— Мирослава Евгеньевна у себя! — отвечает она. — Но она просила не беспокоить.

Я зыркаю на девушку, давая понять, что не надо мне что-то запрещать. Она быстро замолкает и присаживается на своё место, потягиваясь ручонкой к трубке — сообщить хочет. Иду к кабинету Мирославы, стучусь и открываю, не дожидаясь ответа.

— Иван Александрович, — говорит Мирослава, глядя на меня, и встаёт на ноги.

Я так ужасно выгляжу, что они подскакивают, стоит мне только появиться, как по стойке «смирно»? Закатываю глаза на секунду и запускаю пятерню во влажные волосы.

— Погода надо мной пошутила. Или у вас тут детекторы установлены, чтобы обдать меня с головы до ног?

С губ Мирославы срывается смешок, но я отмечаю красноту её глаз, которая не просто говорит, а кричит о том, что женщина плакала.

— Я сейчас вам фен дам. Присаживайтесь! — заботливо говорит Мирослава, подходит к шкафчику, стоящему в углу кабинета рядом с окном, и достаёт фен.

Серьёзно? У неё тут и такие штучки есть? Хотя… Для такой погоды самое оно. Может, у них такие казусы частенько случаются? Я плюхаюсь на стул, окидывая взглядом идеальный порядок на рабочем столе Мирославы.

Не то, что у меня…

— Не стоит беспокоиться. Высохнет! — отвечаю я, но она всё равно протягивает мне фен, приблизившись, и наклоняется, чтобы включить его в розетку. Я невольно залипаю взглядом на её фигуре, но тут же отвожу его в сторону.

— А как им пользоваться? — спрашиваю я, потыкав то на одну, то на другую кнопки.

— Тут нет ничего сложного! Вот, смотрите! — она берёт фен у меня из руки, и наши пальцы соприкасаются.

Аромат её тела ударяет в нос, кружа голову. Я шумно выдыхаю и смотрю на неё несколько секунд, а она на меня, но отходит от наваждения Мирослава первой: тут же принимается показывать кнопки:

— Вот эта задаёт скорость, а эта включает или выключает.

Я киваю и запускаю осушительную машинку. Даже забавно становится от того, каким названием я окрестил этот приборчик.

Мирослава отходит к своему столу, задерживается на секунду и опирается рукой о столешницу, а второй хватается за живот. С её губ срывается крик, и я бросаюсь к ней, роняя работающий фен.

Перед глазами появляется картина из прошлого: Лена вот так же схватилась за голову у кухонного стола, закричала и потеряла сознание. Меня начинает колотить. Я смотрю на Миру, хватающую ртом воздух, и трясущимися пальцами набираю номер телефона скорой.

Резкая боль постепенно затухает, и пока едет скорая помощь, мне становится лучше. Я сижу на своём кресле, а Иван Александрович рядом. Он стучит подушечками пальцев по столешнице, отбивая ритм какой-то знакомой мне мелодии, и смотрит на меня. Его ноздри раздуваются, выдавая волнение.

— Всё в порядке, — пытаюсь оправдаться я, но меня пугает этот приступ. Когда я потеряла ребёнка, было то же самое. — Стало легче.

Скорую дождаться нереально, поэтому я набираю номер телефона своего врача, ведущего беременность, и подношу телефон к уху. Смотрю на нового босса, но уходить он не собирается, поэтому придётся говорить при нём.

— Алла Анатольевна, добрый день! — выдыхаю я, когда она отвечает. — Простите, что беспокою, но у меня веская причина.

— Добрый день, Мирослава Евгеньевна! Что-то случилось? — обеспокоенным голосом интересуется она.

— Да… — я снова смотрю на Ивана Александровича, но он не уходит. Совсем не понимает, что о таких вещах лучше всего говорить без лишних ушей? — Мне полчаса назад прихватило низ живота. Боль была сильная, но продлилась недолго. Теперь уже отпустило. Мне вызвали скорую, но они пока не приехали, а я боюсь…

— Так, Мирослава Евгеньевна, вас могут прямо сейчас привезти в клинику? — уже сильнее беспокоиться женщина.

Я облизываю губы и думаю, смогу ли сесть за руль сама.

— Я могу и сама…

— Нет! Вам за руль не стоит садиться. Вспышка боли может повториться. Отменяйте скорую и срочно приезжайте в клинику. Я буду вас ждать.

