Новость о том, что наша Варя вступает в гражданский, но все же брак, возвысила Ладу в собственных глазах. Это ведь она настояла на том, что нужны перемены. И Варька, словно наверстывая упущенное, помчалась вперед галопом. Романтические отношения стали страстью, страсть определила решение жить вместе. Это казалось невозможным! Варя, не терпевшая никого рядом, не обращавшая на мужчин никакого внимания, посмеивающаяся над нашими поисками идеала, в один миг влюбилась, причем, взаимно, и создала семью. Это был гражданский брак, но для Вари штамп в паспорте не имел ровным счетом никакого значения.

Одним словом, в нашей дружной тройке произошли кардинальные изменения. Мы шли в ногу с великими переменами. Осень принесла стране нового народного президента, надежды на лучшую жизнь, эйфорию и головокружение от того, что все происходит так эмоционально, так горячо, так глобально. Изменения в нашей жизни стали как бы частичкой всеобщей заразительной жажды перемен. Мы вписались в происходящее, влились в этот бурлящий поток, от души сопереживая происходящему в стране, успевая при этом как-то налаживать и собственную личную жизнь. Оглядываясь назад, думаю, что такое по плечу только сильным женщинам, да мы себя давно не считаем слабыми.

Мне хотелось назвать эту осень урожайной. Она была таковой во всех отношениях. Как это часто бывает, большой урожай — не меньшее испытание, чем его отсутствие. В этой связи я старалась философски смотреть на то, что стало происходить с нашей дружбой с появлением в женском лагере мужчин, замечу, любимых мужчин. К чему я пришла? Очевидно, что все мы прошлой осенью получили изрядную долю мужского внимания, а это стремительно сказалось на нашем общении: оно все чаще сводилось к телефонным звонкам. То есть собраться втроем удавалось все реже. Мне и Ладе — чаще, мне и Варе — разумеется, реже. Да, это у нас еще получалось, но встречи эти были больше похожи на доклад о проделанной работе, зачитанный скороговоркой. Столько неотложных дел дожидалось своей очереди, что рассиживаться в уютных стенах «Парижа» или «Бисквита» просто не было времени.

Из нас троих пока только я была в законном браке, но отношения у моих подруг, даже без штампа в паспорте, вполне подходили под рубрику семейные. Появление в нашей жизни мужчин неожиданно свело на нет все наши ритуалы, все, что так облегчало нашу каждодневную жизнь. Нам с Ладой и раньше приходилось бывать замужем: мне однажды, а ей — трижды, но даже тогда ничто не мешало нам проводить вместе столько времени, сколько требовалось для приведения в равновесие нашей тонкой душевной организации. Что происходило сейчас, я не понимала. Почему мы не смогли жить и дальше по нашим правилам? Нам попались более требовательные мужчины? Или нам с мужчинами было настолько хорошо, что на этом фоне общение с лучшими подругами выглядело неинтересным, даже бессмысленным? Нет, это не обо мне. Хотя я частенько скучала в одиночестве, но, если быть честной, не всегда в такие минуты мечтала о чашке кофе с подругами. Мне бывало настолько хреново, что даже разговаривать ни с кем не хотелось. Пусть некоторые мои проблемы надуманы, пусть я злоупотребляю черными красками, но я не путаю чувства одиночества и пустоты ни с чем другим.

— И без мужчин нельзя, и с ними не жизнь! — воскликнула однажды Лада. Как же она была права!

Да, именно все эти перемены, связанные с сердечными переживаниями, и привели к тому, что наши встречи в кафе не происходили вот уже больше месяца. Просто нереально. Благо, телефонную связь никто не отменял, поэтому отсутствие встреч мы компенсировали телефонными разговорами. Особенно преуспевали в этом мы с Ладой. Варька умудрялась отделаться быстрыми ответами, деликатно намекая на цейтнот. После того, как в ее жизни появился Алексей, я уже сомневалась, что все свое время моя ясновидящая подруга тратит на помощь людям. В ее расписании обязательно должна была появиться графа «личная жизнь», а это всегда требует времени. Семья — тоже работа, нелегкая, кропотливая, требующая больших энергетических затрат. Я понимала Варьку, как никто другой, потому что в нашей тройке мы с ней более близки по мировосприятию. По крайней мере, мне хотелось так думать. Лада слегка ревновала меня к ней, Варька не опускалась до подобной глупости. Мне порой приходилось быть между двух огней, пытаясь не обидеть ни одну, ни другую, никого не выделить. Как дети малые, честное слово!

