Сторм попытался отвести свой взгляд от рогов и сосредоточиться на летающих пальцах Дорта. Он решил как можно быстрее выучить эти знаки. А сейчас, давно перестав понимать хоть что-то, он, вздохнув, перенес свое внимание с рук Дорта на одежду и оружие туземца.

На нем был длинный панцирь из шкуры йорис, который закрывал тело от подмышек до бедер, оставляя свободными только ноги, обутые в высокие сапоги — совсем такие же носили колонисты для защиты от колючего кустарника. Доспехи эти были перепоясаны двойным ремнем из шкур, и на этом поясе висели несколько мешочков, затейливо расшитых бусами, а еще — ножны с охотничьим ножом. Другое оружие было у туземца в руках и Сторм достаточно внимательно рассмотрел его. Странно было видеть здесь, на другом краю Галактики, обычный земной лук, но это был именно он.

Дополняло этот необычный наряд широкое ожерелье, лежавшее на плечах, а впереди спускавшееся почти до пояса, целиком собранное из полированных клыков йорис. «Если такое ожерелье может добыть себе каждый норби, вооруженный только ножом и луком, — подумал Сторм, — то эти охотники достойны признания в компании самых крепких парней Галактики!»

Дорт закончил разговор и опустил руки на луку седла, когда туземец начал жестикулировать в ответ. И он буквально замер, когда норби с поразившей землянина быстротой сдернул лук и положил стрелу на тетиву.

— Спасай свою кошку! — крикнул он.

Сторм свистнул, подзывая Сурру. Она тихо вышла из травы и подошла к ним, словно не замечая неумолимо следующего за ней наконечника стрелы. Дорт что-то быстро передавал на пальцах. Но Сторм решил разрядить обстановку по-своему. Он скользнул с седельной подушки, шагнул к Сурре, и та ласково потерлась о его ноги. Тогда Сторм опустился на колени, а огромная кошка положила ему передние лапы на плечи и лизнула в щеку.

Сторм смотрел в желтые глаза норби — вертикальные зрачки туземца почти округлились от удивления — и вслушивался в щебечущие звуки, вырывающиеся из его горла. Туземец от удивления заговорил на своем языке, в то же время спрашивал о чем-то Дорта быстрыми движениями пальцев.

— Если можно, — тихонько сказал Дорт Сторму, — позови сюда и своего орла. Похоже, ты произвел на него впечатление, и это может здорово нам помочь.

Землянин почесал Сурру за ушами и поднялся на ноги. Отойдя немного в сторону, он натянул наплечник и свистнул. Широкие крылья прорезали воздух, и Баку медленной спиралью опустился прямо на плечо землянина. Его огромные когти даже не царапнули тела, когда он привычно примостился на наплечнике. В беспощадном сиянии солнца Арцора его черно-синий плюмаж горел металлическим блеском, а ярко-желтые кончики перьев на жестком голубовато-сером воротнике сияли, словно их только что покрасили.

— Саас! — Сигнал землянина предупредил кошку и птицу о возможной опасности. И пушистая и покрытая перьями головы понимающе кивнули ему в ответ, а две пары хищных блестящих глаз уставились на норби с почти разумным интересом.

— Отлично! — весело сказал Дорт. — Только ты следи за ними хорошенько, когда мы будем в лагере.

Сторм кивнул и изумленно уставился на то место, где только что стоял туземец. Землянин немало гордился своим умением маскироваться, но этот норби дал бы сто очков вперед любому разведчику, какого Остин когда-либо знал.

— Лагерь немного ниже, на берегу озера, — объяснил Дорт, поудобнее устраиваясь в седле. — Да, и еще одно, — он вытащил из кобуры свой парализатор и выпустил весь заряд в воздух. — У нас считается дурным тоном входить в лагерь с заряженным оружием, — пояснил он, пряча парализатор в кобуру.

Сторм молча сделал то же самое. Баку опять поднялся в воздух, а Сурра мягко шла рядом со всадниками и только легкое подергивание хвоста выдавало ее волнение.

Все в этом мире интересовало и возбуждало ее — запах незнакомой пищи, странно пахнущая, чужая жизнь, копошащаяся вокруг, непривычные звуки, доносящиеся с реки под обрывом.

