– Хорошо, что они не ждали, а то полноценно штурмовать пришлось бы, – отметил Земляков.

Боевая часть операции закончилась, но в СМЕРШе захват лишь часть дела. Тимофей с переводчиком сходили в «гражданский» подвал. Егору Дмитриевичу было не по себе – все же очень давно он так рядом со стрельбой бывал. В подвале выбрали четырех мужчин покрепче, приказали вынести во двор трупы. Артобстрела вокруг не было, сказали местным обитателям чтоб детей оставили, вышли на воздух.

Земляков кратко сказал жильцам о упорных сторонниках фашизма, их пособниках и полной обреченности Гитлера. Переводчик переводил, лежащие тела служили наглядным подтверждением. Потрепанную искусительницу придерживал за шиворот Сергеев – та порывалась что-то сказать и красиво пускала слезу. Думала, что ее сейчас к стене засранной пристройки поставят, но марку держала.

Несомненно, стоило красавицу к стенке прислонить. Такие не одумаются. Но опергруппа имела свою узкотехническую задачу, а прав выносить приговоры ей не давали. В смысле, права может и были, но капитан Жор и товарищ Земляков отдавать приказ на расстрел баб не жаждали. Тимофей офицеров очень хорошо понимал.

Соблазнительницу в наручниках посадили в «додж», и главный переводчик опергруппы отправился сдавать сомнительную добычу в армейский Отдел, благо туда все равно следовало ехать за свежими шифровками.

Тимофей пошел мыться. Шинель была чужая, не жалко, но гимнастерка пропахла паленым сукном и этим самым… цветочным. Надо бы постираться. Тимофей догадывался, что сисястых баб любить никогда не будет, да и когда кто-то стоит вплотную, тоже уже никогда не понравится. Как не крути, а могло дурно кончиться.

– Иди, новую гимнастерку в запасных вещах возьми, – посоветовал Иванов, сливая на шею сержанта кружку ледяной воды. – Потом новые комплекты закажем.

– Чего там брать, обойдусь. Я и так куртку временно заимствовал.

– О, большое дело. Вещи-то мы всегда найдем. Не мрачней, Тима. Разнообразная у нас война, ничего не поделаешь.

– Да я не того. Слово забыл.

– Это какое? Про эту секс-бомбу? Так Женька культурно ее обозвал «шмонда салашисткая».

– А это точно культурно? Что-то я сомневаюсь.

Слово Тимофей вспомнил только вечером. Волоокие глаза были у искусительницы. Черт знает почему, но именно так. Шмонда волоокая, да.

10 января наши штурмовые группы пересекли бульвар Хунгария, зацепились за центральный городской парк. Отбиты контратаки боевых групп 13-й танковой дивизии и полицейской роты. Отбита контратака со стороны кладбища Керепеси.

Люфтваффе выполнило 20 транспортных рейсов – посадочных площадок не осталось, грузы сбрасывались осажденным.

Судьба Будапешта продолжала решаться к западу от города. У Секешфехервара противник безостановочно атаковал крупными бронетанковыми силами.

Писем было аж три: два из Плешки и одно от тылового, но отнюдь не бездельничающего лейтенанта Васи. Стефэ рассказывала о домашних делах и успехах Тимофеевича, готовящегося первый раз в жизни встретить Новый год, ну и всякое прочее, домашнее. На листочке имелась и обведенная карандашом пятерня младшего Лавренко – действительно вырос, да еще вертелся, когда запечатлевали. Вася писал об окончании всяких следственных мероприятий – естественно, иносказательными намеками, передавал приветы от недолгих сослуживцев (особенно от Ангелины Марковны) и уже прямым текстом намекал что если что, то «ждут на продолжение службы, звание и жилье будет». Это были хорошие письма, в самый раз, чтобы человеку на фронте настроение поднять. Но одного Тимофей не понял. Стефэ восторгалась полученными посылками: «все замечательное, а за мануфактуру и папиросы родители отдельный поклон шлют, рады безмерно. И мыло просто чудо чудное!».

