С другой стороны с кулаками на Гарала набросились мальчишки, выглядевшие карликами рядом с великаноподобным вождем.

— Ха-ха-ха! — заржал горец, расшвыривая их всех, как кутят. — Пошли прочь, землеедские отродья! — мощными пинками мальчишек отбросило на пять или шесть шагов в сторону. — Прочь! Давить всех вас надо! Ха-ха-ха! А ты куда? Уползти хочешь?

Мара уже почти забралась под повозку, откуда он ее выдернул за ногу.

— Ха-ха-ха! Выволзла?! Что своим выменем трясешь? — Гарал сорвал с женщины остатки платья. — Покрасоваться решили? Для Гарала прелести свои приготовила?

Покрытое кровавыми подтеками и синяками тело Мары даже сейчас было прекрасным. На осунувшемся лице женщины торчали острые скулы, непокорным огнем горели синие глаза, разметавшиеся волосы едва скрывали волнующие изгибы ее тела. Глаза Гарала тут же зажглись животной похотью, которая на время вытеснила из его головы желание мучить и убивать.

— Умереть ты еще успеешь, — он наклонился к ней и с наслаждением вдохнул терпкий запах женского пота и крови. — Сначала ты меня развлечешь, землеедка. Ты будешь очень стараться, будешь извиваться и сладко стонать, — скалил зубы горец, наслаждаясь страхом и беспомощностью своей жертвы. — Будешь, обязательно будешь, землеедка. Ты будешь так стонать, как никогда этого не делала раньше. Иначе я затравлю твоих ублюдков псами, а потом кину на муравейник, чтобы мураши обглодали их трупики… Ха-ха-ха!

Хохочущий Гарал начал было скидывать штаны, но от сильного удара сзади повалился на землю. Ударивший его шаман опустил боевой молот, горскую дубину с массивным навершием, и с ненавистью плюнул на тело вождя.

— Женщину напоить и омыть, — хмуро бросил он в стоявшую позади него толпу. — К ранам приложить травы.

Тут же к едва дышащей Маре подбежали четыре, закутанные в темные накидки, горянки, похожие одна на другую полнотой, кроем и узорами одеяний. Избитую женщину положили на расстеленное светлое полотно и смоченными водой тряпками начали смывать с ее тела кровь, пот и грязь. На ссадины и порезы сразу же ложились повязки, набитые душистыми травами.

Едва губы Мары смочили водой, как она тяжело задышала и со стоном потянулась за тряпицей. С не меньшей жадностью женщина прильнула и к поднесенному кувшину, который опустошило в несколько глотков.

Тхаар еще долго ничего не говорил, наблюдая за умелыми действиями горянок. Смотрел, как они осторожно смазывают пчелиной живицей порезы и ссадины, накладывают пережеванную кашицу из лекарственных трав на синяки.

На какое-то время шаман, погруженный в свои мысли, потерял счет времени. Когда же он пришел в себя, то все уже было кончено. Женщину привели в порядок, обработав раны и одев ее в горское одеяние. Она лежала на одной из повозок, Гарала тоже не было видно. Видимо, его унесли в шатер.

«Женщина здесь… А где мальчик? Мальчик где?». Билось у него в висках. «Неужели я опоздал? Великое Небо, я опоздал…». Тхаар дернулся в одну сторону, потом в другую. Замотал головой. «Я упустил такого ученика. Небо не простит этого ни мне, ни кланам…». Вдруг его взгляд наткнулся на чье-то тело. «Он… Нет. Девчонка». Маленькое тельце Капы свернулось клубочком и жалобно поскуливало, словно новорожденный кутенок в поисках матери. «Куда его дели? Неужели Гарал его убил?». С этой мыслью Тхаар заглянул под рядом стоявшую повозку и сразу же увидел мальчика. Другого, немного по младше Ири. Он лежал без всякого движения, раскинув руки и откинув голову.

— Чк, чк, чк…, — до слуха шамана начал доноситься странный цокающий звук. — Чк, чк, чк. Чк, чк, чк, — непонятный звук становился то громче, то тиши. — Чк, чк, чк, чк.