Лагерь норби был поставлен непривычно на взгляд землянина. Жерди из местной древесины, мягкие и податливые во влажные сезоны и твердые как железо в сухое время лучше всего подходили для каркасов куполообразных жилищ. Сверху эта конструкция обтягивалась пологом, сшитым из кусочков разных шкур, добытых на охоте. Голубые шкуры фравнов соседствовали с серебристо-желтыми шкурами молодых йорис, и все это обрамляли ярко-красные полоски меха речных грызунов. Самый большой шатер был украшен понизу и по дверному проему бордюром из сказочной красоты птичьих перьев.

Сторм сразу же, как только они спустились в лагерь, заметил, что здесь нет ни одной женщины. Зато они оказались в центре внимания всех мужчин лагеря. Молодые и старые, все вооруженные одинаково, они настороженно разглядывали пришельцев. Разведчик, с которым они разговаривали на тропинке, ждал их у шатра, украшенного птичьими перьями.

Не обращая внимания на такой подчеркнутый интерес, мужчины из внешнего мира прошли к шатру, и Дорт лицом к лицу встретился с вождем племени.

Сторм остался стоять немного позади его, стараясь не обнаруживать свой интерес к окружающей обстановке. Он насчитал два десятка круглых шатров и понял, что в каждом таком шатре живет семья из пятнадцати или более туземцев. Он знал, что по обычаю норби воин переходит в шатер отца своей жены на положение сына, пока не обзаведется достаточным количеством детей, чтобы основать собственную семью. Это был обычный поселок норби, племени, поклоняющегося тотему-птице Цамле, чье стилизованное изображение украшало щит, висевший перед шатром вождя.

— Сторм, — тихонько сказал Дорт, продолжая разговор на пальцах с бесстрастными туземцами. — Позови-ка сюда своего орла.

— Ясно, — кивнул землянин. — Они люди племени Цамле и вы надеетесь, что они примут орла за мой тотем.

Он снова свистнул, призывая Баку и натянул наплечник. Но на этот раз все вышло не так гладко. Орел явился, пронзительно крича, что было совсем не похоже на обычное его поведение. И он не опустился на плечо Сторма, а снова взмыл в воздух, явно нацелившись когтями на шатер, словно принял за врага покрывавшие его пестрые шкуры. Сторм торопливо шагнул к шатру.

Баку наконец опустился на землю. Приседая, распустив свои огромные крылья, какой-то странной прискочкой он двинулся к шатру, не обращая внимания на расступающихся туземцев. Он явно был в ярости, хотя землянин не видел вокруг ничего, что могло бы разозлить его до такой степени.

Он так ничего и не понял, пока из шатра не раздался пронзительный клекот и навстречу наступающему орлу метнулся какой-то зеленый смерч. К счастью, Сторм успел среагировать и схватить Баку за ноги, прежде чем он сцепился с противником.

Орел в бешенстве клекотал и бил крыльями, пытаясь освободиться, но Сторм из всех сил сдерживал его, одновременно восстанавливая мысленный контакт, который удержал бы орла крепче, чем руки. Вождь тоже схватил своего пернатого защитника и сдерживал его, пока один из воинов не набросил на разгневанную цамле маленькую сеть. Когда зеленую птицу унесли обратно в шатер, и Баку немного успокоился, Сторм посадил его, как обычно, на плечо и закрепил так, чтобы орел не мог взлететь, пока его не отпустят.

Облегченно вздохнув, он повернулся и увидел, что вождь внимательно разглядывает орла. Пальцы туземца замелькали, и Дорт перевел:

— Вождь Кротаг желает знать, является ли эта птица твоим тотемом?

— Да, — кивнул Сторм, надеясь, что этот жест имеет одинаковое значение и на Земле и на Арцоре.

— Слушай, Сторм, — в голосе Дорта обычно таким спокойном явно слышалось возбуждение, — можешь ты показать им какие-нибудь шрамы? Здесь шрамы — своего рода знак отличия. Они докажут, что ты воин, а раз у тебя вдобавок есть птица-тотем, вождь может принять тебя как равного.

Что ж, если им нужны шрамы, Остин был вполне готов их продемонстрировать. Он потянул за свободный конец шнурка своей блузы, дернул вниз шелковистый материал и обнажил левое плечо, украшенное рваной белой линией старого шрама. Это осталось ему на память о встрече с двумя не в меру бдительными часовыми в далеком мире, солнце которого казалось всего лишь тусклой звездочкой в ночном небе Арцора.