Видя, что Роб все еще один, разбойники собрались с духом. Двое из них яростно бросились на него, но двумя взмахами клеймора он уложил обоих замертво и переключился на сэра Джеймса, который фехтовал получше своих соучастников, и с ним Робу пришлось помучиться, но в результате тот получил несколько серьезных ударов клеймором, последний из которых вывел его из строя. Перси, мудро воздержавшийся от участия в бою, теперь умолял Роба пощадить сэра Джеймса, на что тот согласился со словами, что кровь этого трусливого негодяя только осквернила бы его клеймор, который следует сохранить для более унизительного наказания.
Между тем дела сэра Джеймса на самом деле плохи. Роб Рой оставил его на попечении Перси и последнего оставшегося в живых помощника, а сам отправился прямо к юной леди, страшно встревоженной звуками боя, и сообщил ей, что бояться больше нечего, что сэр Джеймс сполна поплатился за свою грубость и на дальнейшие злодейства уже не способен, а ее незамедлительно вернут друзьям. После этого Роб нашел лодку, посадил на весла сэра Джеймса со слугой, а Перси, юная леди и сам Роб, взявший на себя роль рулевого, удобно разместились на корме.
По пути девушка рассказала Робу все, что с ней произошло. Сэр Джеймс и Перси — два англичанина из хороших семей, которых представили начальнику, и тот пригласил их в гости в свой замок. Оба они, но совершенно по-разному, влюбились в дочь хозяина, и сэр Джеймс разработал план ее похищения, не посвящая при этом товарища в свои намерения. Как-то вечером они уговорили ее пойти покататься на лодке; подготовил ее сэр Джеймс, а управляли ею нанятые им головорезы. Отплыв от берега на значительное расстояние, он признался девушке в своих чувствах и в намерении увезти ее в свою страну. Тут Перси понял, что единственное, что теперь в его силах, — молчать и оставаться со всеми в ожидании случая, когда удастся спасти девушку. Не зная местности, они несколько дней блуждали по округе, пока, наконец, не нашли разрушенный замок, где спрятались и где их в конце концов нашел Роб Рой.
Пугаясь своей предстоящей участи, сэр Джеймс по пути несколько раз просил высадить его на берег, но на это Роб Рой отвечал неизменным отказом, обещая лишь попросить начальника сохранить злодею жизнь. Когда они добрались, Роб Рой обратился к старому начальнику со словами:
— Возвращаю вам вашу дочь, рискуя своей жизнью, ибо хорошо понимаю, на чьей земле я стою. Пусть никто больше не смеет заявлять, что Макгрегор не способен на великодушные поступки, даже по отношению к человеку, который причинил ему столько зла.
Тронутый таким поведением, начальник пожал ему руку со словами:
— Доблестный Макгрегор, я перед вами в неоплатном долгу; с сегодняшнего дня я ваш верный друг!
Взглянув затем на лодку, он увидел там сэра Джеймса и Перси и бросился на них со шпагой наголо. Однако Роб остановил его:
— Удержитесь! Ваш гнев справедлив, но я обещал сохранить этому человеку жизнь, и я сдержу свое обещание. Перси же оставался верным вам и охранял честь вашей дочери. Знайте, что он ваш друг. Что же до сэра Джеймса, то делайте с ним, что хотите, только не убивайте.
Роб Рой был могучим мужчиной; он мог удержать оленя за рога, а руки у него были такие длинные, что он мог не нагибаясь дотянуться кончиками пальцев до подвязок, что давало ему преимущество в фехтовальных поединках. Макнейл из Барры прочувствовал это на своей шкуре, хотя долгое время гордился своим умением фехтовать. Прослышав о славе Макгрегора на этом поприще, он решил так или иначе сразиться с ним. Однажды он приехал для этого в Бученен, где вероятность найти нужного человека была самой большой; ему сообщили, что Роб уехал на рынок в Киллеарне, куда Макнейл сразу же и отправился. Встретив там нескольких джентльменов верхом, которые только что окончили дела, он спросил, на рынке ли Роб Рой Макгрегор.
— Он здесь, — ответил один из джентльменов, — а что вам от него надо?
— Я его никогда не видел, а хотелось бы, — был ответ.
Тогда Роб выступает вперед со словами:
— Я тот, кого вы ищете. Что у вас ко мне?
Пришедший ответил:
— Я Макнейл из Барры. Я вас никогда раньше не видел, но очень много слышал о вашем мастерстве и пришел выяснить, кто из нас лучше фехтует, я или вы.
Наглость помещика из Барры рассмешила большую часть компании, но Роб ответил:
— Господин из Барры, я совершенно не собираюсь оспаривать ваши умения в фехтовании. Имейте в виду, что я не призовой боец, не задира и никогда не дерусь без должной причины.
— Что ж, — ответил прибывший, — тогда я предоставлю вам такую причину. Вы боитесь драться со мной; вы трус, и вся ваша хваленая слава — дым!
Это для Роба было уже чересчур, и он ответил:
— Ладно, все присутствующие подтвердят, что не я зачинщик драки. Раз уж вы зашли столь далеко в поисках причины для ссоры, негоже отправлять вас домой без должного удовлетворения. Слезайте с коня.
Тот слез, и начался поединок, в ходе которого Макнейл получил страшный удар по правой руке, чуть не оставивший его вообще без нее. В результате еще три месяца после этого несчастный не мог оправиться настолько, чтобы выбраться из деревни Киллеарн.
В «Личных записках о своих временах» сэр Иона Баррингтон приводит интересный рассказ о дуэли «в старинном стиле» между своим дедом, полковником Баррингтоном, и неким мистером Гилбертом — верхом, с саблями, парой пистолетов и большими кинжалами.
«В старину в Ирландии на дуэлях сражались, как правило, верхом. Дуэлянты галопом неслись друг на друга до расстояния, предварительно отмеченного шестами. В любом месте от начала до шестов они могли выстрелить, но снижать скорость было нельзя. Пистолеты их были заряжены одинаковым количеством пуль, по договоренности.
С незапамятных времен в поместье моего деда, сэра Джона Берна, существовала площадка, на которой я в свое время часто занимался. Она находилась в красивом месте, возле Стредбелли, и там, по легендам, встречались благородные люди для решения своих споров. Часто я ходил по ней, измеряя шагами. Границы этой площадки до сих пор четко видны: в длину она около шестидесяти или семидесяти шагов, а в ширину около сорока. На ней до сих пор лежат большие камни, думаю, что они служили барьером. Они разбросаны на расстоянии восьми-девяти ярдов друг от друга, обозначая собой расстояние, ближе которого нельзя было сходиться для стрельбы. Стрелять можно было в любой момент сближения, которое происходило, как уже сказано, галопом. Если с первого схождения решить дело не удавалось, то бойцы повторяли его; если же было решено продолжать после того, как пистолеты разряжены, то бой заканчивали либо на коротких саблях конными, либо на малых шпагах пешими. Но по традиции для сражения на малых шпагах они перемещались к Донамезской скале, древней крепости О'Муров и принцев Оффели. Сейчас это самые красивые развалины в Ирландии. Там, посреди старой крепости, на плоской зеленой лужайке, до сих пор видны глубоко отпечатавшиеся следы дуэлянтов, сражавшихся на малых шпагах, и их секундантов. Каждый новый посетитель ступает по тем же следам, и, вероятно, через сто лет они станут еще глубже и отчетливей.
Мой дед, полковник Иона Баррингтон из Кулленгафмора, очень любил слушать и рассказывать истории о былых временах, особенно о дуэлях и сражениях, что происходили либо по соседству, либо с его родственниками, а на лице его на всю жизнь осталось наглядное свидетельство того, что сам он не был простым наблюдателем за современными ему сражениями. Бой моего дедушки в 1759 году я запомнил лучше всего потому, что слышал о нем чаще всего и из множества источников. У него случилась непримиримая ссора с мистером Гилбертом (причину я не помню, но она была какой-то пустяковой). С каждым днем напряженность между ними все возрастала, и родственники обеих сторон пришли к выводу о необходимости решить все поединком, потому что если бы эта вражда продлилась еще, то могла бы перерасти из частной в семейную. Поэтому было сочтено за благо покончить с этим делом раз и навсегда. Решили, что драться они будут верхом на лужайке в Мальборо, что размеры площадки будут равняться ста ярдам галопа и восьми ярдам дистанции. В качестве оружия были выбраны два пистолета, широкие, но не очень длинные сабли (дедову я часто видел) с корзинообразными эфесами и длинные, широкие кинжалы. Пистолеты решено было зарядить одной пулей и дробью.
