В первой половине XIX века жил один персонаж — благородного происхождения, если хотите знать. Он, наверное, мечтал о временах Вито и Лафретта, но в те дни, которые он хотел бы облагородить своим присутствием, он представлял бы собой исключительно ходячую проблему для всех окружающих.

Граф де Ларильер был в некотором отношении приятным человеком. Высокий, красивый, с элегантными манерами; даже самые жуткие оскорбления он произносил в такой учтивой форме и таким сладким музыкальным голосом, что все оставались в восхищении — за исключением, разумеется, адресата. И в то же время он без промаха стрелял из пистолета, великолепно фехтовал и особенно гордился своим мастерством в фехтовании на саблях. Но была у него одна слабость, которая и привела его к гибели, — он страдал своего рода душевной болезнью: страстью к пролитию крови, не важно чьей, и имел дурную привычку придраться к первому попавшемуся человеку на улице, делая неизбежной последующую дуэль, на которой неизменно убивал несчастного (разумеется, по всем законам чести), а потом заносил его имя в свою книгу рекордов.

^{Итальянская дуэльная сабля}

Как-то раз в поисках приключений он отправился в город Бордо. Выйдя вечером пройтись в сопровождении друга, хорошо знавшего его привычки, граф увидел на одной из улиц купца, прогуливавшегося со своей молодой женой. Граф остановил супружескую пару, снял самым вежливым образом шляпу и обратился к мужчине:

— Господин хороший, простите мою дерзость, но я поспорил с другом, что поцелую вашу жену, — полагаю, эта дама ваша жена? — прямо сейчас. Я извиняюсь, если мои действия доставят вам какое-то неудобство, но мне надо выиграть пари.

Разразилась сцена, и граф, все продумавший заранее, отвесил купцу пощечину. Затем последовала дуэль на пистолетах, в ходе которой граф намеренно застрелил бедного коммерсанта, что и записал в свою книгу.

Ларильер наводил ужас на всю округу, подобно тому бахвалу-ирландцу, которого в конце концов так славно укротил шестидесятилетний Дональд Макбейн. Ирландец тогда отделался семью ранами и сломанной рукой, но судьба кровожадного графа оказалась более плачевной.

Один молодой офицер, коренной уроженец Бордо, живший неподалеку, решил избавить родной город от этого злодея. Офицер был отважным парнем, он хорошо владел всеми видами оружия и чувствовал себя вполне готовым к выполнению той задачи, которую на себя возложил. Получив у командира увольнительную, он отправился в Бордо, где ему рассказали, как найти графа. Шел бал-маскарад, и месье де Ларильер сидел за столиком, потягивая пунш, когда к нему подошел высокий, спортивного вида человек в костюме домино, чье лицо было закрыто бархатной маской. Подойдя прямо к столу графа, он выбил у него из руки бокал как раз в тот момент, когда граф подносил его к губам.

— Официант! Ячменной воды этому господину! — крикнул гость.

Вне себя от гнева, граф вскочил на ноги:

— Несчастный дурак! Ты знаешь, кто я такой?

— Я хорошо это знаю, — ответил незнакомец. — А тебе теперь придется иметь дело со мной. Эй, официант, где же вода? — Подбежал слуга с полным графином напитка. — Ну вот, — продолжала маска, приставив маленький пистолет к голове графа, — если ты прямо сейчас не выпьешь весь этот графин, твои мозги разлетятся по залу; если выпьешь — я окажу тебе честь драться со мной завтра утром на любом оружии, какое придет тебе в голову. В любом случае я скоро избавлю от тебя мой славный город Бордо.

— Тогда на саблях! — выпалил разъяренный граф.

— На саблях? С удовольствием! — ответил незнакомец, не отнимая пистолета от головы графа. — Но ты пей, красавчик, пей!

И кровожадный забияка глоток за глотком выпил весь графин. Вокруг собралось немало любопытных поглазеть. Незнакомец огляделся, чтобы убедиться в том эффекте, который произвел его поступок, а затем, повернувшись к графу, произнес:

— Итак, на сегодня достаточно; остальное получишь завтра. И имей в виду — я собираюсь убить тебя на том же месте, где от твоей руки пал несчастный купец.

Прибыв на следующее утро на указанное место, Лaрильер увидел высокого энергичного молодого человека лет двадцати пяти в сопровождении двух солдат из соседнего гарнизона. Хладнокровный и решительный настрой противника говорил о том, что поединок будет не из легких. Они встали друг напротив друга, и распорядитель дуэли произнес заветные слова:

— Приступайте, месье!

Ларильер сразу понял, что этот молодой офицер — самый трудный противник за всю его карьеру, потому что его не удавалось даже коснуться, хотя граф перебрал уже все известные ему хитрые приемы. Наконец, потеряв терпение, он воззвал к противнику:

— Вы уже долго затягиваете поединок; скажите уж, когда вы соблаговолите его закончить?

— Прямо сейчас, — ответил офицер и мощным выпадом пробил сердце задиры.

В ту ночь честные жители Бордо спали спокойно.

Поскольку событие, о котором мы сейчас расскажем, произошло в последней четверти века, мы сочли за лучшее не разглашать истинных имен действующих лиц и ограничимся как можно более точным пересказом самого случая.

Итак, служил в итальянской армии молодой офицер, назовем его лейтенант Фоскаро. Этот молодой господин был симпатичен и имел хорошие манеры, что делало его всеобщим любимцем. Как-то раз на прогулке он встретил своего дальнего родственника, синьора Икс с женой. Они радостно поприветствовали друг друга, и, разумеется, лейтенанта представили жене. Дело было в гарнизонном городке, и Фоскаро был в военной форме — иностранные офицеры гораздо чаще ходят в форме, чем наши. Через какое-то время, в увольнении, он снова встретил эту пару и снял шляпу, но ему не ответили. «Должно быть, они меня не узнали в штатском», — подумал Фоскаро и забыл о случившемся. Но такое произошло еще несколько раз, и, наконец, он решил, что его намеренно игнорируют. Как-то раз, встретившись с синьором Икс, Фоскаро задал вопрос:

— Вы с женой несколько раз проигнорировали меня; чем я заслужил подобное обращение?

На что его собеседник отмахнулся:

— Я знать тебя не желаю! — и вдобавок оттолкнул лейтенанта.

После такого оскорбления дуэль была неизбежна, и не до «первой крови».

Дуэль состоялась в одном из римских фехтовальных залов, а в качестве оружия были выбраны столь любимые итальянцами легкие, как перышко, сабли. Правая рука Фоскаро была в тот момент серьезно травмирована, так что ему пришлось бы драться левой, что было для него совершенно непривычно. Поэтому он встал в стойку и просто наставлял острие сабли на противника, когда тот начинал атаку. К счастью для лейтенанта, его противник оказался исключительно плохим фехтовальщиком. Он даже саблю держал неправильно: вместо того чтобы поместить большой палец вдоль ручки на задней ее части и направлять таким образом режущую кромку лезвия, он сжал руку в кулак, в результате чего сабля проворачивалась в его руке всякий раз, когда он пытался нанести рубящий удар. Поэтому Фоскаро, хоть и пропустил несколько серьезных ударов по руке и по плечу, отделался только синяками и ушибами. Бой был яростный, особенно со стороны синьора Икс, и дуэлянтам несколько раз приходилось делать перерыв, чтобы отдышаться. Наконец, Фоскаро получил мощный удар по плечу рядом с шеей; если бы удар был нанесен правильно, схватке пришел бы конец. Распорядитель крикнул:

— Стоп!

Доктора и секунданты осмотрели место удара.

— Ни капли крови!

Бой решено было возобновить, но тут один из секундантов взглянул и на второго бойца:

— А с вами что?

Синьор Икс побледнел, зашатался и упал. В своем яростном наскоке он сам нарвался на саблю Фоскаро.

Как повторяется история! Случай, о котором мы хотим рассказать, произошел лет десять назад, но он во всех отношениях схож с давнишним эпизодом с участием Роба Роя и Макнейла из Барры. В обоих случаях пострадавшие сами навлекли на себя беду, по собственной глупости затеяв поединок на боевом оружии с людьми, с которыми у них не было никакой ссоры, ради нелепого желания выяснить, кто из двоих лучше фехтует, хотя то же самое можно было бы узнать гораздо менее кровавым способом. Более того, что любопытно, оба были наказаны практически одинаково. Макнейл, как мы помним, получил травму правой руки, которая на три месяца приковала его к постели, а что случилось с героем из XIX столетия, мы сейчас увидим. Имена действующих лиц мы опустим, как и в предыдущем случае.