Взметнувшийся молот раскроил череп еще одному северянину, и Релкин, не выдержав, что есть силы всадил свой кинжал в ногу великана. В следующий миг монстр шагнул, вырвав рукоять кинжала из рук юноши. Он словно и не заметил удара.

Релкину не хотелось потерять свой клинок. Он успел привыкнуть к нему, полюбить и поэтому, пригнувшись, прыгнул за великаном. Тот не видел юноши, но, отводя руку для нового удара, случайно задел Релкина локтем по затылку. У драконира даже искры посыпались из глаз. Он зашатался, словно пьяный, и тут чей-то меч ударил его по шлему. Потеряв сознание, Релкин рухнул лицом в грязь.

Пришел в себя он очень не скоро. А очнувшись, обнаружил, что лежит на носилках, без шлема, с повязкой на голове. Потрогав пальцами бинты, юноша почувствовал засохшую кровь.

Громкое шипение заставило его повернуть голову. В темноте над ним нависла черная тень с до боли знакомыми очертаниями.

— Это хорошо. Мальчишка проснулся. Я долго ждал.

— Что со мной случилось?

— Длинный кровавый бой. Мы уничтожили туннель.

— Где я?

— Госпитальный шатер. Они принесли тебя сюда, а мне ничего не сказали. Но я обыскал весь подкоп и мальчишки нигде не нашел. Значит, он жив, решил я.

— Это совсем неплохо, не так ли?

— Клянусь ревом предков, это хорошо. Мальчишка бесполезный, это так, но начинать с другим еще хуже.

Релкин хотел подняться, но голова заболела так, что Он со стоном повалился обратно на носилки. Он не помнил, как его ранило. Темнота, сипхисты, глиняный великан, кинжал в ноге монстра, удар, он пытается встать — и темнота. Ему повезло, что он остался в живых. Мысленно Релкин вознес благодарственную молитву Великой Матери. И сразу вслед за этим виновато поблагодарил и старых богов. Не угадаешь ведь, кто из них за ним присматривает, правда?

— Бесполезный мальчишка будет лежать и отдыхать. Дракон о нем позаботится.

Релкин тяжело вздохнул при мысли об этой заботе, но предпочел промолчать.

Вскоре он уже крепко спал.

Имперские зернохранилища находились в трех громадных зданиях без единого окна из красно-коричневого обожженного кирпича. Они располагались на Фетенской улице, там, где она заворачивала на запад Обычно здесь царило оживление. Тут всегда толпились торговцы и их рабы, носильщики и императорские евнухи.

С тех пор как легионеры Аргоната захватили зернохранилища, тут стало неестественно тихо и пустынно. Сотня копьеносцев и на дух не подпускала сюда никого из торговцев. На черном рынке цена зерна взлетела до небес.

Никто больше не мог, заплатив страже, приобрести лишний хлеб или эль.

Город дрожал от гнева аристократов. Вельможи обратились с петицией к Императору, который, призвав Рибелу, повелел немедленно вернуть зернохранилища под контроль урдхской бюрократии. Ведьма отказалась, и Императору пришлось передать этот ответ тем, кого не устраивали новые, жесткие пайки.

Суровые легионеры на месте казнили первых воров, предупредив, что так будет с каждым, кто рискнет забраться в хранилища. Такое же наказание они обещали и тем, кто вздумает подкупить охрану. Урдхцы недоуменно пожимали плечами.

Несмотря ни на что, кое-кто все-таки попытался предложить воинам взятку за возможность поживиться зерном. Легионеры взятку не взяли. Это был вопрос принципа. Ну и кроме того, за ними бдительно следила погодная ведьма. Те же, кто пытался их подкупить, были публично высечены.

Этот случай поверг город в шок. Враждебно настроенные горожане швыряли в солдат камнями и конским навозом.

Тогда генерал Пэксон, созвав самых знатных вельмож, предупредил, что, если подобные враждебные выходки не прекратятся, аргонатские легионы оставят Урдх.

Пусть тогда горожане сами разбираются с сипхистами.

Слухи об этой угрозе мигом расползлись по городу. Открытые оскорбления легионеров сменились скрытым недовольством. Горожане не привыкли к лишениям, и, как это зачастую бывает, во всех своих бедах они винили северян.

