– И из русской Латвии тоже? – усмехнулся Басов. – Проще все. У генерала здесь была самая близкая к Литве база. А то, что Скуратов сюда спокойно зашел, – так тогда границы были не столь закрыты. Застава на главной дороге – и все. Но вот что нам действительно надо понять: выдадут нас из этой Северороссии Скуратову или нет?

– Не думаю, – неуверенно предположил Петр.

– А ты подумай, – настойчиво порекомендовал Басов. – Ставочка-то – наша жизнь. Ошибемся, второго шанса не будет. Идти нам и вправду больше некуда. Даже если в Швецию отправимся, все равно Северороссию насквозь проходить.

– Не знаю. Бывали разные случаи…

– Нам нужен один случай, – улыбнулся Басов. – Ладно, давай мыслить логически. Какие сейчас у Северороссии главные трудности?

– Война со шведами, – быстро отозвался Петр.

– С Москвой есть взаимный интерес?

– Если поляки и литовцы не попробуют отторгнуть Эстонию, нет. А Ивану сейчас главное – это отбиться в Ливонской войне, до которой северороссам и дела нет.

– А почему Литва и Польша в драку полезли?

– Наверное… боялись усиления Москвы.

– Так. Литовский гетман и польский король, думаю, не дураки. Проще с одним врагом воевать, чем с двумя. Значит, с североросским князем ссориться не будут. Правильно?

– Но у нас в Ливонской войне поляки Псков осаждали, – с сомнением сказал Петр.

– Потому что он был русский, а тут третье государство, – парировал Басов. – Нейтральное. Короче, ребята, пока литовцы на Северороссию не напали, здесь мы в безопасности… относительной, конечно. Но выбирать нам не из чего. На своих двоих через зону военных действий, которая тут вокруг, особенно далеко не уйдешь. Согласны?

– Согласен, – кивнул Петр.

– Есть такое дело, – пробасил старшина.

– И куда нам в Северороссии? – спросил Басов.

– Северороссия состоит из трех земель, – начал Петр, – Псковской, Новгородской и Ингрийской. Ингрийская – это наш запад Ленинградской области. Столица – Санкт-Петербург, стоит там же, где и наш, но основан немецкими рыцарями в тринадцатом веке.

– Дивны дела твои, Господи, – хмыкнул Басов. – Да ладно. Столица есть столица, в ней завсегда столпотворение и куча пришлых людей, так что укрыться может полегче оказаться. И от московских границ подальше. Если уходить, то лучше туда.

– Нет, – решительно вступил старшина, – я на земле осесть хочу, а под Питером одни неугодья. Здесь, на Псковщине, останусь.

– Так что же, расходимся? – удивился Петр.

– Другого и быть не может, – грустно кивнул Басов. – Но мы тебе, старшина, поначалу поможем. Из виду друг друга выпускать не след.

– Идет, – довольно произнес Харченко.

– Хорошо, Игорь Петрович, – начал Петр. – Приходим мы в здешний Петербург, а дальше что? Кем представляться будем? Вы, между прочим, даже языка здешнего русского не знаете.

– Во-первых, Игорь, – быстро сказал Басов. – Мы с тобой сейчас в одной лодке, так что нечего чиниться. Интересный вопрос. Я, положим, фехтованию учить могу.

– Проще на службу наняться, – сразу возразил Петр.

– Проще – не значит лучше, – буркнул Басов. – Представлюсь учителем фехтования. Только вот откуда?

– Сложно, – сказал Петр. – Здесь вся Европа связана. Ложь быстро откроют.

– Значит, так… Жил в Латвии, помещиком. Подался оттуда, когда усадьбу пограбили. Все бумаги в огне погибли. А отчего языка не знаю, пусть сами догадываются. И ты подумай, кем представляться будешь. Язык-то ты, может, знаешь, а чем здесь на жизнь зарабатывать станешь?

– Ну, я ученый… – начал было Петр и осекся. – Тьфу, черт! Здесь ученых без знания латыни и древнегреческого не бывает.

– То-то, – ухмыльнулся Басов. – В общем, предлагаю такой вариант. Ты мой слуга, русский, толмач. Ладно, ребята, кончай привал. Нам ко вступлению в новую жизнь готовиться надо.

– Это как? – удивился старшина.

