– Нет, не выслеживаем.

– Ну, если уж для вас действительно так важно разыскать его, то у меня есть идея, к кому вам имеет смысл обратиться.

– К кому же?

– Ее зовут Лиз Хоторн. Знаете, жена американского посла. Я однажды встретил их вдвоем – совершенно случайно наскочил на них в каком-то занюханном ресторанчике. Ей может быть известно, где Джеймс. Они близкие друзья. – Кент опять ухмыльнулся.

– Когда вы их встретили?

– Как-то раз прошлой весной.

– Джеймс Макмаллен говорил, что они поддерживают дружеские отношения?

– Да, впоследствии сказал… Во всяком случае, так он утверждал. Правда, тогда у меня об их отношениях сложилось несколько иное впечатление… – Кент повернулся, чтобы уйти, однако, сделав шаг, остановился, оглянулся и с многозначительной ухмылкой посмотрел Джини в глаза.

– Они пожимали друг другу руки под столом. Из снисхождения к ним умолчу о других деталях. Она покраснела, да и Джеймс был не очень доволен, увидев меня. Мое появление оказалось оч-чень некстати. Но разве моя вина в том, что люди позволяют себе подобное в общественном месте? – Он изящно взмахнул рукой. – Очень рад был познакомиться с вами обоими. Не забывайте о моей седовласой матушке, Женевьева. Пока.

Дверь за ним захлопнулась. Никто не нарушил молчания. Паскаль и Джини смотрели друг на друга.

– Так-так-так, – произнес Паскаль. – Вот ведь что получается. Так кто же они: друзья, как это утверждает Макмаллен, или все-таки любовники?

– Ты не хуже меня понимаешь, что имел в виду Джереми Кент. Любовники. Тем не менее Кент битый час втолковывал мне, сколь строгих правил придерживается Макмаллен в подобных делах.

– Как раз такие люди в подобных делах и увязают глубже всех. Когда наступает их черед.

– Не спорю. Более того, Кент не просто старый школьный друг Макмаллена. Я узнала его, едва он вошел.

Он руководит эскорт-агентством, куда я ходила. Один из владельцев этого заведения.

– Он сам подтвердил это?

– Да. К тому же Джеймс Макмаллен знал об этом агентстве. Расспрашивал Кента об этой службе примерно через месяц, а то и меньше, после июльской встречи с Лиз.

– Значит, ты думаешь, что Макмаллен мог планировать воспользоваться услугами агентства Кента? В качестве ловушки для Хоторна?

– Вполне возможно, Паскаль. – Джини закрыла свой блокнот. – Если Лиз и Макмаллен действительно любовники, то мы должны рассматривать это дело под другим углом. Начнем с того, что в этом случае оба они лгали.

– Прекрасно понимаю. – Паскаль поднялся из-за стола. – Послушай, Джини, у нас еще назначена встреча с Сьюзи. Помнишь эту девицу? Мы должны увидеться с нею в три. У меня на улице стоит мотоцикл. Наступает очередь выслушать версию девки по вызову.

– Ты думаешь, она такая? Проститутка?

– Ох, Джини, а разве эта история не замешана на сексе? – Он взял ее за руку. – Есть в ней и другие вещи. Любовь? Возможно. Возможно, и война. Ложь – вполне определенно. Однако секс – прежде всего. Ясно как божий день, что нам предстоит встреча с проституткой. А ты как думала?

Паскаль снял номер в большом отеле, расположенном в укромном уголке Найтсбриджа. Задворки гостиницы примыкали к Гайд-парку. Паскаль и Джини приехали туда, прежде изрядно попетляв, что уже вошло у них в привычку. Их путь занял примерно сорок пять минут. Паскаль заказал в номер кофе. Закурив первую сигарету, за которой должны были последовать новые, он, как обычно, начал расхаживать по комнате.

– Итак, – провозгласил он, – я заполучил ключи от дома в Сент-Джонс-Вуде. Мы можем забраться туда, с тем чтобы уже завтра я взялся за установку фотоаппаратуры. Если Хоторн действительно решил явиться на это чертово свидание, то оно может состояться в любой момент начиная с полуночи субботы. Я хочу, чтобы все было готово заранее. Мне надо быть полностью уверенным, что никто не сможет ни войти туда, ни выйти незамеченным даже в темноте.

Помолчав, он добавил:

– А после я занялся проверкой всевозможных разрешений на хранение оружия. Вот уж где пришлось попотеть. Дело оказалось непростым, а потому заняло уйму времени. В конце концов с помощью одного человека из отдела огнестрельного оружия в городской полиции мне удалось нащупать нужную нить. Согласно регистрационным документам, оружие Макмаллен хранит в своей лондонской квартире, что само по себе вызывает недоумение. Нынешние положения на этот счет отличаются крайней строгостью. Владелец должен содержать свое оружие под замком в специальном шкафу, причем полиция сама проверяет, как выполняется это правило. В квартире Макмаллена нет никакого оружейного шкафа – мы же сами видели. Однако именно по этому адресу зарегистрировано его оружие: два дробовика плюс винтовка. Дробовики – для охоты, винтовка – поскольку он является действительным членом какого-то стрелкового клуба. Как явствует из документов, этот клуб находится где-то на окраине Оксфорда Макмаллен регулярно практикуется на клубном стрельбище.

Дойдя до стены, Паскаль обернулся и пожал плечами.

– Вот и все. Что касается его службы в армии, то в этом деле сдвигов никаких. Ноль. Так что сама можешь судить о том, чего я достиг в сумме. Справившись кое-как с делами, я приехал в бар, чтобы забрать тебя, прикинув, что этот Кент давно уже должен уйти. А получилось, что я появился в неподходящий момент. Не так ли?

– Вроде того. Но ты не расстраивайся. Он тем не менее довел свой рассказ до конца. К тому же, Паскаль, похоже, ты был прав. Макмаллен действительно хорошо знал женщину, убитую во Вьетнаме.

Джини начала быстро излагать наиболее важные подробности своей беседы с Кентом. Паскаль внимательно слушал.

– Теперь понятно, – проговорил он, когда ее повествование подошло к концу. – Что ж, вполне возможно, если Макмаллен жил в семье бывших колонистов. К тому же между французскими левыми и Вьетнамом всегда существовали крепкие связи. Все мирные переговоры между американцами и вьетнамцами проходили в Париже. 1968 год был решающим – Линдон Джонсон отдает приказ о прекращении бомбардировок Северного Вьетнама. Начинается наступление Тет. Кажется, именно в том году начались наконец и мирные переговоры, хотя они и тянулись впоследствии не один год. Надо бы проверить… – Он взглянул на Джини. – Кент упомянул о какой-то конференции? Именно поэтому, судя по его словам, та женщина и приехала туда?

– Да, он говорил что-то о конференции. Однако не смог уточнить, что это была за конференция. В чем-то его рассказ изобиловал деталями, в чем-то оказался расплывчатым. Он, например, хорошо запомнил, как эта женщина выглядела, но забыл ее имя.

– Какой же она получилась в его описании?

– Маленькой. Очень хрупкой. Тихой. Свободно говорила по-французски. Она была в белом, когда он впервые увидел ее. И у нее были длинные черные волосы, – в глазах Джини отразилась неуверенность. – Знаешь, Паскаль, мне в голову пришла одна мысль…

– О чем?

– О некой закономерности, определяющей появление в этой истории разных женских типов. Сначала идут блондинки – все женщины, с которыми, как нас убеждают, встречается Хоторн. Потом Лорна Монро. Теперь Сьюзи. И вдруг нечто совершенно иное: две женщины, которые в чем-то разительно отличаются друг от друга, однако имеют один и тот же цвет волос – темный…

– Может, ты и права, – пожал плечами Паскаль, – однако, на мой взгляд, тут скорее всего простое совпадение. Мало ли на свете черноволосых женщин?

– Не отрицаю. Но разве ты не помнишь? В машине, когда мы возвращались обратно в Оксфорд, Макмаллен сказал, что за всю свою жизнь любил только двух женщин. В его чувствах к Лиз сомневаться не приходится. Разве ты не видишь, Паскаль, что Лиз могла ему чем-то напоминать о той, другой? А если это так, то многое становится ясным. Если та, первая, умерла – пусть даже не такой смертью, как думает Макмаллен, – он мог перенести весь пыл своей любви на Лиз. И его преданность Лиз намного усилилась бы.