— Алекса! — закричал Костин, и она пришла в себя. — Дверь!

Понимая, что на войне может погибнуть любой, Алекса закрыла помещение и стала перезаряжать пистоли. Нужно было сосредоточиться на поставленной задаче. Конунг не маленький. К тому же, северяне принимают смерть с улыбкой и никогда не бояться умереть. Возможно, Бьорн умрет сегодня, а может быть, это случится завтра. Она должна сосредоточиться, чтобы самой не стать хладным трупом.

Перезарядив оружие, она снова открыла дверцу и увидела, как на площадь хлынули всадники генерала. Долгожданная помощь пришла. Помещение сразу окружили всадники, а пешие воины, ворвавшиеся в твердыню через миг, помчались к мосту, где проходила главное сражение. Один из солдат заменил Костина и вцепился в колесо, чтобы остальная армия прошла без особых усилий.

— Что дальше? — разминая затекшие руки, спросил он. — Ждем здесь?

— Остин! — Алекса сунула пистоли под плащ и пошла в самый пыл сражения.

— Куда ты? — крикнул Костин ей вслед. — С ума сошла? Тебя же там убьют!

Алекса его не слышала и не собиралась слушать. Она хотела попасть в твердыню раньше, чем это сделают северяне или генерал. Род Остин это её клеймо и только она приговорит каждого из них к смерти. С мыслями о кровавой мести она выхватила шпагу и скрестила оружие с одним из солдат гарнизона.

Вокруг все кричали так, что кровь стыла в жилах. Громогласные вопли вызывали ужас и панику в глазах солдат. Некоторые нападали на неё не для того, чтобы убить, а только из-за страха смерти. Воздух вокруг наполнился запахом дерьма, крови и мертвечины. Солдаты, которые шли в бой, либо умирали, либо сначала пачкали портки, а уже потом подыхали. Алекса не ведала ни страха, ни жалости.

Она научилась сражаться за несколько лет проживания на севере империи, где её учителями становились: Иван, житель княжества Патус, что был по образованию историком, но владел пером не хуже меча; конунг Бьорн, рыжеволосый любовник, который был хорош не только в роли учителя, но и мастерски ублажал в постели; воительница Ингрид, чьи умения и навыки были намного лучше, чем у отца. Алексу учили очень многие. Каждый хотел внести свою лепту, из-за чего выковали совершенное орудие убийств.

Она ловко обращалась со шпагой, а когда оружие выбили из рук, убила напавшего из пистоля, схватила с пола грязный топор, бросила его в неприятеля, подобрала свой излюбленный клинок и тут же отразила атаку. В её движениях не было ни изыска, ни изящества. Алекса убивала как оголодавший зверь: без страха, без сомнений и жалости к врагу. Так дерутся только мужчины, которым она подражала, чем вызывала у противников ступор.

— ЭЙ! — крикнул кто-то из толпы.

Алекса обернулась и почувствовала, как холодная сталь коснулась лица. Хлынула кровь. Щеку пронзила резкая боль. Пытаясь понять, что произошло, она выхватила из-под плаща пистоль и убила того, кто её ранил. Этим человеком была Мина, любовница Ингрид. Маленькая девочка рухнула на землю с дыркой в голове. А Алекса, уронив шпагу, схватилась руками за лицо.

Сквозь пальцы сочилась кровь, которая текла под кожаный воротник куртки. Ей было так больно, что она потеряла равновесие и перестала ориентироваться в пространстве. Где друг? Где враг? Судя по тому, кто попытался её убить, эта грань размылась.

— Алекса! — Костин подхватил её подмышки и оттащил в сторону.

Предвестница рухнула на грязную землю, пытаясь понять, чем заслужила предательство.

— Она ранила меня… — держась за порезанное лицо, сказала она. — За что?!

— Ты про Мину? — увидев труп девочки, спросил Костин. — Ну, подруга. Ты ведь убила её семью.

— Это была не я! — вспыхнула яростью Алекса.

— Разве? — приложив к ране тряпку, Костин нахмурился. — Сама говорила, что твои люди сделали с той деревней. Если бы не ты, Алекса, эта девочка бы продолжала жить беззаботной жизнью. Я предупреждал…

— Пошел ты! — Алекса оттолкнула его в сторону и с большим усилием встала на ноги. — Мы на войне, Костин. Нам приходится делать то, что уготовили всевышние силы.