– Огнестрельное оружие, гранаты – словом, всю технику двадцатого века прятать надо, – пояснил Басов. – Это в разговоре с местным взводом тебе «калаш» опора, а при встрече с ротой – смертный приговор. Костюмчики у нас, мягко говоря, не очень соответствуют эпохе, но выбора нет. А остальное надо спрятать. И возьмите по сабле.

– Игорь, – быстро произнес Петр, – я, знаешь ли, в фехтовании не особо…

– А в истории? – иронично хмыкнул Басов. – Думаешь, здесь на каждом углу по Миамото Мусаси[7] стоит? В этом мире само ношение оружия поднимает твой статус. Нам зайти хорошо надо, чтобы изначально уважали. А если тебя захотят зарубить, то все равно рубить будут, с оружием ты или без. А с такой сабелькой, прости меня, Петя, даже обезьяна – неприятный противник. Ладно, братцы, за дело.

Барон Эрнст фон Бюлоф спрыгнул с коня. Конюх, почтительно поклонившись, принял поводья и произнес по-русски:

– Дворецкий просил передать, вас в приемной гости дожидаются, господин.

– Хорошо, – бросил барон, – почисти Звезду и покорми хорошенько, она сегодня много потрудилась.

Сказав эти слова, барон отправился к усадьбе. «Интересно, – подумал он, – что за гости? Да кто бы ни был – все развлечение в лесной глуши…» Зрелище ему предстало диковинное: трое мужчин, бритых по немецкой моде, в чрезвычайно странных пятнистых костюмах зеленого цвета, но при оружии, сидели за столом и с удовольствием поглощали блюда, принесенные из баронской кухни. (Кормить любого гостя, кем бы он ни был, являлось правилом, которое установил барон, едва вступив в права на это поместье.) Вид гостей был столь необычен, что барон замешкался, пытаясь идентифицировать их род занятий и происхождение. Впрочем, он быстро прикинул, что пришедшие явились скорее с запада – уж больно коротки куртки. Сам барон был облачен в длиннополый кафтан и широкие штаны, заправленные в новгородские сапоги с загнутыми носками; довершала этот наряд остроконечная шапка. На боку висела кривая сабля. Лицо барона обрамляла густая борода. Вряд ли сторонний наблюдатель, увидев его, мог подумать, что видит родовитого немецкого барона.

Один из гостей поднялся с лавки, вежливо, но как-то неуловимо необычно поклонился и произнес:

– Здравствуйте, я латышский дворянин Игорь Басов, следую в Петербург. Со мной мои люди. Не откажите в гостеприимстве на одну ночь.

Фраза была произнесена на языке, отдаленно напоминавшем русский, но все-таки очень отличном. Впрочем, сидевший рядом с Басовым худощавый молодой человек тут же вскочил и перевел на хорошо известный барону язык.

– Барон Эрнст фон Бюлоф, – поклонившись и звякнув шпорами, представился по-русски хозяин.

Он прошел, сел за стол и заговорил:

– Этот дом всегда открыт для гостей, пришедших с миром. Можете расположиться здесь на ночлег или на более длительное время, если пожелаете. Однако не будете ли вы любезны рассказать, откуда следуете и что заставило пуститься в столь длинное и опасное путешествие? Кстати, ваша фамилия говорит о русских корнях. Как удалось вам обосноваться на землях Ливонского ордена?

Он прислушался, как худощавый переводит на незнакомый язык, пытаясь понять, где же распространено такое наречие. Однако, когда гость начал отвечать, а его слуга переводить, интерес барона сместился в иную плоскость.

– Вы правы, – начал незнакомец. – Мой отец был русским и имел вотчину под Тверью, но из-за интриг московских князей был вынужден покинуть родину и переселиться на земли Ливонского ордена. Там он приобрел небольшое поместье, где я и родился. Сейчас, к сожалению, мое поместье ограблено и сожжено войсками московского царя, и я вынужден искать заработка на чужбине. Сейчас я иду в Петербург, чтобы открыть там школу фехтования.

– О, – воскликнул заинтригованный барон. – Вы прекрасно владеете клинком? Не откажите же мне в небольшом уроке, когда достаточно отдохнете с дороги!

– Почту за честь, – склонился гость.

– Однако позвольте узнать, – продолжал барон, – что за странный диалект, на котором говорите вы и ваши люди? Никогда такого не слышал.