В конце концов они поняли, какие правила поведения им предписаны. Пленникам разрешалось переговариваться, но негромко. Если они повышали голос или ослабляли петли на шее, ящерицы снова затягивали их и тихо шипели.

Грумм вытаскивал из шерсти репьи и счищал с нее грязь:

— Вот гады ползучие, а? И все, это самое… молчат, молчат, слова от них не дождешься.

— Тихо, Грумм, — прошептал Мартин. — Они идут сюда!

К друзьям бесшумно подобрались ящерицы и поставили перед ними четыре тыквенные бутыли с водой. Затем ящерицы отошли в сторонку и сели, не спуская с пленников глаз.

Роза наклонила одну из бутылей, попробовала воду и стала жадно пить:

— Вода! Я и не знала, что вода может быть такой вкусной.

Пленники напились вволю и стали ждать, что будет дальше. Затем появился большой деревянный чан, выдолбленный из липового кругляша. Вожак ящериц знаками приказал поставить его посередине между четырьмя столбами, так чтобы пленники могли его достать. Затем ящерицы снова отошли и стали смотреть.

Чан был наполнен какой-то теплой массой кремового цвета. Паллум отважился погрузить в нее лапу, лизнул ее и пожал плечами:

— Еда. Вроде каши, грибами пахнет.

Грумм отправил пригоршню каши себе в рот:

— Хм, не супчик, конечно, но, это самое… не худо совсем.

Роза сделала несколько глотков:

— Хватит с меня этого не разбери-поймешь.

К ней подобрался вожак ящериц и дернул за удавку на ее шее, показывая, что ей следует есть еще. Роза вздохнула:

— Похоже, перепончатый не успокоится, пока мы не будем паиньками и не съедим весь обед без остатка.

— Ха-ха-ха! — засмеялся с набитым ртом Паллум. — Вам не кажется, что они хотят нас слегка откормить?

Внезапно четверо друзей застыли на месте. Они осознали страшную правду, заключенную в шутке ежа.

В тот день пленникам еще дважды приносили чан с грибной кашей и тыквы с водой.

Грумм застонал, когда заметил, что несколько ящериц выгребли золу из длинной ямы на краю становища, а другие стали складывать в нее древесный уголь и сухое дерево.

Мартин молчал, но внутри у него все клокотало. Если бы удалось отвязаться от столба и достать меч, но это было невозможно — с них не спускали глаз.

Неподалеку на нижний сук дерева села оляпка. Птичка повертела головой, взъерошила свои красивые красно-бурые перышки и почистила клювом бежевый пух на грудке. Потом она защебетала, и Роза бросила на нее пристальный взгляд:

— Мартин, эта птичка с нами говорит.

— Ты ее понимаешь?

— Думаю, да. Она сказала одно и то же два раза: «Ас си-и-дят, ас си-и-дят», — я почти уверена, что это значит: «Вас съедят», — то есть ящерицы хотят нас съесть.

— Ты права, Роза. Похоже, ящерицы ее не понимают, а то бы ее уже прогнали. Попроси ее передать весточку Стражу Болотного Холма.

Минуту Роза размышляла:

— Как же это сказать? — И она прощебетала: — Зи-ви си-ти-ра-за, зи-ви си-ти-ра-за!

Оляпка раздула грудку и улетела. Мартин медленно сел:

— Насколько я понимаю, Роза, «си-ти-раз» означает «Страж»?

— Больше ничего не приходило в голову: «Зи-ви-си-ти-ра-за», то есть: «Зови Стража». Будем надеяться, что оляпка меня поняла.

Тут ящерицы отвязали Мартина от столба и потащили беспомощного Мартина к кострищу. Две ящерицы высекли огонь и отскочили, когда над трутом взвилось облачко дыма. Остальные бросились на Розу, Паллума и Грумма. Мышка кричала во весь голос:

— Оставьте его в покое, твари ползучие. Потушите огонь!

Попав в затруднительное положение, легкомысленные юные белочки неожиданно для самих себя оказываются очень находчивыми. Именно так и произошло с Селандиной. Она не раз исполняла роли отважных и прекрасных героинь. Теперь ей представился случай сыграть свой бенефис.

Плутовато подмигивая, к ней вразвалочку подходил капитан Трамун Клогг:

— Гы-гы, не боись, птичка моя распрекрасная!

Селандина попятилась и в ужасе замахала лапками:

— Убирайся вон! Не прикасайся ко мне своими грязными лапищами!

