Тоннель исчез, полностью погребенный под титанической осыпью, сошедшей с ближайшего откоса. Конечно, можно было рискнуть и вскарабкаться на это грязное месиво, каждую минуту рискуя увязнуть, но и отсюда было видно, что Рейна тут не провести, значит, прохода на юг больше не существовало. Со странным облегчением смотрел Сторм на эти навсегда закрывшиеся двери. Он-то сделал свой выбор еще до того, как вышел из лагеря, и теперь был даже рад, что избавился от искушения просто повернуться и уйти.

Вернувшись в лагерь, он рассказал все Горголу, и тот тоже принял это на удивление спокойно. Похоже, его совсем не волновало, что они как в ловушке заперты в полузатопленной долине. Только Баку на своих мощных крыльях мог бы легко перенестись в привычный мир. Горгол тоже хотел пройти в северный конец долины, и Сторм пообещал ему, что на следующее утро они оставят в лагере Рейна и Сурру и вдвоем попробуют отыскать тропы, по которым здесь прогоняли фравнов. Фравны — не горные козы, по скалам не лазают, так что можно быть уверенным, что там, где прошли они, пройдет и лошадь.

Сторм всегда считал себя неплохим следопытом, но в это утро ему оставалось только удивляться необыкновенному искусству, с которым Горгол находил следы даже на голой скале. Так он и нашел узкую щель между двух утесов, где в засохшей грязи отпечатались копыта фравнов. Трещина была довольно узка, но вполне проходима. О Баку, плавающем в чистом сегодня небе, где для него не было никаких препятствий, думать не приходилось.

Они углубились в тесный проход, и тут возле одной из стенок Горгол углядел маленький кисет из шерсти фравна. От него исходил странный и довольно приятный аромат сухих трав.

— Это жвачка людей с далеких миров, она вызывает видения. — пояснил норби, передавая землянину свою находку. Тот осторожно понюхал находку. Запах был довольно приятным, но совершенно незнакомым. И очень жаль, потому что в этой сумочке могли быть ответы на многие вопросы, связанные с Отверженными.

— Трава видений растет на Арцоре? — спросил он на всякий случай.

— Нет, — ответил норби. — Иногда колдун находит ее в лагерях Мясников и тогда жует. Она очень возбуждает, дает много видений… и все злые. Это колдовская вещь… очень недобрая.

Сторм спрятал находку в сумку на поясе. Конечно, это какой-то наркотик, вывозимый с внешних миров и, похоже, сильно действующий на арцорианских аборигенов.

— Здесь проходили… вели лошадей, — заметил Горгол, разглядывая следы.

Узкая тропинка была буквально изрыта лошадиными копытами, перекрывавшими следы фравнов, ведущие в противоположном направлении. И все лошади были подкованы — значит, здесь проходили не туземцы.

У самого выхода из расщелины они наткнулись на полуобглоданный скелет фравна, убитого йорис. Но и сама ящерица, хоть и успела нажраться до отвала, далеко не ушла. Ее тщательно ободранный труп валялся тут же, оставленный на поживу падальщикам.

Горгол, которому раненная рука не убавила ловкости, гибко скользнул от одной скальной стенке к другой, держась подальше от омерзительного желтого стерва. Сторм старался идти за ним след в след, но норби вдруг остановился и указал ему на голову рептилии.

Землянин остолбенел, и даже не потому, что голова эта со снесенной крышкой черепа выглядела на редкость мерзко, а потому, что сразу понял, каким оружием могла быть нанесена такая рана. В конце войны это оружие было поставлено вне закона на всех мирах Конфедерации.

— Слицер[3]! — охнул он.

Это уже могло быть доказательством, что его невероятная догадка верна. Он глянул на лук в своей руке и поморщился.

Лук против парализатора — это еще куда ни шло, но лук против слицера, или против бластера…

Норби, осторожно переступая, подошел к ящерице, сунул в разбитый череп палку и перевернул его. Из пробоины хлынул поток зеленоватой жидкости. Горгол что-то испуганно защебетал на своем языке, точь в точь как взволнованный Хинг. Он отбросил свою палку и показал знаками.

— Йорис погиб от яда — сейчас у них брачный сезон.