Тхаар пошел к повозке с клеткой, дверь которой была распахнута настежь. Обошел ее кругом и увидел Его! Шаман смотрел на него не отрываясь, отмечая жестко сжатые, искусанные губы, протянувшиеся на лбу морщинки, темные круги под глазами. Ученик, выбранный для него самим Великим небом, сидел на самом краешке повозки и, молча, что-то ЛЕПИЛ. Правда, можно ли это было назвать лепкой? Пальцы мальчика с яростью и злобой рвали глину, словно эта липкая красноватая масса была его злейшим врагом. Кусок за куском многократно отрывался, сминался.

— Великое Небо, что эти олухи тут с ним делали? — шаману стало не по себе от такого зрелища. — Ведь это даже не ненависть…

Давно уже Тхаар не испытывал такого чувства страха, как сейчас. От мальчика шла физически ощущаемая волна боли и злобы, буквально пронизывающая воздух гнетущим, едва сдерживаемым напряжением. Шаман уже встречал нечто подобное, когда еще только начинал свой магический путь. Тогда, десятки лет назад, учитель отвел его в один из дальних аулов, где жило лишь несколько угрюмых мужчин. Горцы провели их к темному зеву пещеры, вход которой был завален огромными валунами. Лишь у самой земли осталось небольшое отверстие, достаточное для плошки с водой и куска лепешки. По словам учителя, уже многие годы за этими камнями жил тот, кто должен был стать одним из самых сильных горских шаманов. Только хрупкое человеческое тело не выдержало огромной магической мощи, превратившей шамана в безумное, источавшее постоянную ярость и злобы, существо. В тот день, Тхаар тоже ощущал нечто похожее, что и сейчас. Чудовищная ненависть, злость, боль, рвавшиеся от маленького человечка, шаман чувствовал, как свои собственные…

— Мой будущий ученик почти безумец, — перебарывая свой страх, Тхаар сделал шаг вперед. — О, Боги…

Ошметки грязной соломы, которые были под его ногами, были покрыты разными глиняными фигурками, выглядевшими отвратительно уродливыми. Тхаар видел небольшую мышку с кинжалоподобными зубами, лесного зайца с непропорционально большими когтями, пса с чудовищной пастью, горбуна с огромным молотом, младенца с выступающей вперед челюстью.

— Нет, нет, — шаман непроизвольно схватился за один из висевших у него на груди амулетов.

Его пугала даже не уродливость глиняных поделок, а их удивительная реалистичность. Фигурки казались живыми, готовыми вот-вот открыть глаза… Зайчик будто бы клацал зубами, не помещавшимися в его рту… Скалился пес, истекая слюной и вращая наполненные бешенством глаза… Хрипел младенец, пытаясь дотянуться до вас своими скрюченными пальчиками.

В этот момент Ири поднял голову. В его глазах, черными провалами выделявшимися на смертельно бледном лице, уже не было ничего человеческого. Переполнявшая его все это время магическая энергия, наконец-то, нашла себе выход…

— Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У, — цедя по буквам, пробормотал Ири. — Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У! В-С-Е-Х В-А-С Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У!

Тяжелая, сырая, а оттого и страшно опасная, сила мага-недоучки волнами начала распространяться, накрывая собой не только обоз, но и окружающую местность на добрую сотню верст.

Отступление 10.

Королевство Альканзор. Королевский дворец.

Западная часть королевского дворца пользовалась в городе дурной славой и выглядела мрачной не в пример своему собрату — южной части, где располагалось резиденция короля Алия Благословенного. Каменная кладка стен здесь была покрыта буро-зеленым мхом, к земле превращающим в противную склизкую и дурно пахнущую массу. Казались вросшими в землю приземистые башни, угрюмо глазевшими на мир своими щелями — бойницами. Под стать было и внутреннее убранство здания, словно умолявшее, как можно скорее, убираться из этого места. Неприкаянного путника тут встречали запутанные темные коридоры и переходы, с момента постройки дворца не знавшие солнечного света. Редким гостем здесь был и свет факела, с трудом разгонявший тьму на пару шагов.

Здесь годами царила странная, почти мертвая тишина. По коридорам не шатались придворные дамы и их кавалеры в поисках сладостного уединения. Не носились слуги в ярких ливреях и служанки с корзинами белья для стирки. Редкие фигуры встреченных людей едва ли не крались по каменным ступеньками, стараясь при этом не издать ни звука. Словно бесплотные духи, на цыпочках, они пробегали от одной двери к другой, от одного поворота к другому.