— Я в курсе, что ты дочь Евгения Петровича, Мира… Был вчера у него, поэтому если ты хочешь поговорить об этом… — выдаёт Иван на одном дыхании.

— Не уверена, — взволнованно отвечаю я.

Каждое слово мужчины, произнесённое ровным голосом, отбивается в голове, как клеймо. Что будет дальше? Сможем ли мы выстраивать деловые отношения на работе, или он попытается изображать «доброго родственника»?

— А мне кажется, что стоит попробовать. Я скажу начистоту, Мира: когда я увидел твою фотографию, я посчитал тебя стервой. У тебя такой взгляд на снимке в анкете, что невольно задумываешься об этом. Молодая женщина, занявшая должность руководительницы отдела, не заслуживает доверия… Буду честен — я считал, что ты добралась до этого места через постель.

У меня спирает дыхание. Открываю рот, чтобы схватить немного воздуха, и снова закрываю его. Теперь его поведение оправдывается: считал меня бесполезной куклой, которая компании ничего не принесёт. Впрочем, я сама пыталась создать образ стервы, чтобы мужчины боялись меня. И да… В каком-то роде я на самом деле попала на это место «через постель». У меня была всего одна встреча с Артуром, случайная связь, позволившая мне понять, что это не мой мужчина, и я не хочу больше вот так, на один раз.

— Очень откровенно, — выдыхаю я.

— Прости, но я не умею юлить и ходить вокруг да около. Потом я понял, что ты многое сделала для Атланты… Что Атланта и есть ты! Ты сердце этого агентства. В общем, моё мнение изменилось, а вчера я поговорил с Евгением Петровичем, и оно изменилось окончательно.

— И что он тебе сказал?

Я не помню, в какой именно момент мы перешли на «ты», но обстановка этого заведения располагала к откровенному разговору.

Напряжённо смотрю на Ивана, выжидая ответ. Отцу известно не так много и, наверное, он поделился всем с «любимым зятем». Или отношения у них не такие уж тёплые?!

— Совсем немного, но мне хватило этого для того, чтобы понять, через какие муки ты прошла.

Опускаю голову. Ненавижу, когда меня жалеют, и если он сейчас начнёт проявлять какие-то чувства или говорить слова, заученные мной наизусть, я просто уйду отсюда. Попрошу отвезти меня обратно за машиной.

— Я не стану жалеть тебя, — перебивает мои мысли Иван. — Ты сильная женщина, поэтому в банальных словах не нуждаешься, я просто выражу своё восхищение. Я на твоём месте убил бы обоих и сел в тюрьму.

Чувствую, как в уголках губ появляется улыбка. Это был довольно неожиданный поворот. Я считала, что Иван начнёт сыпать соболезнованиями, но нет, он приятно удивляет меня. Впрочем, наверняка все эти утешения надоели ему точно так же, как и мне, поэтому он не стал давить на больные содранные мозоли.

— Нам нужно сделать заказ, — говорю я, возвращаясь к изучению меню и сбегая от этого разговора.

Мне не хочется сейчас обсуждать работу. Нет желания говорить и о прошлом, поэтому решаю для начала пообедать, а потом… Потом будет видно.

В меню богатый выбор блюд, но я останавливаю свой на окрошке. Давно её не ела, а сейчас хочется чего-то свеженького. В колонках начинает играть приятная мелодия, и я немного расслабляюсь.

С Иваном мы немного поговорили и теперь знаем друг друга чуточку лучше. Возможно, этого будет достаточно для того, чтобы зарыть топор войны, который был пущен в ход из-за глупых предположений.

Я ловлю на себе пристальный взгляд Ивана и смущаюсь. Он улыбается тепло и откровенно, словно напротив меня за столиком сидит другой человек — не тот мужчина, который накидал пепел в мою кружку и пытался выгнать меня с работы. Или я сама стала иначе смотреть на него после того, как выяснила, что он столько лет страдает по погибшей жене и хранит ей верность, пусть её нет уже почти пять лет?

Официантка приносит наш заказ, и мы кушаем. Молчим, ничего не произнося. Каждый утопает в своих мыслях. У каждого из нас своя горечь… Своя тяжесть на плечах. И мы по-своему справляемся с ней. Как бы горько это ни звучало, мы с Иваном практически родственные души.