Получив власть над хранилищами, Пэксон наконец сумел досыта накормить драконов. К этому времени все в легионах уже видели глиняных великанов, и потому такое решение генерала было встречено с пониманием.

Каждый день дракониры Стодевятого отправлялись на Фетенскую улицу за дневным пайком для своих питомцев. Им приходилось брать с собой небольшую тележку, запряженную парой мулов.

Третий день после сражения в подкопе ничем не отличался от остальных.

Усталые мальчишки приехали к входу в хранилища. Там им выдали причитающиеся Стодевятому мешки с овсом и пшеницей. Единственным украшением будущей каши должны были стать несколько высохших репок да кучка лука из императорской оранжереи. По крайней мере, драконы смогут набить брюхо.

Релкин все еще щеголял с забинтованной головой, но, во всяком случае, он уже встал на ноги.

Куртку его, несмотря на чистку, все еще покрывали кровавые пятна. Брюки порвались на коленях. Даже повязка на голове, и та была грязной. Впрочем, глядя на своих товарищей, Релкин видел, что они выглядят ничуть не лучше. Свейн из Ривинанта тоже ходил с забинтованной головой, а сквозь разорванный ворот рубашки виднелась еще одна повязка — на груди. Лицо Томаса Черный Глаз покрывали многочисленные ссадины и кровоподтеки — его ударили в лицо щитом. Шим ходил со сломанным носом, а Моно хромал. Рваная, потертая одежда ясно отражала тяготы подземных боев.

Стражники проверили записи, и мальчишки принялись грузить мешки на свою повозку. Они как раз таскали зерно, когда к хранилищу подъехало несколько всадников. Согнувшийся почти пополам под шестидесятифунтовым мешком, Релкин даже не поднял головы. Но вот он скинул груз на повозку и, оглянувшись, увидел перед собой капитана Кесептона. Они обнялись.

— Слава Великой Матери, ты остался жив, — сказал капитан, внимательно разглядывая юношу. — Тебе повезло. Лагдален сказала, что ты лежал в лазарете.

Она навещала тебя, но ты спал. Впрочем, твой дракон был там и подробно рассказал ей о твоем состоянии.

— Лагдален навещала меня? Базил мне ничего не рассказывал. Жаль, что я ее не видел.

— Мы никогда не забудем то, что вы для нас сделали, — с чувством сказал капитан, крепко стискивая плечо Релкина. — Считай, что я обязан вам жизнью.

Тарчо наверняка вас отблагодарят… Впрочем, к тому времени вы уже, наверно, станете легендой аргонатских легионов.

Релкин смущенно уставился в мостовую. Ему было неловко перед своими товарищами.

— Мы очень волновались, когда узнали о сражении в подкопе, — продолжал Кесептон. — Особенно когда услышали, что ты ранен.

— Это был горячий бой, — сказал Релкин. Остальные дракониры согласно закивали головами. — Хуже даже, чем Селпелангум.

— Но Стодевятый снова сделал свое дело, — чуть громче, как бы обращаясь ко всем драконирам, заметил Кесептон.

Юноши с гордостью посмотрели друг на друга.

— Драконы сражались как демоны, — заметил кто-то из них. — Вы бы только видели…

— Я слышал, — кивнул капитан. — А еще рассказывали, что их дракониры тоже дрались отчаянно и что им изрядно досталось.

— Все на ногах, капитан, — сказал Релкин.

— Крепкие ребята, так мне и говорили, — улыбнулся Кесептон, отводя Релкина в сторону. — Драконир, — начал он, — я хочу, чтобы ты, отвезя зерно, посетил лазарет. Эту повязку давно пора сменить.

— Капитан?

— К тому же там сегодня дежурит Лагдален. Она была бы рада тебя увидеть.

— Да, капитан, — просиял Релкин. — Так точно.

Стук копыт прервал их разговор. К хранилищу подъехала еще одна группа офицеров. Среди них Релкин заметил самого генерала Пэксона. Полагая, что лишняя проверка никогда не помешает, генерал частенько без предупреждения наведывался к зернохранилищу.

Вот и сейчас, спешившись, он самолично проинспектировал книгу учета. Потом вышел к заканчивающим погрузку драконирам.

— Молодцы, ребята, — приветствовал он парней. — Стодевятый снова показал, что он лучший отряд во всем легионе! И я рад, что ты уцелел, юный драконир, добавил он, обращаясь к Релкину. — Слышал, тебя ранили.