— Мои родители многому научили меня в моей жизни. - Я прочищаю горло, надеясь, что слова не застревают. — Мой отец показал мне, насколько опасной может быть любовь к кому-то.

Она сидит тихо, смотрит на меня и позволяет мне говорить. Позволяя мне использовать своих демонов, как святая, которой она является.

— Моя мама научила меня, что даже самые счастливые люди таят в себе самых темных демонов. - Я делаю паузу, позволяя этим словам осесть. — Она покончила с собой, когда я был маленьким. Мой отец нашел ее на кухонном полу, а я нашел их, когда вернулся домой из школы. Он просто держал ее, раскачиваясь взад и вперед, выкрикивая ее имя, как будто это могло разбудить ее от плохого сна. - Я качаю головой, провожу рукой по лицу.

— Я наблюдал, что происходит с одной душой, когда другая оставляет ее ходить по этой Земле в одиночестве.

И это был самый травмирующий момент в моей жизни. Это был гигантский трах для всех "Долго и счастливо", которые я когда-либо видел или слышал.

Я вспомнил, что в комнате пахло печалью. Запах был несвежим и холодным. Без всякого предупреждения вся моя жизнь изменилась. Я чертовски ненавидел это. Это чувство уязвимости. Она могла видеть все мои кровавые порезы, все раны были открыты для ее удовольствия.

— На самом дне я встретил тренера Эрика и Анну. Мой отец был пустым, и я пытался воспитать себя. Тренер познакомил меня с хоккеем и Анной, своей женой. Они показали мне любовь. Я, я думаю, что был бы мертв, если бы не встретил их. Я всем обязан им обоим. Да, знаешь, это странно, но я думаю, что Тренер и Анна были способом моей мамы извиниться за то, что она ушла.

Большими пальцами Валор водит успокаивающие круги по моим щекам, все еще сидя там с пассивным выражением лица. Я прикусываю нижнюю губу, позволяя моим словам повиснуть в воздухе вокруг нас. Ее пальцы прошлись по моему носу и бровям.

— Мне так жаль, Би, - ее голос срывается, как будто она пытается не заплакать. Моя милая девочка пытается быть храброй ради меня. Она борется со слезами, потому что хочет быть сильной ради меня, и я не мог быть более благодарен ей в тот момент. Я кашляю, слегка разжимая горло. Натянуто улыбаюсь Валор, заправляя прядь волос ей за ухо.

— Мой старик, возможно, и не многому меня научил, но в одном он был прав. - Я пытаюсь немного поднять себе настроение, пытаясь вырваться из мрака к свету, которым является Валор Салливан.

Она слегка улыбается мне, приподнимая бровь. 

— Да, и что это такое?

Я вздыхаю, поднимаю правую руку и провожу большим пальцем по ее нижней губе. Другой рукой я притягиваю ее ближе к себе за бедро. Эта поза заставляет ее смотреть на меня сверху вниз, ее голова почти касается крыши моей машины. Ее руки лежат на моих плечах, когда я смотрю на нее.

— Он сказал мне, что однажды я поверю в магию.

Вижу шок на ее лице, веснушки перемещаются, когда она морщит нос. Я впиваюсь в нее зубами, слушая ее визг. Она извивается у меня на коленях, заставляя меня стонать. Ее задница прижимается к моему члену, который уже начал возбуждаться, пока она сидела у меня на коленях.

— Значит ли это, что ты сейчас вытащишь кролика из шляпы? - Она тихо смеется, заставляя меня улыбнуться. Я дергаю за один из ее локонов, который свисает ей на лицо, накручивая его на палец.

— Нет, это просто означает, что у меня немного больше веры, чем раньше. - Мой взгляд скользит к ее губам, прежде чем вернуться к глазам.

— Так что же заставило тебя понять, что он был прав? - Она наклоняет голову влево, поднимая обе брови с улыбкой на лице. Веснушки, покрывающие ее щеки и нос, шевелятся при каждом ее движении.

Она не должна иметь права выглядеть так чертовски хорошо, как сейчас. Свежая, чуткая, ее свет прожигал дыры в забвении, в которое я сам себя заключил.

— Смотря на тебя.

Это чистая правда. Все это. Она единственный человек, который знает меня всего. Который видит каждую частичку меня. Единственный человек, который делает мои дни немного ярче. Я прижимаюсь своим лбом к ее, прикусывая ее нижнюю губу.

— Ты, Валор Салливан, то, из чего сделана магия. - Мои губы гладят ее, просто небрежно, мои пальцы сжимают ее шею сзади. — Такому человеку даже время перестанет поклоняться. Свет, удивление, волнение, страсть, радость. Ты - то, что превращает души, лишенные любви, в безнадежных романтиков. Ты - мой вид магии.

Хотел бы я знать тогда, что буду причиной того, что она потеряла свою магию. Причиной, по которой она растратила свою искру впустую. 

Весь свет. 

Исчез.

Из-за меня.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

День игры.

Два слова, которые воспламенили мое тело.

Моя команда и я ждем в туннеле того момента, когда мы сможем вырваться на лед. Мое сердцебиение ровное. Мои пальцы чешутся под перчатками. Все тренировки - все это ради таких моментов. Игровые дни. Когда мы сможем выйти на лед и доказать, что мы лучшая команда.

Клюшки замотаны лентой, коньки заточены, форма надета. Наши фамилии нанесены у нас на спинах, чтобы весь мир мог видеть, как мы строим наше наследие из букв, составляющих наше имя. Мы представляем город на переднем плане. Мы - надежда, сила Чикаго. Мы держим на своих плечах целый город.

Я могу разобрать болельщиков снаружи, на арене, их мощные голоса. Я вижу, как те, кто свисает с края туннеля, умирают от желания хоть мельком увидеть нас. Чтобы получить пять, взгляд, о котором они будут говорить всю оставшуюся жизнь. Мы воины для наших фанатов, и подводить их - это жалкое чувство.

Маленькие дети носят мою футболку; мое имя напечатано у них на спине. Я их герой, человек, которым они хотят быть. Я играю для них. Я играю за тех, кто поддерживает наш город. Тех, кто любит хоккей. Детей, которые хотят быть мной. Я играю для себя. Искупления я искал всю свою жизнь.

Разминка, вибрация клюшек, ударяющихся о лед, рев и рукопожатия перед игрой. Кай дважды толкает меня в плечо, как и в каждой предыдущей игре, потому что этот ублюдок суеверен, даже если он этого не признает.

Нико летит по середине туннеля, натыкаясь на плечи каждого, двигаясь влево и вправо. Его энергия заставляет остальных членов команды гудеть от предвкушения. Нико нужно волнение, чтобы привести свою голову в порядок. Он всегда полон энергии. Мы с Нико всегда были днем и ночью.

— Он похож на человека-автомат для игры в пинбол, - со смешком комментирует Кай, наблюдая, как Нико прыгает взад-вперед между командами, каждое плечо врезается в другое. С каждой секундой наша кровь закипает все сильнее и сильнее.

— Это Саути, чего ты ожидал? - Говорю я с усмешкой. Нико окрестили этим прозвищем в старших классах, и оно просто прилипло к нему.

— Поехали, ребята! Поехали, блядь! - рявкает он, и все кричат, соглашаясь с ним. Нико останавливается передо мной, утыкаясь своим лицом в мое, наши шлемы лязгают при соединении.

— Ты готов, детка? - кричит он, и я энергично киваю головой с суровым выражением на лице. Отталкиваю его плечи назад, поворачиваясь, чтобы посмотреть на остальную команду, которая заполняет темный туннель. Огни позади нас тускнеют, стробоскопы отбрасывают на них сияние. Их лица смотрят на меня с ожиданием.

— Кто готов? - Я говорю смиренно. Ровно настолько, чтобы они меня услышали.

— Фурии готовы, - отвечают они, их тела раскачиваются взад и вперед, из стороны в сторону.

— Кто готов? - Я кричу громче. Они начинают подпрыгивать вверх. Волнение на их лицах, мы снова просто молодые парни, которые любят спорт. Не взрослые мужчины, этот момент заставляет нас вспомнить, почему мы так любим эту игру.

— Фурии готовы! - кричат они в ответ, и я киваю им. Я слышу вопль сирены, сигнализирующий, как это бывает на каждой игре, громко и резко, давая нашим болельщикам понять, что мы направляемся на лед. Я поворачиваюсь и начинаю выбегать из туннеля. Чувствую их позади себя, моих товарищей по команде, моих братьев, которые всегда прикрывают мою спину.