— Я не защищаю Мину, — бросил он вслед. — Но ты получила по заслугам. Я так не считаю, не думай, но в глазах девочки, потерявшей все из-за суровой Предвестницы, все выглядело именно так. Остановись, Алекса. Рано или поздно, за все придется заплатить.

— Обязательно заплачу! — направляясь в твердыню, огрызнулась Алекса. — Я буду платить кровью рода Остин!

***

— Отравление… — констатировал Маршалл. — Они выпили яд, чтобы не умереть ужасной смертью.

Алекса придерживала окровавленную тряпку у раны и разглядывала покои маркизы. Эта шлюха отравила дочь, двух сыновей и удавилась сама. Тела мирно лежали в кровати, в кресле, а служанка, попавшая под руки кого-то из северян, покоилась с отрубленной головой на полу.

— Вам нужно обратиться к врачу, — посмотрев на Предвестницу, спокойно сказал Маршалл. — Кажется, рана глубокая.

Алекса провела языком во рту и поняла, что правая щека от скулы до подбородка была рассечена насквозь. Да уж, такие раны мазью не замазать. Среди северян есть только один толковый врач — это Ингрид, которая сейчас оплакивает свою любовницу и отца. Предвестницу интересовал только один вопрос. Знала ли воительница о том, что маленькая шлюшка Мина все это время хотела убить ту, кто уничтожил ей жизнь?

— У вас много раненых и убитых, милорд? — спросила Алекса.

— Несколько сотен мертвы, ещё столько же раненых, — ответил Маршалл. — Если половина и выживет, до утра доживут единицы. Нас сильно потрепало, однако большая часть солдат обеих армий уцелела.

— Что с городом?

— Там есть вооруженные люди, даже найдутся солдаты. Но основная армия была в этой твердыне, а их тела складируют у реки, чтобы поджечь.

— Сможете в одиночку захватить город?

— Да, конечно, — подтвердил Маршалл. — Хотите разделиться?

— Нужно открыть проход к переправе, — ответила Алекса. — Обе армии нам все равно не прокормить в этой твердыне. Мы закрепимся здесь, а вам следует захватить город и искать подходы к реке. Так или иначе, мои люди пойдут по реке.

— Верно, — согласился генерал. — Мы выступим утром. Вам нужно отдохнуть, миледи. Мы завоюем Бровер, не волнуйтесь. И ещё кое-что. Моя супруга не в том положении, чтобы путешествовать. Я хочу оставить её здесь со своими солдатами. Как только мы отбудем к переправе, они доставят герцогиню в Тарлатан, где она сможет спокойно родить.

Алекса одобрительно кивнула.

— Пойду, — она вышла из комнаты и направилась по лестнице вниз. — Буду зализывать раны.

***

— Как я выгляжу? — покосившись на воительницу, спросила Алекса.

— Ну, — Ингрид пожала плечами, — мужское достоинство в рот пока не бери. А-то проделает дырку и вылезет из щеки.

Алекса попыталась улыбнуться, но швы натянулись и сделали больно. Ингрид дала ей маленькое зеркальце. Взглянув в него, Предвестница увидела разрез на правой щеке. Выглядел он скверно. Но больше всего ужаса вызывали кривые швы, сделанные из конского волоса.

— Это тебе, — Ингрид положила на стул стальную баночку с мазью. — Лицо красивее не станет, но хотя бы отек снимет и от заражения спасет.

Алекса продолжала разглядывать шрам.

— Послушай, — промолвила Ингрид, — я не знала.

— Ты о своей маленькой любовнице? — спросила Алекса. — Не переживай, Ингрид. Я тебя ни в чем не обвиняю. Хотя говорила, что эта Мина попытается от тебя сбежать.

— Следовало тебя послушать. Я была так слепа…

— Оставим это, — перебила Алекса. — Лучше скажи, как там твой отец. Держится?

Ингрид села на стул напротив.

— Сложно сказать, — тяжело вздохнула она. — Он поймал три арбалетных болта. Один пробил плечо и повредил нерв, второй и третий порвали суставы на левой ноге. Там было все так плохо. В общем, пришлось ампутировать. Теперь Бьорн особо не повоюет.

— Прости, — Алекса положила зеркало на кровать и посмотрела в глаза воительницы. — Мне очень жаль.