– Да я боюсь его сломать!

В большом зале на экране по-прежнему красовался как-их-там-называют боевой крейсер. Он во все стороны ощетинился трубками различного калибра и был похож на сердитого ежа.

– Это пушки? – догадался Джей.

– Угу.

– А они куда-нибудь нацелены?

– Угу.

– А мне нужно знать, куда именно?

– Не очень.

На улице Джей решил, что было бы неплохо прояснить кое-что. Он догнал напарника – тот шел к машине, но вид у него при этом был такой, что если его не остановить, то он прямиком перейдет вброд залив и окажется в Ричмонде.

– Знаешь, – начал Джей. – Когда ты говорил, что мы не можем общаться с другими людьми, ты же не имел в виду не можем вообще, правда? То есть я хочу сказать, что если после работы я не могу навестить друзей, то пошло оно все на фиг, меня уже подмывает пересмотреть контракт!

Кей выжал из себя кислую улыбку.

Посмотрел на небо, которое рассвет уже начал окрашивать в нежные тона.

– А этот крейсер, ну, у нас над головой, – вдруг спохватился Джей, не очень умело уходя из-под возможного огня. – У него что, до дури огневой силы?

– Хватит, чтобы превратить Землю в пепел раньше, чем ты успеешь моргнуть.

– Ух ты. Но они же не будут стрелять, как ты думаешь?

– Может, и нет. Но с другой стороны, и аркиллиане, и балтианцы здорово обижаются, когда кто-то убивает их сограждан. Да и о людях они не высокого мнения. Кей вновь посмотрел на небо. – Если мы не поймаем жука, то на твоем месте я не стал бы планировать летний отпуск на будущий год.

– Черт, – с чувством сказал Джей.

– Аминь.

Бигбаг тяжело засопел. Впереди поднималось серое пятиэтажное здание с надписью "Ювелирные изделия" вдоль фронтона. То самое. Там прожил много лет изгнанный балтианский принц. И где-то там оставалась искомая галактика. Круг замыкался.

Вдоль тротуара плотно выстроились чужие экипажи, и Бигбаг впервые подумал о том, что это плохая примета – и что будет с семьей, если он не вернется. Плохо им будет. А может быть, и ничего. Может быть, наоборот…

Он остановился напротив ювелирной лавки рядом с экипажами: маленьким на двух колесах и смешными рогами – и длинным белым с полупонятной надписью на боку: "Я (неясный символ) Нью-Йорк". Нью-Йорк – это было еще одно название Мухосранска, а символ навевал воспоминания о беспечной половой юности… Ну все, подумал он. Теперь мне нужна только удача.

Он распахнул дверцу и вылез наружу. Протиснулся мимо экипажей, пересек тротуар и стал подниматься по ступеням каменного крыльца. Первая…, вторая…, третья…

Хрупкие ключи, которые он выудил из карманов Розенберга, погибли в схватке с переносным сейфом, поэтому Бигбаг просто выбил дверь и, не обращая внимания на поднявшийся трезвон, вошел внутрь.

Ну, и где же она? Где ее держал этот негодяй?

Дверца стенного сейфа была приоткрыта: очевидно, оттуда Розенберг достал свою шкатулку с блестящими камушками, подарок детишкам посла. На всякий случай Бигбаг заглянул внутрь и даже провел рукой по металлическим полкам. Пусто.

Дальше.

Витрины. Да. Он стал планомерно разбивать кулаком стекла и перебирать дикарские украшения, в изобилии разложенные под ними.

Дикари! Дикари! Увешивать себя ни на что не годными побрякушками…

Кто говорил, что и для таких есть место во Вселенной? Какой идиот мог даже подумать такое?

Все. Обшарены все уголки и ящички. Где он ее держал? Где? Почему не взял с собой? Ведь он шел на встречу с послом именно для того, чтобы…

А почему ты вдруг решил, что он не взял, презрительно спросил он самого себя. Только потому, кретин, что ты ее не нашел?

Бигбаг почувствовал, что его охватил холод.

Ошибка. Была. Допущена. В самом. Начале.

Непоправимая ошибка.

Он швырнул чем-то в стену, потом принялся срывать ту дрянь, которая была там развешена. Плоские картинки. Слащавый пушистый домашний зверек в разных соблазнительных позах… Эти декадентствующие балтианцы… Проклятый маленький скотоложец!