Клогг, который всегда воображал себя джентльзверем удачи приятной наружности, от негодования застыл на месте:

— Слушай ты, маленькая задавака, а ну иди сюда, кому говорю!

— Ни за что. Я лучше умру!

— Хе-хе, милая, за нами не заржавеет.

И Клогг прыгнул вперед пытаясь достать белочку свободной лапой. Селандина ловко вывернулась, но чуть не упала, схватила пригоршню песка и бросила пирату прямо в морду. Вскочив, она бросилась наутек.

Уронив палаш, Клогг сел на землю и стал тереть обеими лапами глаза, забитые песком.

— Поймайте мне эту гадючку! — взревел он. — Живее! Я ей кишки выпущу!

С капитаном остался только Хныкса. Остальные пираты, смеясь и улюлюкая, пустились в погоню за Селандиной. Они знали — ей далеко не уйти.

Селандина бежала, как не бегала никогда в жизни, и уже почти ненавидела свой наряд, на котором было столько оборок и рюшей. Из-за них она то и дело спотыкалась. За спиной все ближе и ближе слышались гиканье и хохот пиратов. Непривычная к бегу, изнеженная белочка задыхалась. Не разбирая дороги она из последних сил неслась вперед.

Пескун, Крабоног и Краввонос без труда обогнали остальных крыс и уже настигали беглянку.

На пути Селандины оказалась песчаная дюна, которую было никак не обойти. Тяжело дыша, белочка упала на четвереньки и стала карабкаться на гребень холма. Крабоног прибавил шагу и рванулся вперед. Ему удалось схватить Селандину за заднюю лапку. Молниеносно перевернувшись на спину, Селандина ударила крысу другой задней лапой. Удар пришелся прямо в морду, и Крабоног выпустил белочку.

— Ну, белочка, прощайся со своей красотой! — рявкнул он, размазав по морде кровь, лившуюся из разбитого носа. Не глядя выхватил Крабоног из-за пояса кривой кинжал.

Внезапно из его груди как будто вырос деревянный дротик. Крабоног глупо взглянул на него и повалился навзничь. Все произошло настолько быстро, что Пескун и Краввонос ничего не заметили. Подбежав к дюне, запыхавшиеся пираты увидели, что их товарищ лежит мертвый, а из него торчит дротик. Кругом не было видно никого, кроме оцепеневшей от ужаса белочки.

Пескун обнажил меч и зашагал к ней. Стоило ему поднять меч, как откуда-то со свистом вылетел еще один дротик и вонзился ему в горло.

Краввонос вынул меч из ножен, но тут у него сдали нервы. Взвизгнув от страха, он бросил меч и во всю прыть побежал к показавшимся вдали товарищам.

Селандина осталась сидеть, в изумлении тараща глаза на лежащих перед ней двух мертвых пиратов.

— Эй, Селандина, подымайся скорей наверх! — послышался из-за гребня дюны хрипловатый голос.

Белочка по-прежнему сидела, ничего не понимая.

— Иди сюда, твой выход! — зазвенел с театральными интонациями голос Баллау.

Селандина машинально поднялась и молча стала карабкаться вверх по склону. Здесь ее подхватили огромные лапы Дубрябины. Барсучиха зажала белочке рот лапой, а Баллау и Феллдо вложили в копьеметалки новые дротики.

Лису Крестозубу всегда нравился кривой кинжал Крабонога. Вытащив этот кинжал из лапы мертвой крысы, он засунул его себе за пояс и пихнул труп Пескуна древком копья.

— И ты говоришь, все это сделала белочка? Краввоноса всего трясло:

— Больше некому!

Хорек Боггс презрительно оттопырил губу:

— А ты видел, как она их убила?

Краввонос опустился на песок и обхватил голову лапами:

— Не-е, не видел. Только что оба живехоньки были, а потом раз — и всё, покойники. Видать, она их и пришила, а сама исчезла — вы что, не видите, ее нигде нет. Я с самого начала знал — не нужно нам с волшебниками связываться!

Пират-куница Плавун сменил свой ржавый меч на куда лучший клинок, принадлежавший Пескуну, и ухмыльнулся:

— Да уж, исчезла — держи карман шире! Она на дюну поднималась, мы ж видели, а вон и следочки ее наверх ведут! Пойду-ка поймаю ее.

Неуклюже ступая, команду нагнал Клогг; рядом с ним семенил Хныкса, протирая капитану глаза шелковым платком не первой свежести. Трамун оттолкнул его в сторону и хлопнул Плавуна по спине: