Мой язык замедляется, и пальцы, которые непосредственно нажимали на ее точку G снова и снова, тоже замедляются. Спина Валор выгибается над столом, ее мышцы напряжены. Я улыбаюсь и полностью отстраняюсь от нее.

— Нет, нет, подожди... - Ее голос надтреснутый и надломленный. Она беспомощна в этой ситуации. Она смотрит на меня с недоумением в этих туманных зеленых драгоценных камнях. Пот выступает у нее на лбу, а от разочарования ее щеки становятся ярко-красными. Она такая чертовски красивая.

Я вытираю рот тыльной стороной ладони, двигаясь вверх по ее телу и прижимаясь губами к ее губам в агрессивном поцелуе. Я погружаю свой язык в ее рот, заставляя ее посасывать его, ощущать вкус ее собственных соков от меня. Она стонет в меня, жадно принимая все, что я ей даю.

Я убираю свой рот, заменяя его рукой. Я чувствую ее тяжелое дыхание, бьющееся о мою ладонь. Другая моя рука тянется вниз, чтобы стянуть джинсы ровно настолько, чтобы освободить мой член из джинсовой тюрьмы. Он высвобождается, испытывая укол голода, которого я никогда не испытывал. Я прижимаюсь губами к уху Валор и шепчу,

— Я не помню, говорил ли я, что ты можешь кончить?

Мой тон изменился. Теперь он суровый. Моя рука медленно отодвигается от ее рта, и я просовываю в него свои пальцы, позволяя ей попробовать влагу, которую подарила мне ее киска. Я ухмыляюсь и тру свой член о ее клитор. Ее стон вибрирует вокруг моих пальцев, чувствуя, как она жадно сосет.

Такая хорошая, блядь, девочка.

Моя хорошая девочка.

— Я хочу услышать, как ты умоляешь меня трахать твою киску, пока у тебя не подогнутся ноги. Умоляй, и, может быть, я дам тебе то, что ты хочешь.

Я толкаю свое тело вперед, чувствуя, как мой член трется вверх и вниз по ее щели, мучая и себя тоже. Я убираю пальцы от ее рта, кладу их рядом с ее головой и убираю несколько выбившихся прядей волос ей за уши. Она – словно желе под моим телом. Задыхается от наслаждения, этого достаточно, чтобы заставить любого мужчину кончить в свои гребаные штаны.

Мой член упирается в ее вход. Мое тело отчаянно хочет проникнуть внутрь ее тесных стенок и никогда не покидать их. Я резко прикусываю нижнюю губу, чтобы удержаться от того, чтобы не врезаться в нее, просто чтобы почувствовать, как она сжимает меня.

Ее зеленые глаза полны чистого экстаза.

— Пожалуйста, Бишоп. - Ее голос хриплый от криков и стонов. Это заставляет мой член пульсировать. Она подталкивает свои бедра ко мне, и я больше не могу с ней бороться. Она нужна мне так чертовски сильно, что я даже ничего не вижу.

Я смотрю на нее сверху вниз, и чувство, которое я не могу объяснить, пробегает по моему позвоночнику. Я никогда не смогу заниматься сексом с другой женщиной подобным образом. Это перемена в наших отношениях, перемена для меня. Я никогда не хочу быть без нее. Это не траханье. Это гораздо глубже. Холодные мурашки пробегают по моей коже, невидимая сила притягивает меня ближе к ней.

Головка моего члена проскальзывает внутрь, и я неуклонно двигаю остальной частью в ее тугие стенки. Она сжимает меня так чертовски крепко, что я не могу сдержать животный стон, который издаю, который соответствует вздоху, который она выпускает. Черт возьми. Я замираю внутри нее всего на мгновение, просто желая почувствовать, как она подергивается вокруг меня. Я так чертовски рад, что она вернулась домой несколько недель назад и сообщила мне, что начала принимать таблетки. С презервативом все было в порядке, я просто не чувствовал себя так близко к ней, как мне хотелось. Я чувствую, черт возьми, все прямо сейчас.

— Боже милостивый, черт возьми... - Я стону, продолжая входить и выходить из нее. Наклоняюсь, вставая в полный рост. Я агрессивно хватаю ее за талию, прижимая к своей, чтобы полностью заполнить ее. Используя ее бедра как рычаг давления, я начинаю снова и снова входить в нее. Каждый раз, когда я притягиваю ее к себе, она полностью наполняется моим членом.

Я слышу хлюпающие звуки соединения наших тел. Он рикошетит от каждой поверхности в этой комнате. Шлепки по нашей коже каждый раз, когда я оказываюсь внутри нее. Мои пальцы впиваются в ее бедра, когда Валор кричит от удовольствия подо мной. Я оставляю метку на ее коже, в то время как она оставляет метку на моей душе.

— Я… я собираюсь… Черт, я сейчас кончу, - хнычет она. Я нажимаю большим пальцем на ее клитор, медленно массируя его, наблюдая, как она разрывается на части.

Это духовный момент больше, чем что-либо другое, наблюдать, как она опускает все свои щиты, все стены. Она полностью уязвима для меня. Ее стенки сжимаются вокруг моего члена, как тиски, вырваться из нее будет физически невозможно.

От моего оргазма у меня перехватило дыхание, когда я полностью заполнил ее. Она дергается, последствия ее оргазмов доят все, что у меня осталось. Пот покрывает мое тело, и запах секса разносится по всей комнате.

Делая глубокие вдохи, вдох и выдох, я кладу голову ей на плечо, когда она задыхается. Ее пальцы запутались в моих волосах, играя с их кончиками, в то время как я просто стою там, внутри нее. Наслаждаясь ощущением близости.

Поднимаю голову, чтобы встретиться с ней взглядом, и она одаривает меня потрясающе усталой улыбкой. Я убираю несколько выбившихся прядей волос с ее лба. Ее рот открывается, и я ожидаю чего-то вроде "это было потрясающе" или чего-то вроде похлопывания меня по спине за мою потрясающую секс-работу, но, конечно, с Валор ничего никогда не бывает очевидным.

— Мы можем заказать пиццу?

Я опускаю голову ей на грудь, смеясь сначала медленно, но потом это превращается в один из тех смехов, от которых болит живот. Момент, в котором хочется жить вечно, над которыми я хотел бы смеяться всю оставшуюся жизнь, когда она была рядом со мной.

Я думаю, что именно в этот момент я понял, что влюблен в нее.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Бам.

Бам.

Бам

Я стону, переворачиваясь на спину и закрывая лицо руками. Смотрю сквозь пальцы, ища часы на прикроватном столике Бишопа. Часы показывают пять. Пять часов гребаного утра. У меня нет занятий до девяти.

Я перекатываюсь к Би, улыбаясь его растрепанным волосам. Они растекаются по всему его лицу, его мягкое дыхание раздувает их вверх и вниз. Я двигаюсь к нему, ползу, пока не оказываюсь у него на коленях. Он проспал бы всю гребаную Третью мировую войну, я в этом уверена.

Наклоняюсь, покусывая мочку его уха.

— Бишоп... - Тихо шепчу я. Я чувствую, как его утренний стояк трется о мою уже влажную щель. Я полностью голая из-за того, что Бишоп не мог держать свои руки при себе всю ночь. После напряженного момента в офисе мое тело смертельно устало, но после того, как он накормил меня пиццей, он захотел от меня большего.

Я слышу, как он тихо стонет, и ухмыляюсь. Сажусь, глядя на него сверху вниз, наблюдая, как он открывает глаза. Эти голубые радужки сияют в лучах утреннего света. Его руки находят мои бедра, мягко покачивая меня на своем члене. Я стону, прикусив нижнюю губу. Мое тело так болит, но уже так готово к нему.

— Ты ненасытен. - Я хихикаю, кладя руки ему на грудь. Он наклоняется, обнимает меня за талию, целует плечо и ключицу.

— И ты мокрая. - Его утренний голос хриплый, грубый, и от этого мои соски твердеют. Я запускаю пальцы в его волосы, медленно целую его в губы. Это неторопливо, лениво, как будто мы делаем это каждый день.

Я снова слышу стук и вздыхаю:

— Кто, черт возьми, здесь в пять часов в воскресенье?

Он скулит, крепче сжимая меня в объятиях. 

— Может быть, если мы проигнорируем это, они уйдут, - бормочет он в мою кожу. Я смеюсь чуть громче, отталкивая его от себя. Я целую его в лоб. Скатываясь с его тела.

— Иди открой дверь, детка.

Бишоп выскальзывает из кровати, натягивает боксеры, затем шорты. У него все время такой настрой, что я хихикаю. Смотрю, как его тело идет к двери, и прочищаю горло, приподнимая бровь. Он улыбается, возвращается ко мне и нежно целует меня в губы.