Она надеялась, что в восемь утра ей позвонит Паскаль, чтобы сообщить о своем приезде в Лондон, но он не позвонил. Девушка была разочарована, однако отнесла это на счет того, что он просто не доверял ее телефону. Она решила, что чуть позже сама позвонит ему из телефона-автомата. А пока ее ждала встреча с Лиз Хоторн в Риджент-парке.

Некоторое время она сидела, готовясь к этому свиданию, хотя и понимала, что Лиз может оказаться не в состоянии встретиться с ней. Джини гладила Наполеона, свернувшегося у нее на руках. От удовольствия он мурлыкал и жмурил глаза.

Вскоре после девяти Джини вышла из дома и поехала кружным путем, петляя до тех пор, пока не убедилась, что за ней нет «хвоста». Тогда она направилась на юг. Не доезжая до цели своего маршрута, она припарковала машину и продолжила путь пешком. За пятнадцать минут до назначенного времени она вошла в ворота Риджент-парка.

Парк был практически пуст. В отдалении Джини заметила лишь нескольких одержимых джоггеров, что трусили по дорожкам, да встретила двух человек, выгуливавших собак и прячущих лица от ветра. Джини пошла по центральной дорожке по направлению к саду посольской резиденции, а затем сошла на траву, услышав под ногами хлюпанье грязи.

Лиз указала место встречи очень расплывчато. Сад резиденции был большим и врезался в пространство парка огромной полукруглой подковой. Некоторое время Джини ходила вдоль этой подковы дозором: вперед, потом назад. Но затем, хотя на нее, казалось бы, никто не обращал внимания, она из предосторожности отошла подальше и выбрала в качестве наблюдательного пункта скамейку. Она была очень удобно расположена: метрах в пятидесяти от сада, на лужайке с коротко подстриженной травой. Бежали минуты: десять часов, десять пятнадцать, половина одиннадцатого… Джини замерзла и начала нервничать. В тот момент, когда Лиз Хоторн просила ее прийти сюда, Джини была слишком потрясена ее отчаянием и болью, теперь же, оказавшись здесь, она удивилась странному выбору Лиз. Это открытое место было явно не самым удачным для конспиративных встреч.

Действительно ли она когда-то встречалась здесь с Макмалленом? Джини подумала, что Лиз скорее всего имела в виду гораздо более ранний период, месяцев шесть или семь назад, еще до того, как у Хоторна возникли подозрения. Она снова стала размышлять над тем, какого рода отношения связывали Макмаллена с Лиз и были ли они любовниками. Затем, ежась от холода, поднялась со скамьи.

«Попробую еще раз», – решила она, медленно двигаясь вдоль высокой ограды. Еще полчаса, и все. Джини подумала, что нельзя упускать из внимания то, в какой цитадели жила Лиз Хоторн. Повернувшись спиной к северной части дома и к проходной, ощетинившейся антеннами и телекамерами, она пошла по направлению к южной стороне дома – туда, где дорога, окружавшая парк, вплотную приближалась к ограде.

Ограда была великолепной. Она была сделана из трехметровых металлических прутьев, каждый из которых венчали по три кованых пики. Да и сами прутья были сделаны таким образом, что любая атака на ограду была заранее обречена на провал. Прутья были покрыты специальным составом, из-за которого по ним невозможно было залезть наверх, и находились очень близко друг от друга. Внизу не было ни одной поперечной планки, на которую потенциальный злоумышленник мог бы поставить ногу. Сквозь прутья Джини время от времени видела очертания дома и просторные лужайки позади него, но все остальное было скрыто от глаз высокими вечнозелеными зарослями шириной метра в четыре. Джини знала, что этот зеленый покров скрывает в своей толще и другие незаметные охранные приспособления. Там, где листва кустарника была недостаточно густой, чтобы скрывать от постороннего глаза внутренний двор резиденции, по периметру ограды была поднята почти неразличимая глазом маскировочная сетка. Впереди показалась детская игровая площадка и два небольших разукрашенных мостика. На том, что подальше, стояли мужчина и женщина. Не обращая внимания на дождь, они кормили уток в пруду. Проходя по мостику, Джини взглянула на них, и они ответили ей улыбкой, сказав что-то насчет погоды. Обоим было не меньше шестидесяти.

