– Слушай, Олег, ведь под монастырь нас этот дурак подведет, – нервно вертя в руках сигарету, произнес Владимир.

– Не боись, купим мы ему этих баб.

– Знаешь, Олег, как он меня достал, – пожаловался Владимир. – Капризничает, как красна девица.

– Зато мать родную за деньги продаст, – улыбнулся Доченко.

– Это точно. На дурака не нужен нож – ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь.

– Эй, орлы, – прозвучал из дверей голос Борисова. – У Эйнштейна все готово.

– Добро, – отозвался Доченко и, с удовольствием втянув напоследок свежий степной воздух, шагнул к дверному проему.

Внутри ждали Борисов, генерал и тот, худощавый, в неизменном белом халате, накинутом поверх повседневной одежды. Зато на генерале красовался длиннополый полосатый махровый халат, надетый на голое тело; под ним угадывались широкие спортивные штаны, а на ногах болтались тапки-шлепанцы. Доченко тяжело вздохнул. «Главное, чтобы рта лишний раз не открывал», – подумал он.

– Ну, в добрый путь, друзья, – сказал Борисов.

– Удачи, – дружелюбно улыбнулся Владимир.

– Пошли? – спросил у генерала Доченко.

Тот кивнул. Он явно дрейфил, но желание победило страх, и он нерешительно шагнул к светящемуся контуру.

Когда генерал и Доченко прошли через контур, худощавый перекинул один из тумблеров и откинулся на стуле. Борисов с Владимиром закурили.

– Слушай, Максим, – сказал Владимир, – надо все-таки заняться совершенствованием системы. Я ведь про танк не шутил – там такие перспективы открываются…

– Мне бы эти деньги отработать, – мрачно отозвался Борисов. – Хотя… дело действительно перспективное. И не думал, когда покупал эту идею, во что все выльется.

– Да, перспективное дело. Даже пока не можем танками торговать, все равно здорово нажиться можно. Проект «Исторический спецназ». Прекрасное название, не находишь? Главное – связи там наладить. А тогда все их короли за наш спецназ торговаться будут. Все золото из них высосем.

– Пусть будет «Исторический спецназ», лишь бы деньги приносило, – отмахнулся Борисов и тут же вскинулся: – Слушай, там же еще только-только Америку открыли. Если к тому золоту присосаться… Инки, майя. С Олегом надо проконсультироваться. Вот где перспектива, если…

– Ты насчет танков подумай, – перебил Владимир. – Мне кажется, это куда перспективнее. Все-таки за пределы России выходить не хотелось бы. Это у нас в любом министерстве разве что ценник не вывешен, кто сколько стоит. А там всякие сложности… Так что я бы занялся танками. Напряги Эйнштейна.

– Извините, – вмешался худощавый. – Сигнал. Похоже, возвращаются.

– Странно, – пожал плечами Владимир. – Рано еще. Только что ушли. Ладно, открывай вход.

Сутулый щелкнул тумблером. Контур засветился, и спустя несколько секунд через него вошли двое. Но не Доченко с генералом, а странная пара: высокий молодой человек лет тридцати – тридцати пяти, одетый в джинсовый костюм, и невысокий широкоплечий мужчина под пятьдесят в костюме средневекового дворянина, хотя и без оружия.

– Вы кто? – выкатив глаза, произнес Владимир, от удивления роняя сигарету.

– Мы ману, – с мягкой улыбкой произнес молодой человек, – ману того мира, в который вы вторглись.

– Кто?

– Ману, – повторил молодой человек. – По-вашему, боги. Меня зовут Артем, и я – ману Северороссии. А это Генрих, мой друг и учитель; он – ману точных наук того мира. А послал нас верховный ману.

– Ребята, вы чего, белены объелись? – вступил в разговор Борисов.

– Скорее вы, – парировал молодой человек. – Вы что, думаете, ради наживы можно вторгаться в чужие миры, ломать судьбы миллионов людей?

– Господи, я же вас предупреждал, – схватился за голову худощавый.

– Ребята, – грозно надвинулся на пришельцев Владимир, – вы находитесь на территории российской военно-морской базы. Сейчас я вызову патруль…

– Вы очень невежливы, – прервал его молодой человек. – Мы представились. А вы?

– Это, – Владимир указал на партнера, – Максим Викторович Борисов, генеральный директор инвестиционно-брокерской фирмы «Борис». Я– Владимир Георгиевич Беркесов, исполнительный директор «Агентства технологий развития». Это – Семен Михаилович Эйфман, наш инженер. Довольны? А теперь, если вы отсюда не уберетесь, вам будет очень плохо. Мои связи…

– На твои связи мне плевать, – не особо церемонясь, прервал Артем. – Я так понимаю, других участников проекта здесь нет. Семен Михайлович, вы пойдете с Генрихом. К сожалению, мы не можем позволить вам остаться в этом мире. Но обещаю, в обиде не будете. А я должен заняться вашими бывшими хозяевами.

– Что значит – бывшими? – рассвирепел Борисов и тут же прикусил язык, пораженный произошедшей переменой.

Не было больше комнаты – они стояли на берегу океана; под утренним бризом качались пальмы, шелестел прибой.

– Что это?

– Один из островов Карибского моря. Милое, я бы сказал, райское место, – расцвел в улыбке Артем. – Абсолютно ненаселенное. Между прочим, без ядовитых змей, пауков и крупных хищников. Я старался, выбирая его для вас.

– А там? – выдавил из себя вопрос Борисов.

– А там взрыв, – улыбнулся Артем. – Наверное, боеприпасы плохо хранили… Впрочем, для вас это уже неважно. Мы ведь не только в пространстве перенеслись. В этом мире еще идет второй век до нашей эры. Цезарь не воевал в Галлии, а Иисус из Назарета не родился. Ни пиратский, ни круизный корабль вашего покоя не нарушит. У вас будет много времени подумать о судьбах человечества. Жаловаться вам не приходится. Только очень убогий человек не выживет здесь.

– Но как так можно? – вскрикнул Владимир. – Так нельзя!..

– Нельзя нарушать законы Вселенной, нельзя вмешиваться в чужие судьбы ради собственной выгоды, – ответил Артем. – Это всегда наказуемо. Вы еще легко отделались. Тем, кто прошел в мой мир, будет хуже.

– Что с ними будет? – спросил Борисов.

– Я не буду их искать, – серьезно произнес Артем, – спасать, переправлять, карать. Они сами пошли туда и должны до конца изведать все последствия собственной опрометчивости. Пусть живут как хотят, но дорога назад им закрыта. Это их наказание. А мне пора.

Он улыбнулся напоследок и растаял в воздухе.

Пожилой, морщинистый татарин подкинул на арбе пришельцев из параллельного мира к базару. Получив монетку, он долго кланялся, скалился, благодарил, и Доченко подумал, что, похоже, переплатил. Но что сделано, то сделано. Он подхватил слегка опешившего от людского столпотворения и гама генерала под локоть и потащил в самую гущу торжища.

Часть рынка, где торговали невольниками, они нашли быстро. Вдоль длинных рядов стояли понурые люди, преимущественно с европейскими чертами лица. У мужчин, как правило, связаны руки, а иногда и ноги. Почти все босы и обнажены по пояс. У большинства нательные крестики. Женщины – в основном немолодые, полноватые и большегрудые – укрывались платками, у кого они имелись, или просто сидели, обхватив руками колени. Все они были в домотканых широких крестьянских платьях, многие прижимали к себе детей. Доченко отметил, что невольников-подростков, примерно от одиннадцати до семнадцати лет, среди выставленных на продажу не встречалось. Почти все рабы сидели на земле или на грубо сколоченных дощатых помостах и поднимались, только когда торговец заставлял их сделать это, предлагая очередному покупателю.

– Земляк, ты православный? – прокричал один из невольников, увидев белый ежик волос и европейские черты лица Доченко. – Не погуби, выкупи у поганых.

– Выкупи, выкупи, – застонали в один голос невольники.

– Ай, ага, купи, земляк, – подскочил маленький толстый татарин в потертом, заплатанном халате; от него несло потом и какими-то нечистотами. – Хорош цена дам. Три купишь, один ребенка бесплатно бери.

– Не надо, – отрезал Доченко и рукой отстранил перегородившего дорогу татарина.

– Купи, ага, у меня товар лучши! – кричал татарин, еще метров пятьдесят преследуя почти бегущих от него несостоявшихся покупателей.