Единственное, что мне не понравилось в моем последнем телефонном разговоре с Ладой, — ее коварный намек на то, что на данном этапе она знает о Варьке больше, чем я. Это было несправедливо, неожиданно, и я решила обязательно поставить это на вид Правдиной. Но собиралась сделать это не сегодня. Пусть Лада не торжествует. Просто какая-то невероятная причина побудила Варю признаться ей первой в том, что всегда предназначалось для меня. Ничего, переживу. Я успокаивала себя, не замечая, что становлюсь жертвой той самой ревности, в которой уличала своих подруг.

— Васенька! — Лада поднялась из-за стола и, раскрыв объятия, застыла. Прекрасная природная блондинка, вымирающий вид естественной красоты и обаяния, плюс безграничная сексуальность и жажда жизни. Я оказалась в ее объятиях, попав в нежное благоухающее тепло, источающее столько любви. Кажется, своей горячей встречей подруга пыталась сгладить неприятное впечатление от нашего последнего телефонного разговора.

— Здравствуй, Ладуся! — Мы осторожно поцеловались, подержали друг друга за руки. Нашу идиллию разрушил недовольный голос Вари.

— Нет, ну я так не играю!

— Варенька, золото! — Мы с Ладой обменялись понимающими взглядами, и я, отпустив ее теплые ладони, повернулась к Правдиной.

Она не поднялась и не бросилась мне навстречу. Варька оставалась верной самой себе: сдержанность и благоразумие. Она — та великая сила, которая помогает нам не сбиться с пути истинного. Она — светоч наш и путеводная звездочка, загорающаяся, правда, по собственному желанию. И потому видеть, что такой удивительный, цельный, чистый человек рад тебе — уже большое счастье!

— Варенька! — Я целовала ее в обе щеки, совершенно не боясь запачкать ее бледно-розовым блеском. Подруга отвечала тем же, поэтому, когда мы все же уселись на свои места, первой залилась смехом Лада. Я удивленно подняла брови.

— Хороши вы, девочки, ничего не скажешь. Щечки в губочках — какая прелесть. Такие бантики! В лесбийском клубе на это бы и внимания не обратили, но мы среди натуралов. Так что нужно привести себя в порядок.

Мы с Варей одновременно посмотрели друг на друга и расхохотались. За соседними столиками на нас тоже обратили внимание. Но ничего кроме добродушных взглядов я не заметила. Пара салфеток сделала свое дело, и через минуту мы снова приобрели нормальный вид.

— Чем будем разбавлять беседу? — Откинув роскошные волосы, Лада вопросительно смотрела на нас.

— Сделай нам сюрприз. Закажи на свой вкус, — улыбнулась Варя. — Мы полагаемся на тебя.

— Это проверка, я поняла! Будь по-вашему, — Лада щелкнула пальцами и, грациозно поднявшись из-за стола, прошла через зал, призывно покачивая бедрами.

— Лада — это Лада, — завороженно глядя ей вслед, шептала я.

— Да, она никогда не изменяет себе, — глядя мне прямо в глаза, произнесла Варя. — В отличие от некоторых весьма близко знакомых мне личностей.

Я невинно округлила глаза, лихорадочно соображая, что моя подруга имеет в виду. Она знает о нас все или почти все, поэтому лгать и изворачиваться бесполезно. Можно нарваться на ее праведный гнев, а то и потерять доверие. Я ни за что не хотела доводить до такого ситуацию, поэтому прильнула к подруге, положила голову ей на плечо.

— Варюха, мне плохо.

— Знаю, очередной всплеск избыточной эротической энергии, которая не может найти себе достойного применения. Незачем было отправлять мужа одного за океан, — Варя нахмурилась. — И тогда бы не пришлось бросаться на первого, кто сделает тебе комплимент!

— Что?! — Это был нокдаун. Рефери мог бы не считать — я не приходила в сознание куда больше десяти секунд. Если Правдиной и это известно, страшно даже о погоде с ней разговаривать.