На рассвете ей подали завтрак как ни в чем не бывало. Только руки миссис Форест подрагивали, позванивала посуда на подносе, и на запястьях ее виднелись кровоподтеки от железных браслетов.

— Где, по вашему мнению, находится сейчас мой муж? — решилась завязать беседу Серена.

Миссис Форест долго размышляла, прежде чем холодно ответить:

— Вам придется, госпожа, познакомиться со многими лондонскими тюрьмами и начать, по— моему, следует с Ньюгет или с Флит. Там наше благословенное правительство содержит на свой счет невинных узников, оклеветанных Бог знает кем.

Миссис Форест поджала губы и удалилась. Она не в силах была сдерживать себя.

Серена распорядилась запрячь лошадей и подготовить экипаж к поездке в Лондон. Грумы неохотно и медлительно выполнили ее распоряжения. Когда, наконец, она покинула поместье, то оказалось, что, кроме кучера, ее сопровождает только один грум. И тот, как только они добрались до городского дома Рэйнора, тут же выразил желание удалиться и скрылся в неизвестном направлении.

— И вам того же желаю! — сказал он, перед тем как исчезнуть, указывая на красные мундиры солдат, толпящихся и покуривающих трубки. — Лучше вам, миссис, не появляться здесь без хорошего адвоката! — Это было его прощальное напутствие.

Серена приказала кучеру подхлестнуть лошадей и направить экипаж к дому Уордов. Хоть бы Флинн был на месте! Он бы дал хоть какой-нибудь разумный совет.

Измученная и взволнованная, она вошла в дом, где провела всю свою жизнь, но не уверенная теперь, что здесь ее встретят гостеприимно. Она не ошиблась в своих предчувствиях. Флинн был холоден как лед.

— Я тебя выдал замуж. На этом моя миссия кончается.

— Что?! — Серена буквально взвилась до потолка.

— Сядьте, леди… И умерьте свой пыл. — Флинн распоряжался в доме как хозяин. — Я попытаюсь чем-нибудь помочь вам…

Он оставил ее терзаться в ожидании несколько часов. Когда он снова явился, выражение его лица не переменилось.

— Думаю, что вам не о чем особо беспокоиться. Если уж вы не так жаждете получить своего супруга немедленно и уложить его с собой в кровать, могу вам предложить набор других развлечений. А пока имеет смысл немного подождать. Друзья вашего Джулиана по игорному дому достаточно влиятельны, чтобы вызволить его из тюрьмы в ближайшее время.

— В чем его обвиняют?

— Никто не знает. Кто-то из судейских крыс болтает, что он сбежал от опеки.

— Чьей опеки? — поразилась она.

— Я же сказал, что это простая болтовня.

— Но это же чистой воды бессмыслица! Не скрывай от меня ничего, Флинн. Тут что-то не так!

— Его могут обвинить в похищении, — сказал Флинн, усевшись на стул прямо против Серены и устремив на нее взгляд своих зеленых проницательных глаз.

— Кого? — возмутилась Серена. — Я готова поклясться, что он похитил безвестную актрису Викторию Нобль. Вся одежда и белье, если они попытаются произвести обыск, принадлежит этой девке. А Серена Уорд на свободе! И пусть они попытаются сунуть нос в ее дела!

— Еще как сунут, не беспокойтесь, миледи, — с язвительной ухмылкой произнес Флинн. — Рэйнор не якобит, зато мы с вами якобиты, и королевские веревки скучают по нашим шеям. Если Рэйнор расколется, нам не миновать петли. А если он нас прикроет, они обдерут его как липку и, в конце концов, тоже вздернут на виселицу.

Останься жив, молю тебя! Обрушивай на меня какие захочешь обвинения, но только останься жив! Я обещаю тебе, я исчезну из твоей жизни, — так думала Серена, пока неумолимые часы отсчитывали время и где-то там, за стенами тюрьмы, вершился суд.

Появление Кэтрин заставило ее надеть на себя приветливую маску, вернуть себе облик прежней Серены Уорд.

— Ты что-нибудь слышала о Джулиане Рэйноре? — как бы между прочим осведомилась Серена.

— С трудом вспоминаю фамилию этого господина, — улыбнулась Кэтрин. — Кажется, он посещал когда-то наш дом. Но было бы лучше не иметь с ним никаких дел. Чем он тебя заинтересовал, дорогая?