Бигбаг рвал их и топтал ногами, когда за окном раздалось раздраженное гудение. Он посмотрел в окно. Перед его экипажем стоял другой, черный, с суставчатой металлической рукой позади кабины. И абориген, выбравшийся из этого уродливого чуда, цеплял бампер экипажа Бигбага за крюк железной руки!… Такого Бигбаг вынести просто не мог. Не говоря уже о том, что ходить пешком было непрактично и весьма унизительно, – так ведь в фургоне находился уже почти отремонтировавшийся космический корабль. А он еще ни разу не слышал о бойцах-мстителях, покинувших чужую планету пешком. Или на крыльях.

– Ты что, тупой? – грозно спросил переводчик-телепат. – Это не твое!

– Точно, – согласился абориген. – Но здесь, веселый парень, парковки в два ряда нет. Понял? Сейчас я увезу твою колымагу, а ты потом ее заберешь с наказательной площадки на Двадцать второй, понял?

А-а, подумал Бигбаг, это какая-то местная игра. Чего только не придумывают дикари…

– Не сейчас. Экипаж мне нужен, понял?

– Что делать, весельчак, жизнь иногда берет нас за шарики, понял?

Честно говоря, Бигбаг понял, но не совсем. А может быть, совсем не понял. Однако нужно было что-то делать. Вырвать наглецу ноги? Это привлечет ненужное внимание…

Ах, да…, будем соблюдать местные ритуалы…

Он открыл дверцу своего экипажа и вынул ту металлическую палку, которой бедняга Эдгар пытался ему угрожать.

– Эй, тупица, посмотри сюда! – сказал он.

Абориген обернулся.

– Забавная штучка, – кивнул он, – У меня, пожалуй, найдется для нее братик.

Он вынул из-за пояса что-то короткое и блестящее, показал Бигбагу – и свободной рукой продолжил свои манипуляции с крюком.

Бигбаг растерялся впервые за эту миссию. Он что, не понимает?… Или же среди аборигенов распространен "дух воина", провозглашающий доблестную смерть высшей целью жизни? Если так…, могут возникнуть сложности…

Ерунда, подумал он. Через один оборот эта планета будет чем-то похожа на свою маленькую спутницу: без атмосферы, в язвах кратеров и пятнах медленно застывающей лавы. Балтианцы, может быть, ограничились бы уничтожением лишь одного биологического вида – в вопросах мести они точны и изысканны, – но аркиллианцы…, те просто мясники.

Но будет обидно, если галактика будет распылена или сплющена вместе с этой поганой планетой. Тогда за нее не получишь ничего…

Кей вел машину с наглостью таксиста. "Форд" срезал углы, то и дело вылетал на встречную полосу, проскакивал на красный свет – словом, нарушал все правила дорожного движения, какие только можно нарушить. Джей крепко вцепился в ручку двери и стиснул зубы. Ну кто так ездит?!

– Что с тобой, ловкач? – поинтересовался Кей, краем глаза глянув на напарника. – Живот болит?

– С чего ты взял? – выдавил Джей.

– Рожа у тебя зеленая. Как в морге, когда ты сунул руку в брюхо… Никогда раньше не видел, как чернокожий зеленеет.

– Позеленеешь тут. А… – "Форд" резко вильнул в сторону, объезжая мамашу с коляской, столбом застывшую на переходе. Машина проскочила в каких-то сантиметрах от коляски. – Смотри, куда едешь, черт! И вообще, мы что, пожарные – летим сломя голову?

– Можно сказать и так. – Кей заложил очередной вираж. У Джея внутри все перевернулось, к горлу подкатила тошнота.

Остаток пути прошел в молчании.

Наконец "форд" затормозил у лавки Розенберга. Джей пулей выскочил из машины. Ему требовалось немедленно ощутить под ногами твердую землю и хоть немного перевести дух. Кей степенно выбрался следом и скептически оглядел напарника.

– Умаялся?

– Да иди ты…

Пока Джей приходил в себя, Кей осмотрелся. На улице было немноголюдно. Напротив лавки Розенберга был припаркован фургон – "морилка". Его водитель, здоровенный детина – по виду фермер из глухой провинции, – жарко спорил с дородным мужчиной в синем комбинезоне, который подогнал свою техничку вплотную к "морилке". Не повезло деревенщине: наверняка первый раз в городе – и с ходу нарвался на службу эвакуации. Зря стараешься, парень, этих не переубедить. Придется тебе выкупать свой драндулет со штрафной стоянки.