Джини прошла по пустынной детской площадке. Теперь она находилась на южной стороне посольского сада. Он лежал справа от нее, а впереди тянулась кольцевая дорога. Впереди и чуть слева виднелись купол и высокий минарет центральной лондонской мечети. Проходя мимо, Джини, как всегда, поразилась неуместности такого расположения. Здесь, в самом английском из всех английских парков, эта арабская экзотика выглядела абсолютно неуместной. Минарет поднимался более чем на тридцать метров в небо. Эдакий маяк из «Тысячи и одной ночи», видимый на несколько километров в округе. Великолепный медный купол венчал серповидный полумесяц. Арабские владения соседствовали с американскими внутри английских. Менее сотни метров разделяли арабский майорат и частный дом американского посла.

Джини стояла между двумя этими зданиями, в зарослях молодых каштанов. С их голых ветвей падали капли дождя. Джини заметила, что стоит на пригорке, а вернее – на небольшом бугорке. Отсюда она могла спуститься вправо и подойти вплотную к ограде. Так она и сделала, прикоснувшись к ее железным прутьям. Сквозь густую листву и маскировочную сеть она ничего не видела, зато слышала голоса.

Там, внутри, работали мужчины. Джини услышала звуки лопаты, потом послышался визг бензопилы. Видимо, сад прореживали, избавляясь от старых деревьев. Бензопила умолкла, и неожиданно Джини с изумлением услышала голос Лиз Хоторн. Она давала инструкции рабочим.

– Нет, – донеслось до слуха девушки, – вот эту ветку нужно срезать и большую, которая над ней, тоже. От них слишком много тени, здесь ничего не будет расти. И вот этот большой платан тоже спилите. Он и так уже засыпал все своими семенами. Муж хочет, чтобы тут посадили маленькие гималайские березы. А теперь посмотрим на лавандовую аллею. Или, по крайней мере, на то, что от нее осталось после этого дождя…

Голос Лиз затих в отдалении. Вновь раздался визг бензопилы.

Озадаченная Джини повернулась. Бросив последний взгляд на ограду, она посмотрела перед собой и вскрикнула. В двух шагах от нее стоял джоггер, с которым она незадолго до этого разминулась на дорожке. Мужчина выглядел сурово, но не пытался приблизиться к ней. Джини присмотрелась к нему внимательнее. Несмотря на то, что он только что бежал, дыхание его было ровным, а когда поднял руку, чтобы поправить капюшон своей спортивной куртки, Джини заметила на его руке кольцо-печатку. Незнакомец был светловолос.

– Вы случайно не Якоба ищете? – осведомился он. У него был мягкий английский выговор.

– Я пришла сюда, чтобы встретиться с его подругой, – поколебавшись, ответила она. – Но Якоба я тоже ищу.

Он резко поднял голову, капюшон соскользнул на плечи. Сейчас он, конечно, выглядел старше, чем на снимке, но эти черты прочно отпечатались в памяти Джини. Она достаточно долго изучала его фотографию. Она тихо вскрикнула. Перед ней стоял Джеймс Макмаллен.

Джини уже хотела что-то сказать, но он оглянулся и быстро поднес палец к губам. Через ворота на кольцевой дороге в парк только что кто-то вошел.

– В Британском музее через час, – тихо сказал он. – Ждите меня там. Тут небезопасно. – Вошедший мужчина шел в их направлении, и Макмаллен, повысив голос, спросил: – Так в какую сторону мне бежать? Я, похоже, совсем заблудился.

– Вам нужно на юг. Бегите прямо через парк, затем сверните налево… Это довольно далеко отсюда.

– Спасибо. Я найду.

И, не оборачиваясь, он потрусил дальше. Бежал он довольно быстро. Джини повернулась лицом к кольцевой дороге и прошла мимо второго мужчины. На нем был темный плащ, его лицо было ей незнакомо. На Джини он даже не взглянул. Дойдя до дороги, девушка оглянулась. Мужчина размеренно продолжал идти по дорожке. Возле пожилой пары, которая по-прежнему кормила с мостика уток, он замедлил шаг, но тут же двинулся дальше. Отойдя от них на некоторое расстояние, мужчина поднес к лицу руку.