— Ничем. Просто что-то всплыло в памяти, — мрачно произнесла Серена.

— Иметь хорошую память вредно для здоровья, — мудро посоветовала жена Джереми. — Мой муж прав, утверждая, что женщины из семейства Уордов должны быть выше всех сплетен и подозрений. Они подобны жене Цезаря. Мы с тобой блюдем эту репутацию, не так ли, сестричка?

Ночь Серена провела в своей девичьей постели. За завтраком она узнала последние светские новости. Кучеру леди Маргарет Файерли пришлось прыгнуть с балкона ее спальни и сломать обе ноги при неожиданном возвращении с загородной охоты самого лорда Файерли, а лорд Бэрингстоук, по глупости убив на дуэли неопознанного соперника, сбежал на континент, оставив кучу неоплаченных счетов.

Она поперхнулась последним куском горячего пирожка, который доедала, на удивление, с большим аппетитом, когда дверь столовой вдруг распахнулась и в дверном проеме появился силуэт седовласого джентльмена.

— Папа! — вскричала Серена и бросилась к нему.

Серена и Кэтрин поспешили к старику и, столкнувшись, больно стукнулись лбами, искры посыпались из глаз, но обе одновременно успели вцепиться в его потрепанный сюртук и осыпать нежными поцелуями сухие морщинистые щеки.

— Стойте! — раздался крик Джереми. — Вы что, ослепли? Это мой друг… и наш гость… мой дорожный попутчик.

Молодые женщины мгновенно застыли на месте.

— Простите меня. Я не подготовил вас к печальной новости. — Джереми медленно проследовал к столу и устало опустился на стул. — Плавание через канал было чертовски трудным и дорога до Лондона тоже утомительна. Мой друг, эксцентричный джентльмен, скрасил мне путешествие… А наш отец скончался неделю тому назад. Его благородное сердце перестало биться. Слава Богу, он не страдал, а умер во сне. Мужайтесь, мои милые девочки!

Кэтрин и Серена обнялись и заплакали. Накормить неизвестного старика— попутчика Джереми, столь похожего на хозяина дома, и отправить его восвояси, было уделом слуг. Члены семейства — Кэтрин, Джереми, Клайв, Летти и Серена собрались в столовой. Великолепный обед, приготовленный в честь возвращения Джереми, остался нетронутым. У всех пропал аппетит. Мысли их были заняты совсем другими заботами. Дом погрузился в траур. Из комнат прислуги доносились рыдания и всхлипы, которые действовали на нервы хозяевам, но в искренности переживаний этих простых людей грех было сомневаться.

Дети и наследники были обязаны вести себя по-другому, нести свой тяжкий крест молча и с достоинством. Им предстояло позаботиться о дальнейшей судьбе всех домочадцев. Предаваться безутешному горю и лить слезы — привилегия простолюдинов. Серена завидовала в эти минуты любой горничной в доме. Та могла не стесняясь разрыдаться, а дочь сэра Роберта Уорда должна сохранять мужество и лишь изредка прикладывать платок к глазам.

Сколько бы несчастий ни обрушил баронет на свою семью, как бы он ни провинился перед своими сыновьями и дочерьми, он был их отцом, и они все равно любили его. Каждый из них по-своему. И Серена любила его. Она укоряла себя за то, что на какое-то время Джулиан вытеснил " из ее сознания мысли об отце.

Сэр Роберт был трудным человеком с тяжелым характером. Он легко впадал в гнев и неохотно прощал самые невинные прегрешения своим детям и слугам. Но он был тверд как кремень в своих убеждениях. Его преданность династии Стюартов это доказала. Когда все, кто искал чести, а не выгоды, открестились от неудачливого принца, сэр Роберт Уорд по-прежнему сражался за проигравшую команду, рискуя собственной жизнью и достоянием своей семьи. Он был спортсменом в самом высоком смысле этого слова, и сама его смерть была данью верности проигравшему игру капитану «команды». Принц потерял в его лице лучшего своего игрока.

Его не похоронят в одной могиле с супругой на кладбище церкви Святого Клемента, и это будет справедливо. Мать Серены, ее сестер и братьев всю жизнь чувствовала себя посторонней в семье. Она была бесцветной тенью своего мужа, покорно терпела взрывы его ярости, безропотно открывала дверь своей спальни, когда он вдруг изъявлял желание туда войти, ласково и робко гладила по головке подрастающих детей и молчала… всегда молчала.