– Что морщишься? – спросил вроде и не глядевший Нерода. – Застудился на реке?

– Чуть-чуть, – сипло признался Тимофей. – Сейчас чаем прополощу.

– Отож как малый, сразу в сопли, – рассердился Торчок. – Сейчас меда разыскую.

– То потом, – замотал головой Тимофей. – Товарищ старший лейтенант, может нам с Сречко действительно раньше пойти? Высадиться незаметно вполне возможно, плотной обороны нет, городок приграничный. Найду гражданскую одежду, сойду за румына. Кто там сейчас разбираться будет? Главное, войти незаметно, а в Прахово фрицам уже не до скрупулезных проверок. Наши катера оборону прощупывали, немец чует, к чему дело идет. Сречко провести сможет, так?

– Так, да, – югослав соглашался, но смотрел с недоверием.

Понятно, Тимофей знал, что впечатления особо-жуткого диверсанта он не производит. Так оно и неплохо – мелкий человек не так в глаза бросается.

– Чистая авантюра, – проворчал Нерода. – В стиле нашего переводчика и его ярких предшественников. – Что вы в городе будете делать без полномочий, подтвержденных советской униформой и оружием? Не факт, что речники готовы к сотрудничеству. Мы о них почти ничего не знаем.

– Почему без оружия, товарищ командир? – удивился югослав. – Все будет, пронесем. Легко пройдем. Немцы растянутые, всё не видят.

– Ну, если растянутые… Тогда предварительно осмыслим вариант, попробуем завтра ночью. И под моей командой, – уточнил Нерода.

– А говорить вы там как будете? – удивился Тимофей.

– Помолчу. Молчание – золото, а золото везде ценится, – проворчал старший лейтенант. – Детали продумаем. А сейчас будем сообща Лавренко лечить, у него солидный партизанский опыт, он нужен будет.

Лечили Тимофея чаем с медом и ракией, да еще лекарством, оказавшимся в аптечке группы. Крупные таблетки следовало растворять в воде – они шипели и булькали, делая из теплой воды натуральную газировку. Запивать ракию шипучей микстурой оказалось вполне ничего, хотя офицеры и сомневались, что такое полезно для желудка. Ну, насчет этого сержант Лавренко ничего сказать не мог, поскольку совмещенное лекарство крепко подействовало – заснул мигом.

На вражеском берегу все пошло неплохо, вот только было прохладно в гражданском пиджаке. Отвык, пробирает ночной холодок, все о телогрейке вспоминается, которая отбыла в тыл на лодке прикрытия под охраной бдительного Торчка. А насчет зябкости, конечно, мнится, пиджак вполне хороший, шерстяной. Нет, никакого разворота к простуде уже не выйдет, а голова побаливает и в животе «не очень» по понятной причине. Случалось такое иногда. Вот на Рождество – праздник устаревший, но довольно веселый – с хлопцами чуток перебрали. Стефэ тогда весьма правильно вгрызлась. Но Стефэ сейчас…

Тимофей волевым усилием перевел стрелки мыслей на нужную колею боевого задания.

Разведчики высадились вполне благополучно. Лодка ушла незамеченной, Дунай вяло нес свои широкие воды, ночь выдалась темной, комаров уже не было – все условия для успешного выполнения задания. К городку вышли по широкой дуге, с час блуждали между садами и сараями. Без проводника, наверное, до утра бы бродили, даром что населенный пункт до звания «городка» дотягивает, скорее, поселок, разве что пристанью гордый. Бывавший здесь Сречко и сам ругался – все ж ночами, да по задворкам ему тут лазить не доводилось. Но посты обошли удачно, разок только шпрехенье немцев и слышали.

Пахло цветами и яблоками, под прикрытием невысокой изгороди не дуло, вообще почти лето. Хотя в телеге все равно было бы уютнее. Разведчики жевали яблоко – Нерода беззвучно нарезал финкой сочно белеющий во тьме кругляш. Проводник наводил справки в «знающем» доме, да что-то задержался – наверное, что-то полезное про проводников нащупал.

– Плохо без знания языков, – прошептал Нерода. – Сидим, ждем, вон – шестой фрукт уже сжираем.

– Зато вы английский знаете, – заметил Тимофей, стараясь не хрустеть сочной мякотью. – Да и не в языке дело. Тут знакомства важны и доверие. Хозяева малость знают Сречко, а нас не очень. Чужие доверия не вызывают. Пока еще сознакомимся, то да сё.

– Это конечно. Не совсем по моему профилю работать приходится, – покачал головой командир. – Да еще ряженым бродить отправился. Глупо себя чувствую.

– Так мне, товарищ старший лейтенант, без автомата тоже не по себе, – вздохнул Тимофей.

Группа была вооружена пистолетами и гранатами. Нет, нельзя сказать, что шли налегке – распиханное под одежду малогабаритное вооружение вполне имело вес, но все равно казалось каким-то незначительным. Главное, что маскировка гражданской одеждой особого смысла не имела. Нерода и в серой рыбацкой куртке выглядел откровенно военно-офицерским человеком, только переодетым. Склад фигуры у него такой, что ли? Еще и шляпа как-то неестественно ровно на голове сидит.

Нерода сунул огрызок под забор, разведчики прислушались к ночи. Над Прахово стояла тишина, только изредка собаки перегавкивались: коротко, настороженно, словно сериями морзянки. Нет, война-то рядом, никуда не делась, сука бесхвостая.

В соседнем дворе скрипнула дверь, стукнули чем-то деревянным. Звук был мирным, но Тимофей взялся под пиджаком за теплую рукоять «вальтера». За забором покашляли, потом тактично постучали по столбу. Разведчики переглянулись, Нерода пожал плечами, держа оружие наготове, вместе привстали…

Во дворе стоял дед весьма почтенных лет – борода даже во тьме белела густой сединой.

– Не смерзли? – приглушенно осведомился дедок. – Може, в дом зайдете?

Говорил он по-сербски, но угадать смысл было проще простого.

– Спасибо, но мы передохнуть присели, нужно дальше идти, – по-румынски ответил Тимофей.

Дедок явно разочаровался:

– А тот, плечистый, тоже румын? Я думал вы с Црвеной Армии лазутчики.

Особо выдумывать и изворачиваться было глупо:

– Вы же человек опытный, небось, и сами воевали. Не на всякий вопрос ответ возможен, – сказал Тимофей.

– То верно! – дед шагнул к забору, хлопнул Нероду по плечу: – То друже капитан! Или я русского офицера не узнаю! Живела майка Русия!

Проницательный дед с чувством тряс руку Нероды, так же тряслась и булькала солидная бутыль, которую непонятно откуда извлек фокусник-хозяин.

– Нам же нельзя, мы на задании, – прошептал Нерода.

Дед понимающе закивал и показал стаканчик:

– Кап! Един кап! За Црвену Армию!

Появились две женщины, шустрый парнишка-подросток, миска с виноградом и здоровенные сливы. Беседовали шепотом, но довольно бурным и праздничным. Тимофей понимал, что в разведке так себя не ведут, но что было поделать? Радуются люди. Командир тщетно призывал к тишине – поселок-то еще не освобожден. Местные уверяли, что до ближайших гитлеровцев «почти улица», и расспрашивали всякие разности. Понимать сербский не составляло труда, дело было в «лингфигических нюансах», как когда-то объяснял образованный, но сейчас отсутствующий старший лейтенант Земляков.

Когда наконец появился Сречко, под забором сидело человек двенадцать, а во рту Тимофея царил душистый вкус сливовых градусов. Этак по капле, чисто из вежливости, а живо назюзюкаешься.

Партизан призвал граждан к порядку, намекнув, что задание секретное и еще не выполненное. Разведчики распрощались и с некоторым облегчением покинули гостеприимный двор.

– Вот это союзники так союзники, это я понимаю, – пробормотал Нерода, потирая щеку.

Тимофея тоже чмокнули в обе щеки, но умереннее – полу-румын здесь встречали чуть хуже, чем «русия».

Разведчики, усилившиеся еще одним проводником – коренастым носатым пареньком в большой кепке – пересекли улочку и перебрались через очередной забор.

– Все вызнал, идем прямо к экипажам, – объяснял Сречко. – Их держат у рыночных складов. Они вроде как мобилизованы немцами, но почти не охраняются. Часть разбежалась.

– Вот это нехорошо, – огорчился старший лейтенант.

– Там еще много осталось, знающие люди, – утешил Сречко. – Вот и парень знает, кто вам нужен. Ну, приближно знает. Его Тась зовут.