Еще до полудня бродячая труппа «Шиповник» встала лагерем на обрыве, откуда можно было видеть всю округу как на ладони, оставаясь при этом незамеченной. Заяц Баллау и Дубрябина о чем-то совещались, а все остальные принялись распаковывать вещи и готовить завтрак. Бром помогал Гоучи и Кастерн готовить луковый суп с бобами; посмеиваясь, мыши наблюдали, как красавица белочка Селандина без тени стеснения заигрывает с Феллдо. Тот, краснея до кончика хвоста, делал вид, что его не занимают такие глупости, и усердно разгружал повозку.

— Ах, Феллдо, какой ты сильный! Ты поднял этот огромный сундук, как перышко. Держу пари, сильнее тебя белки во всей стране не сыскать!

От смущения у бедного Феллдо язык прилип к гортани. Он отошел от повозки и стал ломать хворост для костра.

Белочка Трефоль бесцеремонно вручила Селандине ворох грязных кафтанов:

— Ну-ка, милочка, займи свои лапки делом: простирни-ка вот это и оставь беднягу в покое, пока он окончательно не превратился в свеклу!

Соблазнительница обиженно надула губки и ретировалась, нагруженная грязной одеждой, а Трефоль принялась помогать Феллдо ломать хворост.

— Не обращай на нее внимания. Она и стрекозкам глазки строит, сама видела!

Завтрак получился незатейливый, но вкусный: сначала горячий суп, а на второе пшеничные оладьи с медом.

Дубрябина покачала своей огромной головой:

— Во имя всех садов и огородов, никак не могу понять, что нас заставило забрести в эти горы. Нам было так хорошо на юге — приветливая публика, красивые места…

Баллау поглощал оладьи с невероятной быстротой.

— Вот-вот, а с чем приходится иметь дело в этой глухомани? Куда ни глянь — сплошные крепости, тираны да пираты. Пожалуй, единственный приятный сюрприз — встреча с этими двумя милыми парнями.

— Не перебивай! — сказала барсучиха. — Я хочу сказать о наших новых друзьях, Феллдо и Броме. К добру это или к худу, мы все равно здесь, так что давайте хотя бы проведем время с пользой. Само собой разумеется, мы будем повсюду искать их товарищей — Мартина, Розу и Грумма. Но пока что, как сказал нам Феллдо, его старого отца Баркджона держат в рабстве в этой ужасной крепости…

— Слушай, старушенция, хватит ходить вокруг да около. Мы хотим спасти папашу Феллдо, так, что ли?

— Да! — последовал единодушный ответ.

Дубрябина, улыбнувшись, передала Баллау новую порцию оладий:

— Итак, нам нужно выработать план действий. Знаете ли вы, как бродячим комедиантам лучше всего разведать в замке, что к чему?

Баклер поднял липкую от меда лапу:

— А как же! Нужно туда отправиться и устроить… это самое… представление.

— Что-о? — поперхнулся Феллдо. — То, что вы предлагаете вызволить из рабства моего папу, — это, конечно, очень любезно с вашей стороны, но мы договорились с Мартином встретиться в Полуденной долине. Мы хотим собрать там войско и освободить всех рабов, до единого. И как бы там ни было, в Маршанке вы протянете не дольше, чем соломинка в костре.

Мышка Кастерн фыркнула:

— Слушай, рыжий, если бы ты прошел с нами хоть половину наших дорог и увидел хоть половину наших приключений, ты бы так не говорил.

— Еще бы, старина. Помнишь, Гоучи, как мы играли «Любовь лягушки и червяка» перед злобными жабами из южных болот?

Дубрябина подмигнула Феллдо и Брому:

— Так что за нас не тревожьтесь. Мы знаем, что делаем.

Трефоль принялась что-то искать в повозке.

— И не надо нас благодарить. Мы отправимся в Маршанк не одни — вы тоже будете участвовать в представлении.

Встревоженный Бром так и подпрыгнул:

— Но нас же сразу узнают!

Кастерн нахлобучила мышонку на голову огромную маску лягушки:

— Вот так теперь тебя и мама родная не узнает.

Дубрябина хлопнула своими громадными лапами:

— Ладно, убирайте со стола. Пора репетировать. Феллдо, из тебя, я думаю, получится отличный силовой жонглер…

Длинные ресницы Селандины затрепетали.

— О-о, мной он может жонглировать где угодно и когда угодно!

Дубрябина красноречиво посмотрела на нее и как ни в чем не бывало продолжила:

— Бром, жаль, что тебе нельзя будет петь. Голос у тебя слишком приметный. Но думаю, из тебя выйдет прекрасная лягушка.

Баклер наклеил Феллдо на нос большой красный шарик, и тот озадаченно тряхнул головой:

— Такое сумасбродство, что грех не попробовать!

Было всего лишь раннее утро, а Мартин уже порядком устал. Ночью друзей не раз будил знакомый крик: «Бульбуль-пить!» Похоже, этой ночью всех визгушек замучила жажда.

От стола, за которым шумно завтракали визгушки, отошла Роза, волоча свое полено. Она была с ног до головы заляпана едой и питьем. — Доброе утро, Мартин. После завтрака мы поведем визгушек на берег купаться в бухточках, укрытых за скалами. Землеройки каждый день ходят туда проверять рыбачьи сети. Когда погода, как сегодня, хорошая, этих безобразников берут с собой, чтобы они порезвились в воде.

Спуск с обрыва на берег оказался не таким трудным, каким представлялся вначале. Землеройки вырубили в скале незаметные для постороннего глаза ступеньки. Под пристальными взглядами землероек четверо друзей переносили всех визгушек на закорках. Когда подданные Амбаллы занялись сетями, королева повернулась к Паллуму:

— Визгушки теперьиграть, высмотреть хорошхорош! Погрозив мечом, она уселась поудобнее, выбрав себе такое место, откуда можно было уследить за всем.

Самым большим безобразником, как всегда, был непоседливый отпрыск Амбаллы, малыш Динджер. Остальные визгушки вели себя относительно безобидно и весело зарывали Грумма по шею в песок. Мартин, Роза и Паллум строили для остальных песочный замок. Паллум указал на Грумма:

— Это я ненавижу больше всего, а Грумму, похоже, нравится.

Крот выпростал из песка лапу и помахал им:

— А то как же, кругом жара такая, а тут, значится… прохладно. Лучше не бывает!

— Тихогрумм, сидитихо! — И несколько визгушек начали обмазывать голову Грумма мокрой тиной.

Мартин оглянулся по сторонам, ища Динджера, который куда-то запропастился. Первой его заметила Роза:

— Вон он, маленький негодник. Смотри, наверх полез!

Динджеру, который отбился от остальных визгушек, взбрело в голову залезть на обрыв. В том месте, которое он выбрал, скалы были крутыми и скользкими, а повыше торчали острые выступы. Терпение Мартина лопнуло. Он вскочил, указывая лапой на шалуна:

— Спускайся, глупый, упадешь ведь!

Разгневанная таким непочтением Амбалла с силой швырнула камешек в спину Мартина:

— Мышбольшой нагломыш! Неговоритьтак Балламамин сын, плохослова. Балламама убитьзарезать мышбольшой!

Мартин хотел что-то возразить, как вдруг послышался хриплый зловещий крик:

— Йиииаааккк!

Большой баклан камнем упал вниз и подхватил со скал Динджера. Повиснув в желтом клюве хищника, который держал его за хвостик и подол рубашонки, наследник престола карликовых землероек взмыл в воздух. Он трепыхался и визжал, как крохотный поросенок. Все на берегу замерли, воздух огласили горестные причитания Амбаллы:

— О-а-а-а-а, о-а-а-а-а-а! Динджернет, онпогиб какпапа, какпапа!

— Помню, когда я был помоложе, — шепнул Паллум Розе, — отца Динджера унес такой же большой баклан.

Амбалла соскользнула со своего сиденья на скалах, закрыла лапами глаза и безутешно зарыдала:

— Нетбольше Динджермаленький! Онуже умерпогиб!

Схватив королеву, Мартин рывком поставил ее на лапы:

— Неумер, Балламама, Динджернеумер. Мышбольшой егоспасти!

Схватив меч Амбаллы, который в его лапе казался не больше кинжала, Мартин обрубил веревку своей колодки, сбил с ног двух ближайших землероек, выхватил у них сеть и бросился по берегу в ту сторону, куда полетел баклан. Обернувшись на ходу к друзьям, он крикнул:

— Возьмите еще сетей и за мной! Быстрее!

Баклан сделал круг и опустился на карниз обрыва среди неприступных скал. Динджер без сознания лежал между когтистыми перепончатыми лапами огромной птицы. На карнизе было неряшливо свито большое гнездо, в котором сидели два тощих птенца. Увидев мать, они радостно заклохтали.