Каранси сходится с Бироном и наносит удар шпагой, которая, соскочив с рукояти кинжала барона, проскальзывает по его левой руке и легко ранит в плечо. Ответный удар Бирона приходится противнику прямо в корпус, отчего тот замертво падает в снег. Завершив бой, он устремляется на выручку приготовившимся к драке друзьям, за что Брантом возносит ему хвалу, называя поступок юного храбреца примером мудрости и предусмотрительности. А тем временем Логиньяк и Жаниссак разбились на пары с Эстиссаком и ла Бастидом; удача сопутствует им не меньше, чем их другу. Дольше всех затянулась схватка с участием Эстиссака — оба противника фехтуют до тех пор, пока Эстиссак не спотыкается; его соперник тут же набрасывается на него и осыпает лежащего целым градом ударов. Несчастный, тем не менее, умирает не сразу, и победитель, несмотря на то что его друзья давно уже ускакали домой, еще долго верхом на коне стоит на дуэльной площадке, чтобы, наконец, насладиться зрелищем смерти поверженного.
Месье де ла Гард Валон (настоящее имя было ла Гард, а Валон — название замка, где он жил и где мать его вела хозяйство) был молодой человек, холостяк, что, наверное, было и к лучшему для юных дам, учитывая его многочисленные выходки и тот ужасный конец, который неизбежно настиг его. Ла Гард представлял собой образец буйного молодого дворянина времен Генриха Великого — он был смел до безумия и совершенно не ценил жизнь, ни свою ни чужую; добр и предан по отношению к своим друзьям и слугам, как высокого, так и низкого звания, настолько, что бытовало мнение, что любой местный бродяга, у которого хоть раз хватило смелости сражаться бок о бок с ла Гардом, становится его человеком, а значит, и связываться с ла Гардом опасно. По отношению к врагам своим это был человек жестокий и злопамятный, в общем, он был поистине достойным сыном своего бурного времени. Сейчас мы познакомимся с одним из его подвигов.
Один бедный солдат по имени Иона, из числа не особенно близких друзей ла Гарда, был арестован за какое-то преступление, заточен в тюрьму Ла-Балейн в городе Фижеак, и в ближайшем времени ему предстояло быть повешенным. Когда весть эта достигает ушей ла Гарда, он тут же приходит к мысли, что такой замечательный воин заслуживает лучшей смерти и его следует спасти.
Он заявляется в тюрьму в отсутствие тюремщика и просит начальника охраны позволить ему скрасить жизнь бедняге заключенному стаканом вина, на что охотно получает разрешение. Так ла Гард отсылает одного охранника за вином, еще одного — за фруктами, третьего — еще за чем-то, пока их не остается совсем мало. Тогда он с помощью рапиры расправляется с оставшимися, высаживает дверь и вместе со спасенным выбирается наружу, где их уже ждут еще один солдат и слуга ла Гарда. Далее весь отряд пробирается через город и случается им пройти мимо дома начальника полиции, который сидит с женой у окна. Увидев беглеца, этот достойный чиновник, которому уже успели доложить о побеге, готов выскочить из дому и с помощью нескольких своих людей арестовать наглецов, но тут в него вцепляется жена, не желая никуда выпускать мужа. Эта семейная сцена очень развеселила ла Гарда. Приподняв шляпу, он обращается к даме со словами:
— О, прекрасная дама, молю вас, пустите же его, и я обещаю избавить столь прекрасное создание от этой незаслуженной обузы!
С этими словами он поворачивается и, продолжая путь целым и невредимым, выводит освобожденного им солдата из ворот Фижеака, препровождает его в свой замок, где предается веселым шуткам с друзьями, рассказывая им, как он вытащил Иону из чрева кита.
Не так уж много времени прошло с вышеописанного случая, а наш друг ла Гард уже в окрестностях города Виллефранш, где к повешению приговорены на этот раз трое несчастных солдат, его скромных друзей. Виллефранш — надежная и хорошо охраняемая крепость, и ла Гарду ясно, что здесь не пошалишь так, как в Фижеаке.
Поэтому он тянет время — подъезжает в одиночку (как это на него похоже!) к воротам и заявляет охраннику, что ему нужен торговец по имени Дарден. Вполне возможно, что такого человека на самом деле вообще не существовало.
Ла Гард со своими приспешниками давно уже наводил ужас на всю округу, так что комендант крепости, некий Маррел, которому доложили о прибытии гостя, усмотрел в происходящем замечательную возможность схватить наглеца, и, если бы ему это удалось, судьба ла Гарда оказалась бы весьма незавидной. Так что комендант в сопровождении отряда из нескольких десятков солдат выехал за ворота и, в то время как солдаты молча замыкали вокруг пришельца кольцо, учтиво обратился к нему:
— Уважаемый господин, не соблаговолите ли вы войти в наш город?
Ла Гард отвечает:
— Нет, спасибо, у меня в вашем городе никаких дел нет, мне надо только пообщаться с одним торговцем, ну так он может и сам ко мне выйти.
— Что, правда? — делано изумляется Маррел. — Зато у моего города есть к вам много дел! За дело, парни!
И солдаты принимаются за дело: один выхватывает шпагу из ножен ла Гарда, другой — пистолет из его кобуры, третий берет под уздцы его коня, а еще несколько человек держат гостя под прицелом своих аркебуз. Храбрый ла Гард, для которого все происходящее — полная неожиданность, только сейчас осознает, в насколько серьезный переплет он попал. Воспрянув, он вырывает свою шпагу из рук солдата, пришпоривает коня, при этом солдат, державший коня, отлетает в сторону. Ла Гард, как сам дьявол во плоти, прорывается через окружение, размахивая шпагой направо и налево; большинство солдат со всех ног убегают обратно в город, а ла Гард галопом уносится прочь, весь в дыму от выстрелов аркебуз, из которых палили в него с близкого расстояния, не причинив, однако, никакого вреда. Единственная полученная им рана — это царапина на пальце, которую он сам себе нанес, вырывая у солдата свою шпагу. Ла Гард скрывается в городе Наяк, правитель которого — его друг.
Жители Виллефранша пуще прежнего теперь боятся ла Гарда и, встретив на дороге всадника, спрашивающего, откуда они, неизменно отвечают, что из Наяка; но ла Гарду все же удается захватить кого-то из них в заложники, чтобы гарантировать безопасность трех своих солдат. И вот уже договорились об обмене, но, как только ла Гард отпускает заложников, Маррел нарушает свою клятву, отправляет тех трех бедолаг на виселицу и назначает награду за поимку самого ла Гарда, как возмутителя общественного спокойствия. Этот подлый обман приводит нашего героя в ярость, обычно ему несвойственную; но прежде всего он приходит ночью в сопровождении одного лишь лакея к месту казни, снимает с виселиц три тела и заботится о том, чтобы они были должным образом преданы земле. После этого ла Гард клянется отмстить всем и каждому в городе Виллефранш, в особенности — Маррелу и его близким, и пишет последнему письмо: «Та maison en cendres, ta femme violee, tes enfans pendus. Ton enemy mortelle La Garde» [40]. Детям чудом удалось спастись, а если бы не удалось, то нет никаких сомнений, что лорд Валон сдержал бы свое слово лучше, чем градоначальник Маррел. Однако один член семьи последнего все же попадается ла Гарду в руки; впрочем, узнав, что это лишь дальний родственник, тот отпускает его на волю, удовлетворившись отрезанием ему носа и одного уха, да еще оскоплением в придачу. За этот подвиг наш герой получил прозвище Coupe-le-Nez [41].
Месье де ла Гард, помимо прочих своих занятий, был немного поэтом, то есть имел привычку писать стишки, по большей части для развлечения своих подружек, но в любых его стихах содержались какие-нибудь саркастические нотки, поэтому именно поэтическая стезя привела его к ссоре с господином, которого он до того и в глаза-то не видел, но который положил конец карьере одаренного юноши. Однажды близкий друг ла Гарда, барон де Мервилль, зачитал на некоем званом вечере его стихи, в которых в несколько вольном контексте упоминалось имя месье де Линерака Авернского. К сожалению, на том вечере присутствовал брат Линерака, месье де Базане, который, видя, кто читает эти стихи, подумал, что они написаны в стиле ла Гарда, а зная о репутации последнего как бойца, решил воспользоваться случаем и снискать себе славу, вызвав его на поединок. Поэтому он заявил Мервиллю, что если бы тот помог ему встретиться с автором этих стихов со шпагой в руке, то оказал бы ему большую услугу. Мервилль ответил, что с удовольствием поможет в этом и что сам саркастический поэт сможет оказать Базане и не такую услугу. Базане обрадовался, снял шляпу и протянул ее Мервиллю со словами:
