— О да, копать землю — это так утомительно! Того и гляди заработаешь грыжу.

— Вот именно.

Они обнялись.

— Так что будем делать, милый? Откопаем клад и поделим его с несчастной матерью Кларка Суинсона или оставим сокровища здесь?

Чарлз задумался.

— Ладно, мы еще успеем это обсудить, — сказала Тереза, поцеловав его в щеку. — У нас впереди целая ночь.

Он крепко прижал ее к груди.

— Ты ошибаешься, милая. У нас впереди целая жизнь.

Они соединили губы в страстном поцелуе. Рядом мерно шумел прибой, ветер трепал их одежду, а закат придавал двум силуэтам золотое сияние…

Тереза лежала в гамаке закрытого дворика приморской гостиницы и раскачивалась под музыку калипсо, долетавшую с пляжной веранды для танцев. Она была в бикини с ярким рисунком и пестром саронге (Саронг — индонезийская национальная одежда.). Они с Чарлзом только что искупались, и у нее еще не высохли волосы.

С двух сторон дворик огораживали шпалеры с бугенвиллеей, которые позволяли им обозревать безупречно белый пляж и голубое сверкающее Карибское море, оставаясь при этом незамеченными. День стоял чудесный — теплый и солнечный, в пенные волны ныряли чайки.

— Желаете еще выпить, миссис Эверетт?

Тереза подняла глаза на мужа, выходящего из коттеджа в плавках и с бокалом коктейля “Майтай” (“Майтай” — коктейль из рапа и ликера “Кюрасо” с фруктовым соком.) в руке. Другую руку он держал за спиной. Она окинула взглядом его стройное загорелое тело, особенно отметив, как рельефно вырисовываются под плавками его мужские достоинства, и ощутила прилив гордости: этот красавец — ее муж!

— Миссис Эверетт… — задумчиво повторила Тереза, взглянув на свой свадебный гарнитур — перстень с огромным бриллиантом, оправленный в платину с золотыми краями, и такое же обручальное кольцо. — Наверное, я не скоро привыкну к этому обращению.

— У нас впереди целая жизнь, милая.

— Конечно, ведь мы только вчера поженились.

— Неужели только вчера? За развлечениями кажется, что прошло уже много времени! — Опустившись на колени, он протянул ей коктейль. — Тебе понравилась наша свадьба в Галвестоне? Надеюсь, она была не слишком скромной?

От счастливых воспоминаний на глазах у Терезы выступили слезы.

— Все прошло замечательно. Да и как могло быть иначе, ведь твой отец сам венчал нас в часовне!

Он подмигнул:

— Судя по тому, как рыдала моя мама, церемония удалась.

— Одри — чудесная женщина, — сказала Тереза. — Твой папа мне тоже понравился. И дядя с тетей из Остина. Твои родители пригласили нас на Рождество к себе в Англию, ты не забыл? Я так рада, что наши семьи подружились! Мои родители сильно переживали смерть Фрэнка… Надеюсь, веселые торжества подняли им настроение.

Он кивнул.

— Кстати, о веселье. Я думал, мне придется силком оттаскивать Билли Боба от графина с пуншем. А когда он начал рассказывать этот скабрезный анекдот про овцу и полнолуние, я чуть не заткнул ему рот кляпом. Но все равно хорошо, что ты пригласила его на нашу свадьбу, дорогая.

— А как было не пригласить? Он же спас нас от смерти! После вечеринки твои родители отвезли его домой, хотя твоему отцу явно не понравилось его фривольное поведение.

— Вряд ли мои родители когда-нибудь привыкнут к раскованности американцев, — признал Чарлз с усмешкой. — Я видел, как папа осуждающе поднял бровь, заметив, что твоя тетя Хэтч целуется в темноте с Гарольдом Робинсоном.

— Да ты что? — в восторге вскричала Тереза. — А я не видела! То-то они так рано ушли.

— Сейчас они, наверное, уже в Танзании — охотятся на львов и тигров, — Он погрозил ей пальцем: — Кажется, милая, ты постепенно утрачиваешь сыщицкий нюх.

Она смотрела на него с любовью.

— Это потому, что я не отрываю глаз от своего молодого мужа.

— За это надо выпить! — объявил Чарлз, но вместо этого нагнулся и поцеловал ее в губы.

В ее взгляде мелькнуло любопытство.

— А теперь скажи, что ты прячешь за спиной.

Он хмыкнул:

— Это сюрприз, милая. Скоро увидишь.

Она нетерпеливо потянулась к нему:

— Что там у тебя, Чарлз? Сексуальная игрушка?

— Как ты могла такое подумать?! — воскликнул он, напустив на себя возмущенный вид, потом взял у Терезы бокал и поднес его к ее губам. — Выпей, милая.

Она скривилась и покачала головой:

— Я еще не пришла в себя после тех двух глотков. Ты готовишь очень крепкие коктейли, Чарлз.

— Стараюсь.

— Хочешь меня скомпрометировать?

Поставив бокал на столик, он поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

— Разве я уже не скомпрометировал тебя всеми возможными способами?

— Да, ты прав. И надо сказать, это было чудесно. — Она вдруг сделалась серьезной. — А еще ты помог мне разобраться в моей жизни, и за это я тебе признательна всей душой.

— Я всего лишь выполнял свою работу, милая, — галантно отозвался Чарлз. — Но дела в Галвестоне действительно уладились как нельзя лучше, и мы с чистой совестью смогли оттуда уехать.

Она кивнула.

— Слава Богу, Милтон признался в убийстве Фрэнка и бедного Кларка Суинсона, избавив нас от необходимости присутствовать на суде.

— Как я и предрекал, он изо всех сил пытался избежать смертного приговора. Но когда ему предъявили все улики, в том числе и письмо твоего брата, он сдался.

— Совершенно верно.

Чарлз нахмурился:

— Но ты слишком мягко обошлась с Маноло Хуаресом. Почему ты не стала оспаривать его ходатайство о смягчении приговора?

— Этот парень добровольно явился с повинной. К тому же он еще очень молод. Я и не предполагала, что ему всего девятнадцать лет. Полгода в учебном лагере для новобранцев приведут его в форму.

— Но он же похитил тебя и грубо с тобой обращался!

— На суде он извинился. Но больше всего на мое решение повлиял звонок его девушки. Именно Джози уговорила его прийти с повинной. По ее словам, он сделал это из любви к ней. Не правда ли, романтично?

— Очень! — Чарлз поцеловал ее руку. — Нет предела тем чудесам, которые способна вершить любовь к хорошей женщине!

— Я с тобой согласна.

Чарлз смотрел на нее с обожанием.

— Все неприятности позади, и мы можем спокойно наслаждаться медовым месяцем. Подумать только: семь дней и семь ночей ты будешь в моем полном распоряжении! У меня в голове вертятся самые заманчивые планы, например, обмазать тебя медом, а потом облизывать сладкие пальчики на твоих ногах.

— Чарлз! — засмеялась она. — Впрочем, я тоже лелею кое-какие фантазии. Как тебе перспектива покрыться взбитыми сливками?

Он задумался.

— Это прекрасно, но у нас в холодильнике нет ни того, ни другого! Тебя устроит вишневый ликер?

— Вишневый ликер? Это мысль! — Она быстро окинула глазами его тело. — Где бы тебя полить?

— Дай волю своему воображению, милая.

— С удовольствием.

Он усмехнулся.

— А теперь приготовься, настало время дарить подарок. — Он достал из-за спины бархатную ювелирную коробочку и протянул ее Терезе.

— О Чарлз! — Она открыла коробочку и охнула при виде лежащей в ней сверкающей драгоценности. — Это же браслет, который мне подарил Фрэнк… только теперь он другой.

— Это дубликат из золота в двадцать четыре карата. — Он взял браслет с ослепительными дублонами, черепом, скрещенными костями, сундучком и ключиком и бережно застегнул его на ее запястье. — По моему заказу ювелир изготовил точную копию.

— Спасибо, Чарлз! Ты такой милый. — Она обняла его, смахнув с глаз счастливые слезы, и опять залюбовалась браслетом. — А где же вы взяли золото, мистер Эверетт?

Он посмотрел на нее с укором:

— Вам ли задавать такой вопрос, миссис Эверетт? Неужели вы забыли, как мы с вами забавлялись на берегу, в полночь… с лопатами?

Она покатилась со смеху.

— Достаточно будет сказать, что я нашел это золото там же, где Кора Суинсон обрела средства на ремонт дома и шикарную жизнь до конца своих дней.