Окрошку я съедаю быстро, но тут же накатывает тошнота. Я начинаю реагировать практически на каждый запах, витающий в этом кафе, поэтому хочу поскорее оказаться на улице.

— Мира, всё хорошо? — смотрит на меня Иван и хлопает глазами.

— Мне… на улицу надо. Душно, — я втягиваю в себя воздух и поднимаюсь на ноги. Голова начинает кружиться. Приходится ухватиться за спинку стула.

— Ты сама выйдешь?

Я киваю и беру сумочку, чтобы заплатить.

— Издеваешься? — почти рычит Иван. — Иди на улицу. Я оплачу сейчас и выйду.

Не могу в эту секунду спорить, поэтому быстренько покидаю заведение, поблагодарив официантку за вежливость.

Свежий воздух моментально проникает в лёгкие, как только я оказываюсь на крыльце. Я замечаю во дворе небольшое озеро, по которому плавают лебеди, и скамейки вдоль берега. Никого сейчас нет. Всё умиротворённо тихо и пусто. Направляюсь к скамейке и присаживаюсь на неё. Лёгкий ветерок обдувает, позволяя прийти в себя и начать чувствовать себя лучше. Здесь свежий воздух, приятно пахнет не так давно скошенной травой. Через несколько минут ко мне присоединяется Иван.

— Красивое место… — он протягивает мне бутылку с минералкой.

— Спасибо!

Забота очень приятна мне. По телу растекается тепло, а губы растягиваюсь в улыбке. Я беру бутылку, и мы с Иваном соприкасаемся пальцами. Смотрим друг на друга несколько секунд, но я не выдерживаю и первой отвожу взгляд.

Телефон в сумочке начинает звенеть. Ставлю бутылочку рядом с собой, расстёгиваю молнию, нахожу телефон и достаю его. Перевожу взгляд на Ивана, давая понять, что не особо рада звонку.

— Кто это? — спрашивает он.

Зрачки мужчины мгновенно расширяются. Почему он разозлился?

— Илья, — отвечаю я. — Всё никак не оставит меня в покое, — устало выдыхаю я.

— Сбрось! Носится с этим проектом, как курица с яйцами… Уже жалею, что именно ему доверил ремонт.

Я улыбаюсь, скидываю вызов и ставлю телефон в режим полёта. Наши взгляды с Иваном пересекаются и застывают, изучая друг друга.

Какая-то чертовщина! Я позволил себе сегодня слишком многое. Понимаю, что Мира не моя женщина. Она чужая. Она беременна.

Она. Не. Моя.

И всё равно как-то просто становится с ней. Мне давно не было так легко и спокойно на душе. Сейчас я бы валялся на диване, страдая о прошлом, которое не могу никак отпустить, говорил бы с фотографией Лены или в крайнем случае позвонил Веронике… Но вместо этого я отдыхаю душой.

— Илья безбашенный парень. Иногда с ним сложно, но он хороший сотрудник, — зачем-то говорю я. Ухмыляюсь, вспомнив историю, произошедшую несколько месяцев назад. — Тут был такой казус… Илья поспорил как-то с нашим главным инженером на корпоративе, что поедет в репродуктивную клинику и сдаст своё семя. И ты представляешь, он ведь поехал и сдал. Я думал, что не сделает этого, нет, принёс чек с оплатой оттуда. Хвастался перед ребятами, что подарил кому-то счастье и жизнь… Что ребёнок у него теперь будет.

Я с горечью сглатываю солоноватый ком, появившийся в горле, потому что где-то родится и мой ребёнок… И это только теперь приводит в ступор, ведь я не буду воспитывать его, даже узнать не нуждается ли он в чём-то не смогу.

— А в какую клинику он ездил? — настороженно спрашивает Мирослава.

— В ту, куда я подвозил тебя на приём к врачу. А что?

Она проваливается в мысли и отрицательно мотает головой, но я вижу, что её тревожит это. Меня тоже тревожит. Я ухмыляюсь собственным мыслям. Кому-то перейдёт весь мой капитал, если я не решу отказаться. Но вряд ли я решу. Как бы хорошо мне не было сегодня, я никогда не смогу переступить через себя и заменить свою жену кем-то другим.

— Иван, мне Валя вчера рассказала о том, что к тебе приходил Артур. Это правда? Он принёс документы с подписями и печатями?

— Да… Не хотел говорить с тобой об этом, — пожимаю я плечами.