Тимофей в недоумении уточнил у бойцов: может, их домашние тоже из какого фонда помощи фронтовикам посылки получают? Сапер Николай сказал, что у него точно ничего не получают и вообще дома довольно хреново: немец туда хоть и не дошел, но живется так себе. Жора рассказал, что по слухам, посылки с трофеями домой посылать всем разрешено, но нужен специальный талон-квитанция, а их от командования фиг дождешься. Может, когда на переформирование отведут…

– Что ты, Тима, удивляешься? Может, из фонда, а может, американские граждане решили семье героя-сержанта помочь, мало ли как бывает, – рассудительно заметил Сергеев, зашивающий подкладку порвавшегося кармана. – Главное, помогают, а не наоборот. Ну и дома у тебя все хорошо. Вон Сашка-дурак, домой вообще не пишет, говорит, «если убьют, так чего нервы мотать, а живой останусь, лично приеду». Ты бы, Тима, на него воздействовал по комсомольской линии, и просто по товарищеской. У него, у дубины, мать одна, на старшего сына похоронку еще в 42-м получила.

Бойцы осудили дурного шофера, Тимофей пообещал мозги человеку сразу после операции вправить. Выход на объект намечался под утро, все слегка нервничали.

Начали ставить задачу. Карта сегодня была открыто пришпилена к стене конторы, старший лейтенант Земляков выглядел официальным и сосредоточенным, показывал карандашом-указкой:

…– Таким образом, маршрут движения нам ясен. После выхода на исходную, водители отводят транспорт и ждут сигнала. Примерно в этих домах – вот длинный, четырехэтажный – там располагается КП полка, они в курсе. Основная часть опергруппы движется сюда – это завод. Мадьярское название и формальное подчинение завода значения не имеет – оно фальшивое. Завод настоящий, делает всякие несерийные штуковины из дюраля и иных легких сплавов, работал до последних дней, пока продукцию могли вывозить. На данный момент предприятие не взорвано и не разрушено. Наша основная задача – проникнуть в конструкторское бюро и изъять интересующую командование документацию. Что именно нужно брать – укажет товарищ капитан.

– Документы и чертежи чрезвычайной важности, – подчеркнул капитан Жор. – Есть подозрение, что этот архив может погибнуть: сгореть или еще как-то его уничтожат. Работать предстоит быстро, если найдем что намечено, срочно загоняем машину в заводской двор и загружаем.

– Работать будем двумя машинами, это не тот момент, чтобы технику жалеть, – продолжил Земляков. – Задача саперов проверить зону работ на предмет мин, потом подготовить подъезд техники. На первом этапе помогут полковые саперы – договоренность есть – ворота и подъезд они осмотрят. На заводе работаем уже сами, малыми силами.

Сапер Николай кашлянул:

– Вопрос можно?

– Само собой, для этого и обсуждаем, – пояснил Земляков.

– А там что, серьезно заминировано? Или охрана эсэсовская? Я к тому, что завод-то не особо большой. Чего там этакого, если по карте: три цеха, заводоуправление, да склады или что-то вроде них, – показал на карту сапер.

– Это он на плане небольшим кажется. Этажи вниз идут, – пояснил старший лейтенант. – Насчет минирования сведений нет. Собственно штурм в нашу задачу не входит. Выбивать противника будет стрелковый батальон – мы у них гостили, взаимодействие наладили, комбат с опытом, бойцов у него не густо, но толковые, артиллерийской поддержки хватает. Собственно сами заводские строения в узел обороны фрицев включены лишь краем – вот здесь и здесь они крепко держатся. Мы идем сразу за нашей пехотой, в бой не ввязываемся, как с угла завода фрицев выбьют, сразу занимаемся делом. Полноценной обороны на самом заводе быть не должно. Может, кто-то случайный из немцев или салашистов задержится, этого исключать нельзя. Так что осторожно, но быстро, спускаемся вниз и ищем.

– А сколько же там этажей? – не без тревоги поинтересовался Жора.

– Сведений нет. Но вряд ли больше трех «в минус». Река недалеко, затапливала бы, – пояснил Земляков. – Саперы и боевое прикрытие – это старший лейтенант Иванов и сержант Лавренко – обеспечивают проход, на месте выставляют охрану и наблюдение. Далее товарищ капитан, товарищ Лабодской, ну и я, работаем. Да, все присматриваем за Егором Дмитриевичем – он все же большого опыта штурмовых и следственных действий не имеет.