— Очень хочу, безумно хочу. — Прижался к ней. Приоткрыл ее губы. Лизнул язык. И они снова не поцеловались, а присосались друг к другу, как голодные. Жаждущие. Чтобы только пить и пить…

Потом он целовал всё ее тело. Бесстыдно облизывал грудь и мягко покусывал живот. Марина рвано вздыхала. Постанывала, слыша собственные стоны будто со стороны. Но скоро она перестала чувствовать себя отдельно от него.

Смешались их вкусы и запахи, соединились вздохи. Дрожь стала общей. Завибрировали оба, когда наконец он медленно и глубоко вошел в нее, и замерли, пережидая первую сладостную минуту. Минуту, когда они еще что-то соображали. Потом пошла безостановочная дрожь, потеря контроля и сладкое беспамятство. Подчинение его рукам, его движениям, его порывам.

Мажарин впечатывался в ее тело без нежности. Брал, трогал и двигался в ней жадно. Она только то шире разводила колени, то сжимала их крепче; то опиралась ладонями в диван, выгибая спину; то вытягивалась, то сжималась под его тяжелым телом.

Сергей поцеловал ее искусанные опухшие губы, чувствуя, как она накалилась и кончила.

Вскрикнула, обмякла. Между ними стало совсем мокро и скользко от ее влаги.

Слизнул капельку пота с ее шеи.

— Пульс проверяю, — выдохнул прямо в кожу и прижался горячими губами к бьющейся жилке.

— Нет у меня пульса, можешь не проверять. Кончился…

— Блин, Серёга, знал бы, что ты за Маринкой приедешь, за Нинкой бы не поехал. Задолбали эти девки. Это они отдыхают, а мне завтра на работу, — недовольно сказал друг, увидев Мажарина.

— Я еще полчаса назад сам не знал, что за Маринкой приеду.

— А-а, я ж тебе даже не звонил сегодня. Замотался, не до того было. У Арсюши день рождения, вот и гулеванят.

— А они-то каким боком там?

— У Арсюши с Нинкой любовь. Внезапно образовалась.

— Как всё серьезно, — отозвался Мажарин с иронией. — А Стэльмах, видать, почетная гостья.

— Говорят, танцы на столах уже были.

— И я даже знаю, кто выше всех юбку задирал, — кивнул Мажарин, посмеявшись.

Но в груди вдруг от собственных слов ощутился неприятный холодок. И так Маринка его выбесила: весь день на звонки не отвечала, а полчаса назад прислала сообщение «Забери меня из клуба». Он разозлился, но всё равно поехал за ней.

— О, идут, — удовлетворенно выдохнул Витя.

Девушки подошли к ним, Нина поздоровалась, что-то весело прощебетала. Витя, не особенно рассусоливаясь, сразу потащил сестру к машине.

Мажарин оглядел Стэльмах неравнодушным взглядом. Платье на ней до колен и шпильки.

Такая скромняшка с виду, ничего провокационного будто и вызывающего. Кроме природной притягательности.

— А девица-то сегодня при параде. Тоже хочу танцы на столе. Можно голышом.

— А что и у тебя сегодня день рождения?

— Это ты подарки так раздавала?

— Ага.

— Почему на звонки мои не отвечаешь?

— Зачем?

Он некоторое время смотрел на нее, что-то ища в лице или оценивая сказанное.

— Ну ладно тогда, пока. — Легко пожал плечом, развернулся и пошел к машине.

Маринка глядела ему вслед, на миг заметавшись в мыслях: побежать за ним или остаться на месте. Сделав несколько нерешительных шагов, она остановилась, все-таки не веря, что Сергей вот так уедет и оставит ее. Нет, он не может.

А Мажарин смог. Он сел в свою темно-синюю «мазду» и уехал.

Будто отмерев, Стэльмах засуетилась и начала шарить в карманах кожаной куртки, ища сотовый. Нет уж, на такое у нее расчета не было.

Найдя мобильный не в куртке, а в сумочке, она набрала Серёжкин номер и попросила почти покаянным голосом:

— Серёжа, вернись.

— Волшебное слово.

— Минет, — засмеялась Марина, но в следующую секунду, ей-богу, услышала в трубке визг тормозов. — Блин, — прошептала она, снова набирая номер Сергея и почти жалея о своей шутке. Еще угробится там от перевозбуждения. Но, слава богу, он ответил. — Не угадала? Тогда другое.

