, вынимая каждую по отдельности из контейнера из полимерной плёнки». Впоследствии она сказала в интервью «Rolling Stone»: «Я могу понять, как это случилось. Он принял пятьдесят чёртовых таблеток».
Конечно, если бы Курт действительно принял пятьдесят или шестьдесят таблеток роипнола, это было бы доказательством того, что в Риме действительно произошла попытка самоубийства. Однако нет ни одного свидетеля, который на самом деле видел пустые пачки роипнола — ни врачи, ни кто-либо из служащих отеля. СМИ и биографы просто признали за правду версию инцидента, рассказанную Кортни.
Когда мы взяли интервью у доктора Освальдо Галлетты, врача, который лечил Курта после его передозировки, он неистово отрицал, что Курт принял огромное количество роипнола, как рассказывала Кортни. И при этом он не думал, что передозировка Курта была преднамеренной. «Обычно мы можем говорить о попытке самоубийства, — сказал нам он. — Мне это таковой не казалась. Он смешал транквилизаторы и алкоголь, а когда вы это делаете, вы играете с огнём». После смерти Курта доктор Галлетта сказал репортёрам: «Последний его образ, оставшийся в моей памяти, который в свете трагедии теперь кажется патетическим, это молодой человек, играющий с маленькой девочкой [Фрэнсис]. Он не напоминал молодого человека, который хочет покончить со всем этим».
Сомнения Галлетты и отсутствие свидетелей не имели бы совершенно никакого значения, если бы Курт на самом деле оставил предсмертную записку в Риме. И тут появилось откровение Кортни о записке, которое убедило прессу и публику, что в Риме произошла попытка самоубийства. Но, как мы слышали, Кортни сказала Гранту, что письмо, которое оставил ей Курт, вообще похоже не на предсмертную записку, а на декларацию независимости мужа от жены, которую он терпеть не может. В этом письме, как призналась Кортни Гранту, Курт написал, что он уходит от неё: «Оно не очень хорошее. Мне так кажется…. Оно на самом деле не очень приятное. В нём говорилось о разводе». Одна часть записки разумно могла бы быть истолкована как имеющая отношение к самоубийству — та, где Курт заявляет, что «выбирает смерть» — полностью вырвана из контекста.
Даже сотрудники Полицейского Управления Сиэтла, которые видели римское письмо, не думали, что это была предсмертная записка. Согласно одному источнику из Полицейского Управления Сиэтла, который критиковал расследование, которое проводил его отдел, «Лав дала нам ещё одну записку, которую, по её словам, Курт написал в Риме. Она сказала, что это была предсмертная записка, но это было не так. Это было бессвязное письмо, которое было очень нелестным по отношению к ней. Есть некоторые скрытые упоминания, которые вы могли бы с натяжкой счесть относящимися к самоубийству».
Во время римской передозировки Курта компания «Geffen Records» сама сделала заявление, объявив, что смешивание Куртом алкоголя и транквилизаторов «определённо не было попыткой самоубийства — это произошло совершенно случайно». Но, возможно, самое существенное публичное заявление о римском инциденте сделала Джэнет Биллиг, представитель управляющей компании «Нирваны», «Gold Mountain». Биллиг рассказала «Rolling Stone» — после смерти Курта — что она говорила с Куртом о записке в Риме, и «Курт утверждал, что это была не предсмертная записка. Он просто взял все деньги, принадлежащие им с Кортни, и собирался убежать и исчезнуть». Это, казалось бы, подтверждало то, что Кортни сказала Тому Гранту 3 апреля, что в записке Курт «говорит, что он уходит от меня». В свете этого открытия особенно интересно читать то, что Кортни сказала в интервью журналу «Select» в то время, когда Курт всё ещё находился в римской больнице, оправляясь от комы: «Если он думает, что сможет так легко отделаться от меня, он может об этом забыть. Я за ним и в ад пойду».
В книге Чарлза Кросса «Тяжелее Небес» Розмэри Кэрролл впервые указывает на решающую часть хронологической загадки. Она уже дала понять Тому Гранту, что Курт хотел развестись с Кортни, но никогда не говорила ему точно, когда Курт впервые заявил о своих намерениях. Кросс восполняет отсутствующие данные: что произошло 1 марта в Мюнхене незадолго до его выхода на сцену, чтобы отыграть свой последний концерт, и за два дня до того, как он встретился с Кортни в Риме.
За кулисами он позвонил Кортни, и их разговор закончился ссорой, как и все их разговоры за последнюю неделю. Потом Курт позвонил Розмэри Кэрролл и сказал ей, что хочет развестись.
За шестьдесят часов этих телефонных звонков мы узнали, что Курт вылетел в Рим, написал Кортни письмо на трёх страницах, заявив, что он уходит от неё, и впал в кому после того, как проглотил препарат насилия на свидании, роипнол. Однако когда Кортни рассказывала об их встрече «Rolling Stone», она изобразила романтический сценарий:
