Я немедленно направляюсь к ее ванной, поворачиваю ручку и вижу, что она заперта. Волна облегчения должна была захлестнуть меня, но вместо этого это был еще больший ужас. Что же происходит? Почему дверь была заперта?

— Риггс, ты там, внутри? Открой! Ты пугаешь меня до чертиков. Я думала, мне придется посылать поисковую группу! - Я пытаюсь рассмеяться, но мое тело как будто не позволяет мне. Оно знает, что что-то не так.

Я не слышу ничего, кроме оглушительной тишины на другом конце двери. Я пытаюсь прочистить горло, но понимаю, что оно забито тревогой.

— Риггс, открой дверь! Ты в порядке? - Я кричу немного громче. Мой кулак ударяет по деревянной двери. Когда я снова ничего не слышу, то снова и снова стучу в дверь. Каждый удар все тяжелее и тяжелее. Я так сильно колотила в дверь, что в дверном проеме спальни Риггс появились мой отец и Нико.

— Что случилось? - обеспокоенно спрашивает мой папа. Я даже не знаю, как мне удается произносить слова, как я говорю ему, что дверь заперта, и я не могу найти Риггс. Все происходит так поспешно. Мой отец стучит в дверь, зовет ее по имени, а когда ничего не слышит, толкает дверь плечом. Дверь скрипит, но не поддается.

Я смотрю, как Нико убирает его с дороги и врезается плечом в дверь, ломая ее. Он делает это снова, и в ней появляется дыра, которая позволяет нам пройти в ванную.

— О Боже мой... - Я не была уверена, кто это сказал, может быть, это была я. В этот момент все казалось каким-то кошмаром. Дурной сон, от которого я хотела проснуться прямо сейчас.

Моя прекрасная лучшая подруга. Моя сильная Аурелия сидела, прислонившись спиной к краю ванны, вытянув ноги перед собой. Зеркало было разбито вдребезги, и окровавленный осколок лежал рядом с ней. Она искалечила себе запястье в попытке покончить с собой.

Моя подруга дошла до той точки, когда чувствовала, что единственный выход - покончить с собой.

Плотные, широкие, одинаковые, кривые, горизонтальные разрезы украшают ее хрупкие запястья. Пол в ванной залит темной лужей крови. Я думала, кровь будет холодной, но она теплая и гуще, чем кажется. Ее голова едва держится, ее глаза встречаются с моими, и кажется, что ее дух покидает тело. Ее обычно загорелая кожа имеет неприглядный серый, почти голубой оттенок.

— Валор... - плачет она.

Я приближаюсь к ней, прежде чем кто-либо может остановить меня, звуки крови, хлюпающей под моими ногами, наполняют комнату. Я хватаю ее талию, мое тело погружается в жидкость, которая окружает нас обоих. Такое ощущение, что тебя поглощает зыбучий песок. Я хватаю ее запястья своими дрожащими руками. Я даже не могу нормально видеть из-за слез, которые текут из моих глаз.

— Мне нужна рубашка. Мне нужно чем-нибудь прикрыть это! - Я кричу. Я думаю, что Нико протягивает мне свою, и я прижимаю ее к запястьям, сжимая их так сильно, что это должно быть больно. Я чувствую ее сердцебиение через раны, каждый ровный удар.

Я слышу, как мой отец и Нико суетятся вокруг, набирают номер телефона и приглушенные голоса, но единственное, что кажется ясным, это Аурелия. Запах крови пронизывает мою душу, я никогда его не забуду. Никогда. Здесь так много гребаной крови. Это все на моем платье, на моих руках, на полу. Откуда, черт возьми, здесь столько крови? Я даже не могу сказать, мокрое ли у меня лицо от слез или от заливающей нас красной жидкости.

— Риггс, посмотри на меня, Риггс? Пожалуйста, посмотри на меня, - тихо говорю я, кладу голову ей на лоб, дрожа от слез. Как я могла быть такой эгоисткой? Настолько чертовски слепа, что не видела, как она боролась? Были ли какие-то знаки? Пыталась ли она сказать мне? Неужели я была настолько поглощена своим собственным дерьмом, что не заметила, что самому близкому человеку в мире было больно?

Она все время была такой золотистой, а теперь такая холодная. Как лед. Она смотрит на меня водянистыми глазами, такими, что все, что я вижу, - это темнота внутри них. Столько страданий, бездна боли и ненависти к себе. Я кашляю от крика, который разрывает мое тело. Ее глаза то открывались, то закрывались. Она постепенно проигрывает битву, которую не хочет выиграть.

— Риггс, поговори со мной, пожалуйста, хорошо? Просто поговори со мной. - Я пытаюсь не дать ей уснуть, пока не прибудет помощь. Почему они, блядь, до сих пор не здесь? Ее дыхание настолько поверхностное, что я бы даже не подумала, что это дыхание.

— Я-я просто х-хочу что-то почувствовать, Салли, - шепчет она. Еще больше слез вытекает из ее глаз. Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу, пытаясь влить свою любовь, свою жизнь в ее тело. — Я не могу даже когда-либо чувствовать что-либо...

Кровь повсюду, на нас обеих, она окружает нас в этот момент. Ее сердцебиение становится все медленнее и медленнее с каждой секундой. Сопли и слезы смешиваются у меня на лице, и я не могу их вытереть. Я не хочу их вытирать. Я просто продолжаю сжимать ее запястья. Мои руки сводит судорогой, но я не смею отпустить их. Я не могу отпустить тебя. Я не хочу выпускать ее из виду. Я должна спасти ее.

— Я не могу пошевелить пальцами, С-Салли. Я... я не чувствую... я ничего не чувствую! - Она пытается кричать, но получаются только звуки, которые ты едва можешь понять. Ее тело так спокойно под моим дрожащим телом. — Почему я ничего не чувствую... - зовет она меня. Она умоляет меня дать ей ответ, ответ на вопрос, который я не могу понять.

Аурелия всегда чувствовала все так смело, так яростно. Ее эмоции всегда были настолько очевидны, что не имело значения, какие именно. Когда она была счастлива, она летала. Когда она злилась, это было взрывоопасно. Когда ей было грустно, она спала. Как я могла этого не заметить? Почему? Я никогда не замечала, что, возможно, она компенсировала это, что, возможно, я проглядела знаки, предупреждение о том, что она собирается это сделать.

— Я знаю, Аурелия, - кричу я, пытаясь дышать. — Я знаю, хорошо? Послушай, не отказывайся от меня. - Еще один всхлип сотрясает мое тело. — Пожалуйста, пожалуйста, не уходи, хорошо? - Я качаю головой, не желая даже думать о мире, в котором ее не было. — Ты не собираешься уходить, хорошо? С тобой все будет в порядке. Это ты и я, бей или умри. — Я делаю паузу, сглатывая, пытаясь выдавить из себя слова.

— Помнишь, когда мы были детьми, я поцарапала колено, катаясь на велосипеде? - Я киваю головой вверх и вниз. — Ты сказала мне позволить тебе помочь мне, и отнесла меня домой. Позволь мне помочь тебе. Пожалуйста, просто держись и позволь мне помочь тебе. - Она пытается улыбнуться, но у нее так слабо получается. Это даже выглядело ненастоящим. Может быть, мне это просто показалось.

Я слышала шум позади себя, крики людей, но все, что я могла видеть, все, на чем я была сосредоточена, была Аурелия.

Она плакала с безнадежным рыданием:

— Я... мне холодно.

Я закрыла глаза, позволяя еще большему количеству слез пролиться. Заставляю себя открыть глаза. Я должна была быть сильной ради нее. Если она умрет прямо здесь, то уйдет, глядя на того, кто ее любит.

— Я знаю, Аурелия, я знаю, - повторяю я, снова и снова, в истерике. Все вокруг нас двигалось со скоростью света, но мы двигались как в замедленной съемке. Наши глаза встретились, и я подумала о том времени, когда мы кружились посреди дороги. Вот на что это было похоже - кружиться, кружиться и кружиться…

— Мэм, вы должны подвинуться, нам нужно добраться до нее! - Я слышу крики надо мной. Голоса, доносящиеся со всех сторон. Ее глаза закрываются, они трепещут, а сердцебиение замедляется еще больше. Кончиками пальцев я чувствую, как ее пульс останавливается. Я физически ощущаю момент, когда она умирает. Я кричу, я чувствую это. Кричу до тех пор, пока у меня не пересохнет горло. Я яростно качаю головой, снова и снова повторяя слово ‘нет’. Все как в тумане. Я слышу крики, но они все сливаются вместе.

Я вижу проблеск нас самих. Все наши воспоминания разворачиваются перед моими глазами, миниатюрный клип всех наших совместных достижений. Она никогда больше не будет смеяться со мной, спорить со мной о том, какое телешоу смотреть. Мы не сможем состариться вместе. Она не станет матерью и не увидит, как вырастут мои дети. Она больше никогда не проснется…