Серёжа, вернись, пожалуйста.

— Стой на месте, — приказал он.

— Стою.

К клубу время от времени подъезжали такси, забирая пьяных клиентов. Марина отошла чуть в сторону, чтобы не привлекать внимание на открытой парковочной площадке, и вытащила пачку сигарет. Можно покурить, пока Мажарин вернется.

Он подъехал через пару минут, вышел из машины и направился к ней быстрым шагом.

— Рот закрыла и пошла в машину, — злобно сказал сквозь зубы. — Или можешь докурить.

Потому что в машине ты курить не будешь, в моей квартире ты курить тоже не будешь.

Стэльмах немедля выбросила сигарету, демонстративно поджала губы, схватила себя за локти и пошла за Мажариным. Он не трудился быть учтивым, распахивая перед ней дверцу, а уселся за руль и рыкнул, чтобы она пристегнулась.

Марина хихикнула, тут же поймав на себе его убийственный взгляд.

— А ты уже представил, да?

— Рот закрой.

— Возбудился?

— Я тебя сейчас высажу. — В его голосе прозвенел металл, который Маринку утихомирил.

Благоразумнее всё же заткнуться, а то он точно высадит ее где-нибудь.

До его дома молчали. Маринка искоса поглядывала на Сергея, а он смотрел только на дорогу. Она тоже попыталась смотреть только на дорогу, но огни впереди едущих машин и мелькание ярких витрин быстро стали раздражать.

Кажется, Мажарин смягчился, пока они ехали. У дома даже дверцу открыл, руку подал и почти деликатно выволок из машины. Впихнул в подъезд, потом в лифт…

В квартире скользнул по ней взглядом и замер. Шагнул, взял за плечи и чуть пригнулся, пристально всматриваясь в лицо.

— Ты трезвая, что ли?

— Ну да, — подтвердила Стэльмах. — От апельсинового сока, вроде, не пьянеют.

— Чё тебя так штырит тогда?

— Как я могу пить? Вдруг Мажара мой сегодня нарисуется и трахнуть меня захочет, а я в отключке. Нет, я теперь всегда должна быть при трезвой памяти, — рассмеялась она, взбесив Сергея резким смехом.

— Вены покажи, — сначала сказал спокойно.

— Чего? — хлопнула глазами.

— Вены покажи! — заорал он.

Марина улыбнулась и почему-то не стала спорить. Наоборот. С демонстративной послушностью скинула на диван кожаную куртку. Вытянула вперед сначала правую руку, потом левую и торжественно отчеканила:

— Не колюсь, не нюхаю, в десна не втираю, клянусь.

— Рот закрой, не беси меня сейчас.

— Сейчас нельзя, потом можно?

Мажарин взял ее за запястья и осмотрел руки: все тонкие выступающие венки. Но этого ему оказалось мало, он толкнул Маринку на диван и задрал вверх платье. Его взгляд пытливо обежал паховую область, бедра, щиколотки и даже пятки, но ничего, кроме чистой кожи и кое-где синячков после их недавнего секса, не нашел.

— Ой, Мажарин, какие у тебя руки нежные, — улыбнулась она фальшиво.

Он поднял на нее разъяренный взгляд, Марина скомкала под ним улыбку и почему-то сконфузилась. Села на край дивана и стыдливо поправила платье, натянув его пониже на колени.

— Я не наркоманка, — тихо сказала она, скоро и неровно пробежавшись ладонью по волосам.

— Чего дуришь тогда? Спектакли устраиваешь!

Ее пустоватый взгляд приобрел осмысленность, но вместо ответа она попросила:

— Пойдем на улицу. Прогуляемся. Я покурю. А то у тебя тут курить нельзя. Пожалуйста.

— Молодец какая, уже запомнила первое волшебное слово, — язвительно похвалил Мажарин. — Скоро мы их все с тобой выучим. Их, знаешь, как много в русском языке. Пойдем. Проветрим твои мозги кислородом. Если там есть что проветривать.

Вскочив с дивана, будто до этого и не сидела как прибитая, Марина схватила куртку и унеслась в прихожую обуваться.

— Мажарин, — вдруг сказала Стэльмах и нахмурено оглядела его. Стиляга, куда деваться. Черный пиджак на белоснежную рубашку, синие джинсы. — А чего это ты сегодня такой красивый? На свидание, что ли, ходил? И откуда у тебя деньги на такие шмотки?

— На какой конкретно вопрос отвечать?