Это означало, что бедной рептилии не повезло и ее убили дважды. Сначала, по-видимому, была драка с соперником, у которого в брачный сезон один из зубов становится ядовитым. Ну а потом кто-то из слицера снес ей половину черепа. Кстати, яд йорис был одинаково смертелен и для туземцев, и для пришельцев с внешних миров. И раз у йорис начался брачный сезон, значит, теперь придется быть осторожнее и убивать этих ящериц сразу, не дожидаясь нападения.

Оторвавшись наконец от мерзкого зрелища, Сторм вышел на крошечное плато и осмотрелся. Страна, лежавшая перед ним, выглядела очень необычно, и не только из-за развалин, затопленных озером. Насколько Сторм мог рассмотреть, окружающие долину стены поднимались ступенями — настоящие террасы, у которых большая часть буквально тонула в буйной растительности. На юг шла довольно приличная когда-то дорога, но сейчас она была во многих местах перерезана уступами. Возможно, это и был путь, по которому украденные стада попадали в эту долину. Через тот проход, который отыскали они с Горголом, не прошло бы ни одно стадо.

Даже в подзорную трубу землянин не мог разглядеть деталей на дне долины. Прежде всего в глаза ему бросились стада пасущихся фравнов. Этих животных трудно спутать с кем-нибудь — их выделяла забавная подпрыгивающая походка, пышные развевающиеся гривы и кургузые, почти безволосые зады.

А вот лошадей нигде не было видно. И рядом с фравнами не было ни объездчиков, ни пастухов. Правда, в замкнутой долине пасти их не так уж и обязательно. Но, с другой стороны, здесь водятся йорис, а сейчас, в разгаре брачного сезона, они очень опасны.

Долина эта была значительно шире первой, и Сторм только в подзорную трубу мог разглядеть террасы на противоположной стороне. Трава здесь была высокой и пышной, и он не заметил никаких следов наводнения, залившего соседнюю долину.

Не было видно ничего, что подтверждало бы догадку Сторма. Это место было идеальным тайником для угонщиков скота — но и только. Если бы не мертвая ящерица, он и сам бы усомнился в своем предположении.

Горгол положил руку на плечо землянина и слегка сжал. Сторм понял это предупреждение и обвел подзорной трубой всю долину. Волновалось пасшееся неподалеку стадо фравнов. Быки насторожились, вскинули гривастые головы и, словно сговорившись, неуклюжим галопом помчались в сторону. Коровы же встали правильным кругом вокруг телят и выставили угрожающе наклоненные рога.

По долине ехали всадники! Прежде всего Сторм обратил внимание на небольших темных лошадей, похожих, скорее, на туземных лошадок, чем на красавцев с завода Ларкина. Но люди, ехавшие на них, не были туземцами. Не носили они и привычной одежды арцорианских колонистов — штанов из шкуры йорис и ярко-голубых блуз из шерсти фравнов.

Сторм опустился на колено, не сводя трубы с этой группы. Он уже успел разглядеть тускло-черные, словно припорошенные пылью, мундиры — мундиры, подтверждающие самые безумные его догадки. Это и в самом деле были они!

Наконец-то сошлись концы с концами! И вражеская форма, и проделки с ворованными фравнами — все сразу стало понятно. Не удивительно, что они уничтожили Наблюдателей так, чтобы это выглядело делом рук норби! Все обвинили бы диких туземцев и никто не стал бы искать кого-то другого. Типичная уловка хиксов.

— Сааа… — это Горгол, научившийся воспроизводить свист, которым Сторм созывал всю команду, пытался привлечь его внимание этим единственным общим для него с землянином звуком. Он указывал пальцем куда-то на север, требуя направить трубу туда.

Там все в той же оборонительной позиции застыло стадо фравнов, но вряд ли это могло вызвать такой интерес туземца. Выше на стене была заметна желто-красная полоса небольшой осыпи, оставленной массивным скальным выходом. И вот там-то, распластавшись на камне, лежал еще один наблюдатель. Сторм прислонился к стене и пристально рассмотрел чужака. Тот настолько заинтересовался тем, что происходило внизу, в долине, что позволил себе привстать. Это позволило Сторму рассмотреть его внешность. Сразу бросилось в глаза, что рога на безволосом черепе не цвета слоновой кости, как у всех норби, а выкрашены яркой зелено-голубой краской.