Я сглатываю слюну, ставшую слишком вязкой в эту секунду, выдавливаю: — Хорошо, — и смотрю на Ивана Александровича.

— Ск… Скорую следует отменить. Мне нужно попасть к моему врачу. Если бы вы смогли отвезти меня.

— Без проблем.

Он набирает номер телефона экстренных служб, отменяет вызов, выговаривая, что он непременно разберётся, почему помощь не прибыла быстро, и встаёт на ноги. Смотрит на меня оценивающим взглядом и кивает:

— Сами дойдёте до парковки?

— Да! Конечно! — я краснею.

Он ведь не хотел предложить отнести меня на руках? По коже бегут мурашки, покалывая изнутри тонкими иглами-лапками. Я встаю на ноги и иду следом за ним.

— Постойте! Вы ведь не просушились! — замираю я на месте.

Иван Александрович уже выдернул фен из розетки и положил его на стол. Он останавливается, оборачивается и через плечо бросает мне:

— Обойдусь. Я не нежный цветок, уж поверьте мне.

Спорить я не собираюсь. Беру свой джинсовый пиджак, сумочку, телефон и иду следом за мужчиной.

В коридоре сталкиваемся с Валей, которая, вероятно, собиралась наведаться ко мне в кабинет. Она буркает в сторону Ивана что-то похожее на приветствие и смотрит на меня, взглядом спрашивая, что случилось.

— Валь, всё хорошо. Сегодня к шести должен приехать клиент, ты встреться с ним, пожалуйста. Меня Иван Александрович сейчас отвезёт в больницу, не знаю, когда я вернусь.

— Что-то случилось? — спрашивает она, моргая глазами.

— Ну… Беременность штука сложная, — подмигиваю я и улыбаюсь, но, наверное, как-то вымученно, из-за тошноты, накатившей в эту секунду. Изнутри душит желание поскорее вырваться из духоты и оказаться на свежем воздухе.

— Отпишись, пожалуйста, как узнаешь, что с тобой! — переживает Валя.

— Не беспокойся так! Всё хорошо! — улыбаюсь я шире и слышу недовольное фырканье Ивана Александровича.

Ускоряю шаг, догоняю его, и мы оба выходим на улицу. После дождя воздух наполнен свежестью, а ещё в носу появляется запах мокрого асфальта, щекоча носовые пазухи и вызывая активное образование слюны во рту. Даже не знаю, к чему это, но я словно хочу отломить кусочек этого асфальта и съесть, таким приятным мне кажется запах.

Иван Александрович открывает дверцу машины со стороны пассажирского сиденья, галантно приглашая меня сесть. Я благодарно киваю и как только удобно располагаюсь на сиденье, он захлопывает дверцу, обходит машину спереди и садится на своё место. Я очень волнуюсь, поэтому не обращаю внимания на запахи, витающие в салоне, и не слушаю музыку, разливающуюся из динамиков.

— Адрес, — произносит мужчина холодным тоном, и мне становится не по себе. Озадачила его своими просьбами… Если бы могла, не попросила бы, но сейчас я в первую очередь должна думать о ребёнке.

— Ивановского двадцать, — говорю я. — Там репродуктивный центр.

Иван Александрович кашляет, скорее всего, поперхнулся слюной, и выезжает с парковки. Я откидываюсь на спинку, кладу голову на подголовник и стараюсь дышать глубже, потому что меня укачивает.

— А вы почему именно там решили наблюдаться? Вроде бы есть много клиник с лучшим рейтингом. Или знакомый врач? — спрашивает мужчина, и я от неожиданности не знаю, что ему ответить. Хлопаю ресницами, приоткрыв рот.

— Это уже немного личное, — нахожусь я с ответом и прикусываю губу.

— Да! Простите!

Дальше мы едем молча. Мне становится интересно, почему он задал именно этот вопрос. Может быть, обращался сюда со своей супругой, и всё прошло совсем не так гладко, как хотелось бы?! Волнение закрадывается в душу, но я давлю его на корню. Сегодня я позволила эмоциям одержать верх, и это не закончилось ничем хорошим. Больше я подобную ошибку не повторю. Мотаю головой, чтобы избавиться от гнетущих душу мыслей и кошусь на безымянный палец правой руки босса.

— Вань, тебе нужно двигаться дальше, — говорит Лена, касаясь моей щеки своей нежной ладошкой. Я смотрю на неё и улыбаюсь, не могу поверить, что снова вижу её, ещё не осознав до конца, что это всего лишь сон.